Фон Русворм бурно проявлял недовольство ромейскими войсками, которые не выполняют приказ его, как главнокомандующего, Гарид защищал Кавасила, остальные офицеры, пока довольные тем, как идёт ход их личного обогащения, высказывались расплывчато и осторожно. Таким образом, через три дня после взятия Родосто было решено двинуться навстречу герцогу Савойскому, отослав приказ Петру Кавасилу взять Вису и далее действовать осторожно и оборонительно, строго настрого дожидаться дальнейших приказов.
Колонны войск, выдвинувшиеся на запад, в сторону Малгары, обходя невысокие горы на южном побережье. Войска, казалось, ещё больше увеличились, несмотря на то, что не менее пяти сотен солдат остались здесь в качестве гарнизона. Войско увеличилось в основном за счёт обоза, телег в котором значительно прибавилось, и артиллерии, которую сняли с части кораблей, так как далее более удобного места не будет. Погрузив их также на телеги или сделав простейшие лафеты, их поволокли к следующей цели, так как без значительного количества орудий, как высказался да Мартони, воевать уже слишком рискованно.
В планах было подойти к Малгаре, покорить её, и там уже дожидаться подхода армии савойцев. Но герцог всех удивил тем, что, когда «ромейское» войско туда подошло, город уже находился под контролем герцога.
Встречу двух войск постарались сделать максимально торжественной. Папский нунций Альберто Болоньетти с кардиналами с одной стороны и представитель Патриарха с другой стороны, устроили на холмах у города совместный молебен для войска, в котором главную роль на себя взяли представители понтифика, отчего ортодоксальные священники выглядели недовольными. Затем Карл Эммануил Первый, герцог Савойи и князь Пьемонта и прочее, и прочее, со свитой из высших офицеров войск, что входили в его войско с одной стороны и Герман Кристоф фон Русворм с другой стороны, со своими офицерами вышли навстречу друг другу, раскланялись, наговорили друг другу любезностей прилюдно и тут же разругались в пух и прах в шатре, играющем роль штаба, выясняя, кто же должен возглавить объединённую армию. Правда, тут уже, несмотря что ранее поданные Испании поддерживали Русворма, ныне их голоса были отданы савойскому герцогу, который был женат на сестре нынешнего испанского монарха и занимал вообще более высокое положение, как владетель довольно богатой страны, в отличие от простого генерала Восточной марки. Поэтому ему пришлось смириться с размытой должностью первого помощника.
Остался в воздухе вопрос юридический — если войско, которое ранее возглавлял Русворм, шло под ромейскими знаменами и все города и селения, которое оно занимало считались вернувшимися в лоно Империи, то Карл Эммануил присоединился к походу в надежде расширить свои собственные владения. И ромеи опасались, что это будет сделано за счёт тех земель, на которые они уже сами строили планы. Из-за этого порой градус обсуждений на совместных совещаниях при командующем объединённой армией, был довольно высок.
В ходе совещаний был составлен реестр войск. Первое место в этом списке занимали восемь тысяч человек из природных ромеев. Карл Эммануил, сумевший доставить шесть тысяч войск из своих владений и тысячу человек, нанятых им у герцога Урбинского, который довольно спокойно торговал своими войсками, занимал вторую позицию. Четырёхтысячный испанский контингент, который был набран на средства, выделенные ещё Филиппом Вторым и который выступал под знаменами ромеев, так как официально Испания с султанатами не воевала. Около тысячи ста человек было у генуэзцев братьев Амброзио и Фредерико Спинола. Чуть менее тысячи человек пехоты выставили мальтийские рыцари, основные силы которого сражались в Венгрии. Пятьсот человек от герцога Тосканского. Чуть более трёхсот человек — от папских земель. И около четырёх тысяч человек частных лиц с незначительными отрядами и всякого сброда, что присоединились с главной целью — поучаствовать в грабежах и чья стойкость в бою была под большим вопросом. Таким образом, не считая войск по гарнизонам, находящихся у Висы, выходило около двадцати шести тысяч человек сухопутного разноплеменного войска при более чем ста орудиях разных калибров — от крупных испанских двадцатичетырёхфунтовых полукартаун, до двухфунтовой «мелочи». Огромный обоз был полон пороха, ядер, провизии, а дух бойцов — продолжать войну.
Но, двадцать шесть тысяч — это строевых людей. По факту людей было больше. Войско постоянно сопровождали десятки купцов с охраной и слугами, из крупных держав и ромеи, у кого были какие-то средства и старающихся скупить у солдат их добычу подешевле и продать им припасы подороже. Было много пронырливых и сомнительных личностей, примкнувших в качестве слуг при обозе, разносчиков воды, помощников лекарей при ампутациях и прочего. Всё больше при обозе становилось женщин, которые готовы были браться за любое дело, от переноса поклажи и стирки/готовки, до продажи себя солдатам. Войско, посещая новые города, как собака репейники цепляла к себе всех тех, кто мечтал побыстрее заработать звонкую деньгу и не важно каким образом.
Предстояло решить куда теперь двигаться — разделяться ли на части, попытавшись захватить как можно больше городов, идти вдоль побережья на юго-ввосток, на территорию бывшей Македонии, двинуться на запад, к Адрианополю, и уже оттуда через Мизию/Парастрион к союзникам — восставшим Валахии или может быть Сербии. Двухдневное обсуждение пришло к выводу, что распылять силы будет неверно, так как сарацины сейчас наверняка собирают или уже собрали силы и будет глупостью дать им шанс уничтожить союзное войско по частям. Следовало сперва разгромить силы султанатов. Поэтому войско двумя корпусами отправилось к Адрианополю, по пути взяв все земли вдоль левого берега реки Эврос (или, как её называют местные славянские народы — Марица), которая должна была стать временной пограничной линией. А союзный флот должен был сперва ударить по прибрежному городу Энос, который оставался в стороне от удара сухопутных сил, а затем им давалась свобода действовать по своему разумению. При этом подразумевалось, что их целью будет не только богатая Фессалия, но и острова Хиос, Самофракия, и богатый своими рудниками Тасос.
Всё это время ромейская конница разведывала уходила в короткие рейды, пытаясь найти возможную вражескую армию, не забывая пограбить. Вообще, уже за начало этой кампании кавалеристы ромеев, набранные из презантов и их детей, детей комитов, выходцев из семей табуллариев (нотариусов), трапезитов (менял) и прочих, главным образом тех, кто сумел приобрести коня и хотя бы устаревший, но доспех, сумели наверняка отбить все свои вложения. Об этом можно было судить по тому, что практически из каждого рейда, начиная с Батонеи и Афиры, они привозили телеги, набитые добром, богатых исмаилитов, которые пытались скрыться со своим имуществом подальше и которых удалось перехватить и теперь держали, с целью отпустить за выкуп. А также по тому, как их потёртые прежде наряды становись всё ярче, а кони под ними — всё лучше. Правда, это не добавляло им бойцовских качеств и навыков, отчего на равное количество кочевников они не рисковали нападать.
И всё же их отряды уходили всё дальше от лагеря, порой на день-два пути. И они докладывали, что междуречье Эвроса, который берёт своё начало далеко в горах Болгарии и протекающей через многие города, в том числе и Адрианополь, и Ригины (геродотовская Агриана), текущей с гор Странджа, свободно от вражеских войск, которые стягиваются к Адрианополю.
Первый корпус двинулся западнее, держа курс Ипсала — Димотихон — Чир. Второй корпус Чиреполь — Хайраболу (Хариополь) — Баба-Эски (Булгарофигон), так же поставравшись взять по пути, если получится, Аркадиополь. Первым выступили колонны второго корпуса, во главе с Карлом Эммануилом, уведя практически всю конницу и большую часть артиллерии. Через день настала пора и второго корпуса, в котором осталась и Сицилийская турма.
А войско в это время наслаждалось жизнью. Стояла тёплая погода, лишь иногда сменяющаяся тёплыми же дождями. Засуха ещё не началась. Земли вокруг располагались плодородные, с большим количеством полей и пастбищами, которые располагались на склонах гор и садов, которые жались к речкам и селам. Греческие крестьяне, которые составляют большинство в восточной Фракии, были покорны и готовы были услужить любому солдату, угостив его тем, что имеется. Впервые Лемк попробовал здесь свинину, тушёную с капустой и козлятину на вертеле. Хотя, несмотря на количество полей и стад, крестьяне выглядели довольно бедными, были худы, одеты во всякую рвань.
