Циммерман помедлил, затем прокашлялся.

– Я хочу сказать вам кое-что ещё, – сказал он.

– Знаю, – сказал Делани. – Говори.

– Я оставил себе деньги, – признался Циммерман. – Деньги, что дал мне Эдди.

– Ты их заработал.

– Я ведь не для себя. Мои родители, в эту проклятую Депрессию, они…

– Не объясняй, Джейк.

– У меня будет полная задница неприятностей, если…

– Остановись. Давай пройдёмся до больницы.

Циммерман выдохнул, напряжение его уходило.

– Не могу. Мы договорились с коллегой-интерном зайти перекусить.

Делани открыл дверь.

– Я провожу вас до угла.

Закончив обход в больнице святого Винсента, Делани шёл по западной стороне Шестой авеню, над ним нависала эстакада надземки, вдалеке маячила башня Джефферсоновского суда. На углу Десятой улицы пестрел окнами магазин игрушек. «Игрушки МакНиффа». Владел им Билли МакНифф, открывший заведение в 1928 году спустя три недели по выходе из тюрьмы – на откат, полученный от одного из своих друзей-подельников по ограблению, вину за которое Билли взял на себя. Окна магазина стали матовыми от морозных узоров. Делани вошёл. Маленькая лавка была пуста.

– Привет! Билли, ты тут?

Ответа не последовало, и он принялся разглядывать пыльные игрушки в корзинах. Металлические машинки ярких цветов, по большей части «бьюики». Гладкие розовые мячи-спалдинги, ожидающие летних баталий в стикбол. Куклы с подвижными глазами, замершие в параличе. Роликовые коньки. Санки «Флексибл Флаер», съезжать на которых с горки оказалось не по карману никому из местных. Наверняка краденые, подумал Делани. Где-нибудь подальше от Даунтауна. Вот пыльные коньки. Маленькая пожарная машинка с жёлтой лестницей наверху. И наконец, то, что он искал: полная корзина плюшевых мишек. Он вспомнил статью в «Таймс», в которой несколько педиатров в один голос уверяли, что плюшевые медведи дают детям ощущение безопасности. Плюшевых обезьянок не было, но это, пожалуй, к лучшему. Они бы напомнили ему о маме этого малыша. Ах, Грейс, чёрт бы тебя побрал. Мы ведь вместе с тобой должны были рыться на этой свалке, рассматривая игрушки, и ты могла бы просто ткнуть пальцем в то, что любит твой малыш, а я бы заплатил. Ты могла бы рассказать мне о нём то, чего я не знаю. А потом уже ехала бы за своим проклятым муженьком, твоим последним озарением утопии. Ты могла бы заодно и ему привезти плюшевого мишку. А я бы позаботился о мальчике.

Внезапно дверь распахнулась, впустила в помещение холод и с грохотом захлопнулась: вошёл Билли МакНифф.

– Привет, Док, – сказал он с удивлением. – Какого чёрта ты здесь делаешь?

– Подарочки подыскиваю, – сказал Делани.

– У нас полно. И цены хорошие. После Рождества всё на десять прóцентов дешевле. Для кого? Мальчику или девочке?

– Мальчику.

МакНифф был небольшого роста, жилистым, и казалось, что он подпрыгивает даже тогда, когда спокойно стоит на месте. Лицо у него было грубо отёсанное, без мускулатуры и губ, будто бы череп. Кожа его казалась напылённой на кости из пульверизатора. Пока он подходил к Делани, изо рта и от тела его всё сильнее пахло ромом. Понятно, из салуна напротив. МакНифф вытащил ракетку с мячиком на резиновой ленте, прибитой степлером.

– Ходовой товар, – сказал МакНифф. Глаза его были совсем стеклянными, он принялся подбрасывать мячик на ракетке, из шести попыток три промазал. – Дети очень любят.

– Я куплю это, Билли, – сказал Делани. – И плюшевого мишку.

– Кто он? Поклонник Тедди Рузвельта?

Делани не хотел вступать в долгие разговори и коротко ответил: «В данный момент – нет».

МакНифф начал упаковывать игрушки в газету «Дейли Ньюс».

– Наверное, это твоему внуку.

– Угадал.

– А мама в отпуске?

– Типа того.

– Когда вернётся?

– Билли, просто заверни товар. Без допросов, пожалуйста.

МакНифф засмеялся, показывая коричневые редкие зубы.

– Прости. Привычка с юности.

– Сколько я должен? – спросил Делани.

Улица была заполнена детьми, вырвавшимися из съёмных квартир.

Из-за угла возник Ноко Кармоди в серой шляпе и длинном синем пальто с бархатным воротником. Он улыбнулся, обнял Делани и спросил, как его дела и не нужно ли ему что-нибудь.

– Ну, если честно… – Делани сделал паузу. – Если честно, то мне кое-что нужно. У тебя есть специалист по паровому отоплению?

– Конечно. Мой свояк Джимми Спиллейн. Прислать его к тебе?

– Когда он будет свободен, Ноко, – сказал доктор. – Мне нужна смета.

– Сделано.

Ноко вытащил ручку и блокнот и записал, чтобы не забыть. Точно так же делал Большой Джим, когда совершал свои собственные «обходы» на манер больничных. Затем Ноко пристально посмотрел на Делани.

– Ты в порядке? – спросил он.

Делани улыбнулся. «Лучше, чем сам мог себе представить».

– Эта Роза Верга та ещё штучка, а? Тощая как рельса, но, если что, скрутит и грузчика. Реальная шпана.

«Шпана» в лексиконе Ноко Кармоди было высшей похвалой. Ноко глянул на свои часы.

– Скоро увидимся, – сказал Делани, приняв услышанное к сведению. – Возможно, у Анджелы. Мальчик любит багетти.

– Он разве виноват? Ты же не собираешься кормить его, прости Господи, ирландской едой? – он сделал паузу, затем вспомнил: – Ладно, мне пора, пойду подкупать судью.

Ноко улыбнулся, похлопал Делани по плечу и отправился в салун под названием «Изумрудный остров», демонстрируя ту же походку, которой ходил Большой Джим, старомодную вестсайдскую походочку: сначала весь вес тела на одну ногу, затем вторая подтягивается волоком.

Делани слез с эстакадной дороги на Двадцать третьей улице, торопливо сбежал по расшатанным ступеням, держа купленное для Карлито под мышкой здоровой руки. Он шёл на север. Перед особняком Эдди Корсо стояла карета скорой, несколько копов сидели в зелёно-белой патрульной машине, а молодой филёр в униформе – серая шляпа и длинное синее пальто – облокотился на чугунный забор. Открылась калитка под навесом, и наружу вылез Бутси. Он мотнул головой Делани. Это означало «следуй за мной».

– Как он? – спросил Делани.

– Я же не доктор, – ответил Бутси. – Вы тут доктор. – Он покачал головой. – На мой взгляд, он в порядке. Не совсем, конечно, но в порядке.

Бутси первым поднялся по лестнице и прошёл в спальню. Эдди Корсо лежал на кровати. Он стал бледнее, стройнее и чуть старше. Увидев Делани, улыбнулся.

– Эй, – сказал он, помахав Бутси, чтобы тот вышел. – Ты всё-таки пришёл. – Он сел. – Что в кульке? Канноли?

– Игрушки для малыша.

– А для меня ничего нет?

– Ты в этом сезоне выбыл. Мне надо тебя осмотреть, Эдди.

– У меня всё супер. Этот пацан, которого ты мне подогнал, доктор Джейк, отлично поработал.

– Дай я посмотрю.

Эдди со вздохом расстегнул сорочку и с помощью Делани сбросил её с плеч.

«Подозреваю, что ты собрался уехать, – сказал Делани, медленно поднимая повязку, чтобы посмотреть на рану. – Думаю, что полицейская машина будет сопровождать тебя как минимум до тоннеля Холланда». Корсо кивал, улыбался и ничего не отвечал. Делани сказал:

– Посмотрим-ка… – Эдди Корсо был прав: разрез чист, а шов удалён. Заживает хорошо. Циммерман сделал тонкую работу. Делани начал обрабатывать тампоном клейкий слой пластырей.

– Да, я еду. Может, во Флориду. Надо подзагореть.

– У тебя есть медсестра в этой карете? Повязки-то надо менять дважды в день.

– Да, она внизу, в кухне. Я украл её из больницы святого Винсента на шесть месяцев.

– Ты потащишь монахиню во Флориду?

– Она не монахиня. Ты думаешь, я сбрендил? Её зовут Стелла.

– Хочешь, чтобы я поговорил со Стеллой, прежде чем вы уедете?

– Мы позвоним с дороги, если понадобится совет, – он улыбнулся. – Возможно, она монахиня в гражданском платье. У неё круто получаются «Богородице дево, радуйся» и «Отче наш».

– Возможно, она спасёт твою душу, Эдди.

– Думаю, что уже поздно, – сказал он и засмеялся. Потом подмигнул. – Иисусе, не смеши меня, мать твою.