— Вы не туда попали, положите трубку.

— Погоди минуту, Гетти, — сказал я. — Не вешай трубку.

— Кто это? Похоже, ты, Перси? Ушам своим не верю.

— Перси, кто же еще.

— Черт бы тебя побрал, Перси. Три часа ночи.

— Гетти, я только хочу задать тебе один простой вопрос.

— Ответ будет отрицательным. Я слишком молода, а ты чересчур беден. Ничего не получится.

— Как скажешь. А теперь, может быть, ответишь на мой вопрос?

— А ты его еще не задал, как же я могу на него ответить?

— Так вот. Какой болезнью сердца страдал Бенедикт Кун?

— Откуда я знаю? Их что, много?

— Согласно последним данным науки — несколько. Ты можешь узнать.

— Если меня как следует заинтересовать.

— Ты имеешь в виду взятку? Какие же теперь расценки?

— Еще один ужин.

— В самом ближайшем будущем.

— Согласна. Утром сразу же наведу справки.

— Позвони мне в контору.

— Сразу же, как только узнаю.

Она повесила трубку, я тоже. Выкурив три сигареты, я снова лёг. Заснуть я не мог, и до рассвета мне пришлось ждать целую вечность. Я хотел было позвонить еще кое-кому, но потом решил подождать. Разбуженный среди ночи, Брэди Болдуин будет посварливее, чем Гетти, а взятку ему не всучишь.

Наутро я сидел в своей конторе, положив ноги на стол. Зазвонил телефон. Это была Гетти. Материальный стимул в виде бифштекса сделал свое дело. Она сдержала слово и дала ответ на интересующий меня вопрос, и ответ был тот, на который я рассчитывал. Наконец-то после долгого периода невезения замаячила удача.

Я позвонил в полицейское управление. После ряда вопросов на коммутаторе меня соединили с Брэди Болдуином.

— Привет, Перси, — сказал он. — Новостей нет.

— Я позвонил не для того, чтобы брать, а чтобы дать. Это благороднее. Короче, я нашел ее. — На линии что-то жужжало, и я прислушивался к этому жужжанию. Брэди слушал меня на другом конце провода и молчал.

— Извини меня, Перси, должно быть, линия не в порядке. Мне почудилось, ты сказал, что нашел ее.

— Да, нашел.

— Где?

— Сидит у меня на коленях.

— Не дурачься, Перси. Отвечай коротко и ясно.

— Не сейчас, позднее.

— Хватит со мной шутки шутить. Хочешь потерять свое разрешение на частную практику?

— Я не шучу с тобой, Брэди. Может быть, я ошибаюсь, а мне нужно быть уверенным на все сто. Окажешь мне услугу?

— Почему это я должен тебе ее оказать?

— Ты и себе ее окажешь.

— Это другое дело. Какую?

— Машина Бенедикта Куна все еще у вас?

— Да, но скоро мы ее возвратим.

— Что вы с ней делали?

— Как обычно. Сфотографировали. Сняли отпечатки пальцев, сделали серию анализов. Никаких особых результатов.

— Заднее сиденье тоже обследовали?

— Разумеется, за дураков нас, что ли, считаешь, Перси? Куна убили выстрелом в затылок. Это мог сделать кто-то третий, спрятавшийся на полу сзади. Вполне вероятно.

— А багажник?

— Это еще зачем? Каким образом его могли застрелить из багажника?

— Пусть обследуют багажник, ладно? Это та самая услуга, о которой я просил.

— Может, лучше будет, если ты сразу скажешь, что у тебя на уме?

— Я же сказал — после, Брэди. Так оно и будет. Пока.

Чтобы избежать упреков, угроз и прочих неприятностей со стороны Брэди, я повесил трубку, схватил шляпу и выскочил из конторы, прежде чем он успел набрать мой номер. Я уселся в машину, взял курс на восток и через некоторое время уже подъезжал к загородному клубу "Сидервейл", куда людей моего положения и достатка заносит крайне редко.

На стоянке я увидел с дюжину автомобилей самых последних моделей. День был ясный, сухой и удивительно теплый для этого времени года. На поле для гольфа я заметил несколько сумок игроков. Перед зданием клуба какой-то угловатый тип орудовал секатором у кустов можжевельника; на лице его играла улыбка удовлетворенного идиота. На мой взгляд, он чрезвычайно походил на человека, который забавляется игрой в покер, довольствуясь вместо карт номерами автомобилей. Поэтому я походил вокруг и заявил, что сегодня замечательный день для столь позднего времени года. Он согласился. Я высказал мысль, что сегодня отличный день для игры в гольф. Он не стал возражать и против этого. Я спросил его, много ли членов клуба еще играют в гольф, и он ответил, что порядочно.

— Вы член клуба? — спросил он.

— Нет, я полицейский.

Я не стал разъяснять ему разницу между частным детективом и государственной полицией, да он меня об этом и не спрашивал.

— Здесь уже был один полицейский на днях, — сказал он. — Расспрашивал о миссис Кун и мистере Фармере.

— Я знаю. Мы вынуждены проводить такие расспросы, чтобы выяснить все обстоятельства. Убийство, сами понимаете. Важно знать, кто. где был в определенное время.

— Ну да. Так вот, миссис Кун и мистер Фармер как раз здесь и были. Поэтому я так и сказал.

— Вы их видели?

— Не их, его машину. Она была вот здесь припаркована. Я помню потому, что у нее на номере был полный набор очков. Я вроде как играю здесь сам с собою в покер.

— Да, я слышал об этом. А вы видели, как они уехали?

— Они не уехали. Я хочу сказать не уехали, пока я был здесь. Но другие их видели. Они вернулись в клуб с поля примерно около четырех часов, а потом были в баре и поужинали до отъезда. Я закончил работу в пять.

— Когда они сюда приехали и поставили машину на стоянку?

— Точно не помню. Около одиннадцати. Мне нужно было взять кое-какие инструменты в гараже, и когда я вернулся, их машина уже стояла здесь.

— Долго вы были в гараже?

— Ну мне нужно было поговорить там с одним парнем, и на это ушло время. По крайней мере полчаса. За это время сюда понаехало много машин. В этот день в клубе был какой-то завтрак.

— Понятно. Итак, их машина подъехала вскоре после одиннадцати. Миссис Кун и мистер Фармер вернулись с поля для игры в гольф около четырех. Долгая у них была игра.

— Должно быть, они упражнялись, прежде чем начать игру.

— Я тоже так думаю.

Я оставил его у кустов можжевельника и выехал со стоянки. Мне следовало бы ехать прямо в полицейское управление, но я туда не поехал, причиной тому был полученный мною гонорар и в еще большей степени уязвленная гордость или самолюбие, называйте это как хотите. Поехал я на Корнинг Плейс, 15 и у дверей был перехвачен уже знакомой мне горничной. И как в прошлый раз, она направилась узнать, примет ли меня миссис Кун.

Я ожидал в холле возвращения горничной, но она не вернулась. Вместо нее через некоторое время вышел Мартин Фармер — "седьмая вода на киселе". Держался он очень вежливо, но было видно, что я ему порядком надоел. Миссис Кун, заявил он, никого не принимает. Она неважно себя чувствует, и беспокоить ее не следует.

— Какая жалость, — сказал я. — Прошу выразить мое сочувствие миссис Кун, но передайте ей, что мистер Хэнд располагает важной информацией, и это вынуждает его настаивать на встрече.

— Ага? Но, быть может, если вы сообщите мне эту информацию, я смогу позднее передать ее миссис Кун?

Это был критический момент в наших переговорах, и трудно было сказать, получу ли я разрешение побеседовать с миссис Кун или меня вежливо выставят за дверь. Мартин Фармер колебался, взвешивая за и против, наконец, пожав плечами, согласился.

— Пойду узнаю, — сказал он. — Пожалуйста, подождите в библиотеке. Дорогу вы знаете.

Я направился в библиотеку и стал ждать. Примерно минут через пять туда вошла Дульчи Кун в сопровождении "седьмой воды на киселе", иными словами, Мартина Фармера. Он остановился у двери. Она прошла немного вперед. На этот раз на ней была белая блузка и туго облегающие бедра черные брюки. На босу ногу были надеты сандалии без каблуков. Выглядела она, по меньшей мере, весьма раздраженной и явно не намеревалась тратить на меня много времени.

— Мистер Хэнд, — сказала она, — по-моему, я вполне ясно дала вам понять, что наши с вами дела закончены. Зачем вы снова пожаловали?