Все англичане делают это… Уж эти англичане! Так на то они и англичане…

…а Шерлок Холмс и доктор Ватсон были, если кто забыл, англичанами до мозга костей и потому делали это при каждой возможности. Для тех, кто любит знать всё до тютельки, скажу, что всё происходившее происходило на Бейкер-стрит, 221b, район Марилебон, округ Вестминстер в Лондонской агломерации на острове Туманный Альбион, по за Ла-Маншем слегка направо, координаты 51°30.51′ с. ш., 0°7.544′ з. д. Дело было, чёрт возьми, 8 апреля 1912 года! Ничто не предвещало беды, а дрянная лондонская погода даже начинала к вечеру улучшаться. Однако напольные часы пробили необычным зловещим боем файф-о-клок, и зловещие события тут же стали принимать неотвратимый оборот.

Не успел стихнуть последний зловещий звук, как неулыбчивая миссис Хадсон, которую мучил ревматизм, с душераздирающим молчанием подала друзьям чай с молоком и те принялись помешивать свою британскую бурду ложечками, издававшими душераздирающие звуки при каждом касании фарфора. Почему бурду? «Пусть они сами пьют свою молокаку, – говаривал мой приятель, большой дока по части чайного искусства, поживший пару лет в Англии. – Можно бросить в стакан известку, эффект будет точно такой же». Он прав, наверное, но учить англичан чай пить это как учить дедушку кашлять… Почему душераздирающими? Потому что в детективе всему положено быть душераздирающим – диалогам, пейзажу, сюжетным поворотам, цепочкам трупов, которые взбадривают интригу, а главное, в самом конце, тусклым миражом маячит душераздирающий авторский гонорар, глядя на который хочется застрелиться.

– Нет-нет, мой дорогой друг, позволю себе с вами не согласиться, – тем временем высказывался Шерлок Холмс, продолжая спор у камина. – На свете нет более сладостного напитка, чем сама жизнь. К сожалению, это начинаешь понимать не прежде, чем в твоей чаше останется всего несколько капель этой божественной влаги. Всё по пословице: «Мы не ценим воду, пока колодец не пересохнет»[1].

– Как же вы постарели, Шерлок! – воскликнул Ватсон. – Вам совершенно не идёт роль старого ворчуна – отставного преподавателя философии! К тому же, как обычно, вы используете запрещённый приём и подменяете понятия. Я высказывался всего лишь о гастрономических пристрастиях и бытовых предпочтениях! А вы заходите с философского туза, чтобы сорвать банк! Мы так не договаривались!

– Мы уже тридцать лет не можем ни о чём договориться, дорогой Ватсон, но это не мешает мне ценить вашу дружбу, которая скрашивает мой закат, как вечерняя заря.

– Шерлок, вы, часом, не начали писать стихи? Только не вздумайте мне их прочесть! Лучше я сразу пущу себе пулю в лоб.

– Вы всё ещё пребываете в болоте сенсуализма, что в особенности присуще медицинским умам, – проворчал Шерлок, – тогда как я потрудился взойти на ступень спиритуализма и мне отсюда виднее.

Так старые приятели пикировались, наслаждаясь свежим чаем и творожным пудингом, который в тот раз особенно не удался миссис Хадсон.

– А не махнуть ли нам в Америку? – как-то невзначай спросил Холмс и коварно прищурился. – Право же, друг мой, я вдруг подумал, отчего бы нам не прокатиться в Америку, будь она трижды неладна? Пока я жил в Чикаго и Буффало, я сто раз убедился в правоте Александра Гамильтона, который видел своих сограждан насквозь: «В Америке нет добродетели. Торгашество, освятившее рождение этих штатов, держит их обитателей на цепи и единственное их желание – чтобы она была золотой». Но вы-то, друг мой, верите в доброту людоедов, и отчего бы вам не убедиться лично? Вы же не бывали в этой недостойной уважения стране, а мне как раз не помешает компаньон для вояжа туда и обратно. Что скажете, Ватсон?

– Какого чёрта, Холмс? Выкладывайте, что происходит! Я совершенно не намерен три недели страдать от морской болезни только ради того, чтобы вы не страдали от одиночества в вашем дурацком путешествии.

– Вовсе не три недели, вовсе не три!.. Мы же не на древнем пакетботе с гнилыми парусами поплывём, где можно и месяц бултыхаться! Мы отправимся, дружище, на могучем колоссе, на «Титанике», капитан которого твёрдо намерен побить рекорд скорости и забрать «Голубую ленту Атлантики». Об этом трубят все газеты! Для этого капитан Смит, а он старый морской волк, полвека на службе у Нептуна, сделает всё возможное и невозможное. Мы перемахнем океан за четверо суток, потому что сейчас рекорд скорости, установленный пароходом «Мавритания», – я специально поинтересовался, – составляет четыре дня десять часов и пятьдесят одну минуту. Значит, друг мой, «Титаник» разорвёт финишную ленту в створе Нью-Йоркской бухты хотя бы на минуту раньше! Но это в худшем случае! «Титаник» имеет запас по скорости хода три узла против «Мавритании». И если мы не увязнем по дороге в шторме, то выигрыш может составить шесть часов! Хотите пари? Ставлю десять фунтов на то, что «Титаник» выиграет «голубую ленту» с отрывом не менее трех часов.

– А я не ставлю ни фартинга! Холмс, вы сорвали куш на бегах? Вы представляете, сколько стоит вояж на «Титанике»? Я не припомню, чтобы казначейство увеличило в прошлом месяце мою скудную пенсию в десять раз! Последний раз мне прибавили один фунт стерлингов десять лет назад! Если бы не моя частная практика…

Холмс загадочно улыбнулся и взял эффектную паузу.

– За всё заплатит правительство! – сказал он с деланым бесстрастием, наливая себе вторую чашку. – Мой брат Майкрофт только что не стоял на коленях, уговаривая меня отправиться в Америку, поэтому я поставил ему условие – без напарника я никуда не еду, а напарник, Ватсон, это вы. Ваше имя уже вписано в расходную ведомость, простите меня за самоуправство! Но я понадеялся, что моё предложение, точнее, предложение правительства и даже самого короля, не будет вами отвергнуто, мой друг. Великобритания готова тряхнуть мошной, а значит, Ватсон, её дела весьма плохи. Хотите знать, насколько они плохи? Об этом я могу поведать только напарнику, потому что это государственный секрет – как всегда, когда из-за кулис появляется мой братец Майкрофт, состоящий из сплошных секретов. Если вы откажетесь, я умолкаю.

Холмс зачерпнул ложечкой из розетки тягучий прозрачный мёд и отправил его в чашку. Он держал паузу, как завзятый актер, наблюдая за растерянностью Ватсона.

– Я думаю, Холмс, в предыдущей жизни вы были зубодёром и наслаждались муками ваших жертв, – буркнул Ватсон. – Вы же знаете, что я не смогу спать три недели, если не узнаю, в чём загвоздка. Бог наказал меня любопытством. К тому же про эту поездку наверняка можно будет написать очередной рассказ и слегка подзаработать. Я достаточно ясно выразил свое согласие?

– Более чем!.. Увы, мой друг, этот секрет настолько велик, что открыть его вам я смогу только на борту «Титаника». Я знаю, что вы офицер и умеете держать язык за зубами, но мы в Лондоне, где и стены имеют уши, а резиденты всех разведок жаждут узнать наш секрет в тысячу раз сильнее, чем вы! Для них эта информация бесценна! Если бы я предложил её Германии или Австрии, мой гешефт был бы стократ большим, но я бы потерял честь именовать себя вашим другом. Потерпите, дружище, полтора дня! Как только мы займем нашу каюту на «Титанике» в первом классе, вы будете знать о ситуации ровно столько, сколько знаю я сам. А пока рекомендую попробовать этот мёд с моей пасеки в Суссексе. Гожусь ли я на старости лет в поставщики мёда ко двору его королевского величества Соединённого Королевства Великобритании и Ирландии, императора Индии, короля колоний и доминионов Георга Пятого, что скажете, Ватсон?