Проследовал он за Варнават Ве шажками быстрыми, осторожными, подобрав хвост вертлявый. Наружу они вышли быстро, там же их ждали и Амадин-Удвегакарай, скакавший в нетерпении, и Коршун-Гавашакея, спокойный и недвижимый, словно скала.

— Наша служба тиха и незаметна, Лун, но ее польза невосполнима, — с искренней любовью проворковала Варнават Ве.

— В чем заключается ваша служба? — решил уточнить Лун, понимая, к чему все идет.

— Мы узнаем, — ответил уже Гавашакея, мрачно, но твердо. — Мы несем эти знания Бакамуне Гэхувэ. Бакамунэ Гэхувэ делает жизни лучше.

— П-прости, у Гавашакеи плохо с отбиранием берского из языков, — не менее диковинно отозвался торопливый Удвегакарай. — Но ты же понял, в чем дело, да? Пойдем, пойдем! Опаздывать не стоит, сегодня долгая служба.

— Ты прав, но нам стоит спросить, понял ли Лун, что мы будем сегодня делать, — строго оборвала его Варнават Ве. — Или думаешь, он нам поможет, не понимая, что нужно?

Сжался Лун, когда на него обратились все взоры. Но что ему делать, и вправду? Он догадывался, но нужны были более точные указания, без них-то он наворотит дел.

— Я н-не до конца понял… — тихо отозвался Лун.

— Сегодня мы будем делать жизни лучше, — подтвердила слова товарища Варнават Ве, подступая к срывающемуся краю острова. — Если позволишь, покажу ближе.

И сорвалась она вниз, будто упала. За ней — и двое ее друзей. Стоило Луну подойти, как он ощутил на ногах стремительность ветра. Верно, остров укрывал от ветров чудесный щит, но чтобы полететь, придется этот ветер стерпеть. Хоть и страшно…

Шагнул Лун с закрытыми глазами. Крылья его раскрылись точно сами собой, и он ощутил: его держит сам воздух. Сам Лун не понимал, но чувствовал, что происходит и что нужно слегка нагнуться, чтобы полететь вниз.

Открыв глаза, Лун и сам не поверил: приближались бушующие морские воды и смутное во тьме пятно, земной остров Агнанеи. Едва ли что-то было видно, но…

Но Лун ощущал… То была и впрямь свобода. Как и говорил соглядатаев покровитель. Направо повернешь — ничего не случится, налево — тоже… Отовсюду свистел вольный воздух. Никто как будто не стоял над Луном, не давил его, не прижимал к сырой земле.

И падал Лун, пока не понял: пора утихомириться, не падать бездумно, а двигать крылами. Повторяя за спутниками, он к ним присоединился и чуть выше от них расправил крыла, откинувшись назад. Полет его стал плавным, как у выпавшего перед снегами древесного листка.

Варнават Ве кивнула, и все опустили правое крыло, поднимая левое, заходя на поворот. Лун с ними зашел: зачем отставать от остальных? Так и летели они, не торопясь, сквозь деревья. Амадин-Удвегакарай петлял сквозь деревья, головой вертел, видно, что-то разглядеть хотел. Коршун-Гавашакея летел напролом, совсем не сворачивая, точно деревья должны были перед ним ветви раздвигать, и, как ни удивительно, он и вправду ни разу не врезался. Варнават Ве же обходила препятствия, но путь она выбрала такой, что деревьев на пути почти не попадалось. За ней Лун и пристроился. Летели они с долю, пока он не решился спросить:

— Куда же мы летим?

— Как куда? Делать жизни лучше, я же говорила.

Услышал Лун журчанье воды. Точно речушка текла совсем близко, вот у самых ног. И впрямь, так оно и оказалось: не речушка, но ручеек струился сквозь древесные стволы, и Лун удивился: видно, зашли они далеко от прочих мест, где он бывал, раз впервые с этим ручейком столкнулся. Не припоминал он ни рек, ни озер на своем пути.

Лун не успел додумать, как послышался шорох. Взволновано дернув хвостом, Лун ударился о ветвь и чуть было не упал, но смог удержаться: выученная ловкость удержала его на ногах, хвостом обвив препятствие.

— Услыхал что-то, Лун? — спросил Удвегакарай, испуганно озираясь.

— Да… Шорох какой-то, — пробормотал Лун, не уверенный, не привиделось ли ему.

Но шорох повторился. Громче и громче, он приближался. Лун осунулся, глядя на спутников, переглядывавшихся между собой.

— Проверим, Гавашакея. А вы стойте здесь. Удвегакарай, помоги Луну, если что, — отдала указания Варнават Ве.

«Если что», брошенное невзначай, Луна взволновало. Плотнее прежнего обхватив ветвь хвостом, он ухватился еще и руками, внимательно взглянув на Удвегакарая. Тот же на него не смотрел, лишь озирался.

— Ч-что такого может произойти? — запнулся Лун, так же оглядываясь.

— Обычно к ручью одни не приходят… Пытаются нас заломить. Но мы с Ахасе! Мы сильнее! — Перья Амадина встали торчком, а глаза сузились до щелочек. — Считают, раз здесь живут, им и все богатства… Мы их защищаем, а они!..

— Т-ты напуган?.. — вдруг догадался Лун, но поздно понял, что зря спросил, когда на него устремился озлобленный взор спутника.

— Никого я не боюсь, понял?! Не смей так говорить! — прогаркал тот, распахивая крылья. — И тебя тем более не боюсь! Какой бы ты там князев избранник ни был…

— Удвегакарай!

Громкий оклик спас их обоих. Яркий птиц отчего-то попятился, а Лун еле смог унять колотящееся от испуга сердце.

— Ты чего опять устроил? — пока пролетала, спросила Варнават Ве, отвешивая товарищу оплеуху лапой. Опустившись рядом, оглядела она Луна сощуренным взором, но позже — доброжелательным, но по-прежнему безликим. — Много ли испуга он тебе доставил? Не подумай, Удвегакарай может только открывать клюв, но не клевать.

— Прости, я… Прости, Лун, так не должно было случаться, — запричитал Амадин, перья его опустились, а тело сжалось в комок.

— Я понимаю… Наверное, тому есть причина, — ласково улыбнулся Лун.

Он понимал. Неужели он не понял бы? Всякий боится перед лицом опасности и теряет себя. Не отличался Удвегакарай от других — все, бывало, пугаются.

— Удвегакарай однажды… остался один, и его застали врасплох, повредили крылья, из-за чего он упал, — бегло объяснила Варнават Ве. — Хорошо, что крылья его воспарили быстро, но испуг его лежит в нем до сих пор.

Согнулся Амадин, извернулся странно, Лун даже отвернулся. Похоже, плохо ему стало. Жалко его, безумно…

Не успел Лун раздумать, как вместо шороха послышался грохот. И вскрик. Лун и сам от испуга согнулся: что бы это могло быть? Неужели им придется отправиться вниз?

Но нет, не пришлось. Вернулся Гавашакея. Клюв его, похожий на те, что Лун видел на слугах Гэхувэ, держал ведро с плещущейся внутри водой. С когтей по одной стекали тяжелые капли.

— Объяснил ему, что не стоит вредить другим и ослушиваться правил? — спросила Варнават Ве, осмотрев Коршуна сверху вниз. Тот кивнул. — Вот и замечательно. Никто не хочет выпить?

Если Удвегакарай тотчас приложился к ведру, то Лун отказался: вмиг стало ему дурно. И он не мог удержать языка за зубами:

— Вы… его отпустили?

— Да, только преподали маленький урок, — улыбнулась Варнават Ве. — Все-таки он живет не один, и этот ручей нужен многим… Нельзя воровать то, что принадлежит всем.

— Всем? Ахасе в том числе? — уточнил Лун.

— Ахасе в первую очередь, — строго ответила Варнават Ве, сузив в его сторону два горящих глаза. — Этот ручей поит Ахасе. У нас нет своей воды, поэтому Агнанеи должны делиться. А упущенный вор означает одного жаждущего крылатого с Ахасе.

— И жизни жаждущих с Ахасе вы делаете лучше?

— Да. Иначе нам не выжить, князев избранник. Думаю, жил бы ты без своих вод и своих яств — ты бы понял.

Опустил Лун голову. Он и не хотел грубить — просто спросил. Окажись на их месте, он бы тоже правил придерживался. Ведь никто не должен оставаться голодным!

— Простите. Я понимаю, — он поднял взор. Варнават Ве лишь улыбнулась, все так же безлико, и ответила:

— Мы должны были объяснить сразу. Это ты прости меня. — Она вздохнула. — Думаю, нам не стоит здесь задерживаться, раз ты теперь испытываешь страх. Лучше совершим то, что я пообещала Гэхувэ.

И она вспорхнула. Без всяких вопросов Гавашакея и Удвегакарай вспорхнули за ней, отбрасывая полупустое ведро. Луну оставалось только поспевать.

Снова они летели вверх. Походило это на движение к самим звездам, таким далеким и близким одновременно. Небесные предки точками светились издалека, переливаясь и подмигивая знакомым светом. Лун гадал, были ли здесь и его предки…