Лучше буду думать об учебе и об отце. Единственное, я рада, что послушала Тейт по поводу того, что нужно время, чтобы все обдумать. Я еще не решила, что делать с работой. Я бы с удовольствием уволилась, если бы мы с папой могли себе это позволить. Появилось бы свободное время, чтобы побыть с ним дома и позаниматься.

Из-за этого еще больше ненавижу Декера за то, что он так хорошо мне платит. Теперь я завишу от него. Счета за квартиру и папино медицинское обслуживание сами себя не оплатят. Однако я знаю, что в «Хантер Групп» меня никогда не воспримут всерьез. Я всегда буду девушкой, которая переспала с Дэйконом Коллинзом в подсобке и получила должность, или девушкой, которая лучше всех приносила кофе Декеру.

Даже если это неправда, восприятие всегда превосходит реальность. Как только люди узнают, что мы с Дэйконом были вместе, в офисе только об этом и будут говорить. Можно перевестись в Даллас, но тогда придется перевезти папу через всю страну. Ни за что на свете он на это не пойдет. Он уроженец Чикаго по рождению и воспитанию.

Грудь сильно сжимается при мысли о Дэйконе, и я вздыхаю.

Папа смотрит на меня.

— В чем дело, малышка?

Я ничего не говорила ему о Дэйконе. Независимо от того, насколько я зла, не могу заставить себя сказать о нем что-нибудь плохое. Однако у меня не получится продолжать это вечно. Папа способен прочесть меня лучше, чем кто-либо другой.

Дохожу примерно до середины рассказа и замолкаю, больше не желая думать обо всем. Это слишком больно.

Мой папа хихикает.

Я сердито смотрю на него.

— Что тут смешного? — Разве он не видит, что мне больно и я в сомнениях? Моя чертова жизнь на перепутье, и я понятия не имею, что мне следует делать.

— Я не смеюсь над тобой. Я просто помню это чувство.

— Хм?

— Влюбленность.

Я закатываю глаза.

— Я не влюблена.

— Да-да. — он снова посмеивается.

Мое лицо вспыхивает, но в глубине души я понимаю, что папа прав. Я действительно люблю Дэйкона, и именно поэтому мне так чертовски больно.

У папы такой отстраненный взгляд, будто он заново переживает прошлое.

— Когда я встретил твою маму, она была самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел. У нее были твои большие зеленые глаза. Конечно, в то время у меня были рыжие волосы. — он гладит себя по лысой голове и смеется.

Я улыбаюсь.

Он никогда не говорит о моей маме… о том, что было раньше.

— Я совершил много ошибок. Но, Боже, как же я любил ее и хотел бы быть тем мужчиной, которым она хотела меня видеть. Я скучаю по этому чувству. Я скучаю по ее улыбке, и иногда я вижу ее, когда ты смеешься.

— Думаешь, она хоть иногда вспоминает нас? — я никогда не позволяла себе по-настоящему скучать по ней. Я имею в виду, нельзя скучать по тому, чего у тебя никогда не было, но у меня была маленькая частичка Дэйкона, и я чертовски сильно по нему скучаю.

Придурок.

— Может быть. Я думаю о ней и задаюсь вопросом, стоило ли мне отправиться за ней. Или попросить ее остаться. Все было сложно, малышка. У нее были мечты, за которыми она последовала. Думаю, что получил лучшую часть сделки. — он подмигивает мне.

— Вот спасибо. — толкаю его локтем.

— Ты любишь этого парня? Будь честна с самой собой.

По какой-то причине все сразу обрушивается на меня. Я закрываю лицо ладонями, и слезы текут по щекам, когда я киваю своему отцу.

— О, милая. — он обнимает меня за плечи, и я падаю прямо в его объятия.

Папа гладит меня по голове, а я рыдаю ему в плечо. Когда я, наконец, отстраняюсь, он улыбается.

— Боже, мне реально хочется, чтобы прямо сейчас перестал улыбаться.

— О, милая. Это не потому, что у тебя проблемы с парнем или потому, что тебе больно. Я знаю, что тебе больно.

— Тогда почему?

— Потому, что я годами не мог этого сделать.

— Чего сделать?

— Быть тем, кто позаботится о тебе.

Что ж, если раньше я сильно плакала, то теперь шлюзы открываются напрочь.

— И не переживай так. У меня там есть гильза для дробовика, на которой написано имя Дэйкона. Меня не волнует, насколько хорош он был в футболе; никто не смеет обижать мою малышку.

— Спасибо, папочка. — я снова сворачиваюсь калачиком рядом с ним.

— Шутки в сторону, милая. Я видел, как этот парень смотрит на тебя. Возможно, вы так не думаете, но прямо сейчас он страдает. Очень. Поверь мне, я кое-что в этом понимаю.

— Я не знаю, как поступить. Это сложно. Дэйкон, наверное, ненавидит меня.

— Как бы сильно мне не нравились решения твоей матери, я все еще люблю ее. И думаю, что всегда буду любить. Закончи колледж и иди работать в другую фирму. Он прибежит, умоляя о прощении.

— Когда ты успел стать таким мудрым?

Папа сдерживает смех.

— Я не мудрый. Просто пережил много дерьма. Опыт имеет свои достоинства.

Я качаю головой. Разговор получился приятным, и я чувствую себя немного лучше.

Сердце болит немного меньше.

Но я все еще скучаю по Дэйкону, и, кажется, это чувство никуда не денется.

— Ты прекрасно уладил ситуацию с контрактом. Я в курсе, что ты работал круглосуточно. Все остались довольны условиями. Только не делай так снова, бля*ь. — Декер слегка улыбается мне, когда его взгляд перебегает на фотографию, на которой он с Тейт. После нескольких долгих секунд он продолжает: — Наверное, было ошибкой упоминать Куинн. И мне не следовало говорить все прочее дерьмо.

Я ухмыляюсь.

— Звучит почти как извинение. — Да, я действительно надрывал задницу. Пришлось составить совершенно новый контракт и согласовать его между сторонами, а затем предложить каждой из них по сотне бесплатных юридических часов, чтобы они не ушли в другую фирму.

— Ты облажался. Не испытывай свою удачу. — Декер перебирает какие-то бумаги на столе, и я не могу удержаться, чтобы не взглянуть на них. Он бормочет: — И извини меня.

— Что это сейчас было?

— Не заставляй меня надирать тебе зад. Я твой старший брат, мне похер, сколько фунтов жира у тебя под этим костюмом.

— Я тверд как гранит. — потираю свой пресс и смеюсь. — Мне тоже не следовало кричать на Тейт. Это ведь чисто профессиональный косяк, а не личный. Но она твоя невеста, и я чувствую себя неловко из-за случившегося.

— Я ценю это. Иногда чувствую себя здесь как воспитатель в детском саду, когда пытаюсь разобраться со всеми вами.

Так всегда было. В одну секунду мы ссоримся, а в следующую уже лучшие друзья. Хотя, маленькая вражда Донована и Декера все еще продолжается и беспокоит меня до чертиков.

— Кстати, я решил проблему с доктором Флинном. Я бы сказал тебе раньше, но ты орал на меня из-за контракта.

Взгляд Декера устремляется на меня.

— В самом деле? Ты разобрался?

— Да, я не просто развлекаюсь с клиентами. Я вообще-то усердно работаю, даже если иногда меня нет на месте.

— Как ты решил вопрос?

Я рассказываю ему все, что произошло, и к концу Декер ухмыляется словно безумный.

— Охренеть. Хорошая работа. — его взгляд блуждает по стене. — Может, иногда я слишком строг к тебе, но это только потому, что я знаю, каким хорошим ты можешь быть.

— Ага. В любом случае, теперь мне нужно заняться решением личной проблемы. — встаю со стула.

Декер отодвигает какие-то бумаги в угол стола.

Замечаю имя Куинн и наклоняюсь, чтобы прочесть документ.

— Черт. — Декер пытается схватить лист, но я оказываюсь быстрее. — Не надо…

Я поднимаю руку и начинаю читать. В конце концов, комкаю бумагу в кулак и взглядом бегаю по его кабинету.

Я не разговаривал с Куинн с тех пор, как поругался с Декером несколько дней назад. Она, наверное, думает, что я мудак, но мне пришлось улаживать этот беспорядок, что отняло все мое время. К тому же она была чертовски зла, и я просто не знал, что ей сказать. Я решил дать ей несколько дней остыть, а потом протянуть руку перемирия. Но теперь…