– Не знаю, – Матвей стряхивает отцовскую руку.

К погасшим окнам особняка подтягиваются мужчины с дубинами – молодчаги Хренова. Матвей их видит, и в груди у него лопается пузырёк с жидким азотом, обжигая внутренности липким холодом.

– Что он тебе предложил?! – вдруг кричит Матвей.

– Видишь этих утырков? Они разнесут особняк, если ты не отдашь тварь по доброй воле!

– Особняк пустой, там никого нет!

– Где тварюга?!

Матвей прыгает за руль и блокирует двери. В открытое окно влезает Стариков и призывает сына опомниться:

– Хватит страдать хернёй! У тебя есть бабки, есть девка и квартира в Питере! Ложка золотая в жопе! Я тебе всё дал, и ты обязан слушать меня!

– Ты кинул нас!

– Если бы так, ты давно бы загорал на нарах из-за своих дурацких роликов! Благодаря мне ты можешь заниматься хер пойми чем и ни в чём не нуждаться! Я прикрываю твою спину! А сейчас я очень прошу – выручи отца родного, отдай ты им этого бесёнка!

– Гонево! Ты не имеешь к моему каналу никакого отношения! – выпаливает Матвей, но ему кажется, что вокруг рушатся стены неприступной крепости.

– Ну да как же! Помнишь самый жирный донат? Подсказать? Во время очередного «воздаяния» некий «Demiurg19441» перечислил триста кусков. Это мой ник, парень, и 19441 – номер войсковой части, где я служил.

Матвей отлично помнит этот донат и множество остальных поменьше от щедрого спонсора «Demiurg». Получив те три сотни, он наконец-то приобрёл тачку, которая сейчас рычит и требует, чтобы хозяин вдавил педаль акселератора как можно глубже.

«Шеви» рвёт с места и с воем проносится мимо озадаченных Хреновских бугаёв.

Машет жезлом Лёшка Панов, но Матвей шершнем пролетает мимо поста ГИБДД. Панов сообщает по рации приметы «шевроле камаро», номер он запомнить не успел. За рулём, предупреждает он, сын крутого московского силовика, так что огонь не открывать.

Матвей угорело несётся по разбитому асфальту, собирая все ухабины и неровности. В хвосте остаются ещё два полицейских поста, и на каждом ему приказывали остановиться, угрожая стрелять на поражение. Сказочники!

Въехав в Мышкин, он осознаёт, что избежал погони, чуть расслабляется; одеревеневшие мышцы снова сокращаются, в раскалывающейся, тяжёлой голове рассеивается туман нахлынувшего наваждения.

Ночной Мышкин кажется ему меньше деревни, мало целых фонарей, только в центре и на главных улицах, в пятиэтажках почти везде погашен свет, а по дорогам ездят только заниженные «гранты» и старые «мерсы».

Навигатор приводит Матвея в обесцвеченную промышленную зону, здесь ни души, если не считать облезлых котов, разбегающихся в сторону, когда на них попадает луч фонаря.

Матвей находит пятый бокс, стучит кулаком, и открывает ему Слава. Из-за его плеча выглядывает Грелка; она улыбается и обнимает Матвея: «Как всё прошло?» – «Нормально». – «Выбрался без траблов?» – «Почти». Внутри бокса стоят раскладушки и старый диван, на котором со смартфоном в руках елозит скиталец Егорка. Из подсобного помещения выглядывает бородатый румяный мужик и приветствует Матвея.

– Саныч картошки наварил, – докладывает Слава, – мы недавно поужинали. И ты поешь.

– Не хочется, – морщится Матвей и садится рядом со скитальцем.

– Твоя мама лихо придумала, – говорит Грелка. – Здесь нас никто не найдёт.

Появляется Саныч, протягивает Матвею тарелку с дымящейся картошкой и тушёными кусками мяса. Матвей отнекивается, но Саныч непреклонен.

– Мамка твоя выдумщица, – говорит он, – этого не отнять. Приволокла мутанта, но я не против и вопросов лишних не задаю. Мы с ней такое дело вместе обстряпали, что любой из её родни или друзей может считать это место своим домом. Вот знайте, и оставайтесь, сколько надо.

– Можно у вас тачку бросить? – спрашивает Матвей.

– Да на скока хошь оставляй, всё под присмотром! – даёт добро Саныч.

– Папироску бы, – спрашивает Слава, и Саныч угощает его «примой».

– Двигаем завтра утром, – заявляет Матвей. – Теперь надо выспаться.

Слава смеётся, отдаёт честь, прикрывая копну волос ладонью, и скрывается в тамбуре, чтобы не дымить. Грелка обнимает Матвея и целует его в щёку, потом в шею. Скиталец наблюдает, причмокивает и зевает.

– Я соскучилась, – шепчет Грелка и прижимается к Матвею.

– А я устал.

– Могу расслабить.

– Не можешь.

– Спорим?

Матвей клюёт её в губы и отворачивается к спинке дивана.

– Что-то случилось? – спрашивает Грелка.

– Запарился, говорю ж.

– И всё?

Матвею хочется спать, ему нужно провалиться в сонную яму хотя бы до утра, чтобы ни о чём не размышлять. Как-то молниеносно и бесславно его солнечная жизнь, наполненная осознанным гедонизмом и нарочитой карикатурностью, превратилась в отжившие свой век декорации, в задник закрытого спектакля, которому пора на свалку.

>>>

Взошло сентябрьское мягкое солнце, и день устоялся безветренный, радушный. Ближе к обеду чуть покапало с набухших облаков, но быстро кончилось. Мелькали разлапистые сосны и ельники, рассекаемые пополам рядами электросетевых вышек, сменяли друг друга притулившиеся с краю промышленных районов хрущёвки, а потом возникли избы, сложенные сразу после Потопа и помнившие чужой нескладный век.

Поля тянулись, вспаханные и голые, заросшие и покрытые водянистой пеленой, будто клеёнкой; чередовался пейзаж неохотно, но торопливой жизни поубавилось, и даже скот и дворовые собаки стали желанным ориентиром для уставших от монотонности глаз. Менялось и небо, окрашиваясь в серо-бурый, становясь чище и строже. На автозаправках местные с охоткой вступали в разговор, и не стеснялись обо всём расспрашивать, иногда чересчур нагло, во всех подробностях.

Большие города проезжали стремглав, не задерживаясь на осмотр достопримечательностей. В Ярославле красивый изгиб Волги, и набережная со Стрелкой, где проходят по выходным групповые занятия по йоге. Ещё обилие церквей и храмов, и Слава бы с радостью заглянул на берег реки и в парочку святынь, но времени, по заверениям Матвея, у них было в обрез. В багажнике скулил Егорка, и Грелка подкидывала ему конфеты и чипсы, чтобы успокоить и занять беспокойный рот. Но Ярославль удивил: на центральных улицах не было пробок и столпотворений, народ двигался спешно, перебегая от светофора к светофору. На белоснежном фасаде кремлёвской стены Матвей увидел огромное неумелое граффити «КПХ» с подтёками, намалёванное чёрной краской из баллона. Витрины бутиков зияли разбитыми фасадами, и некоторые уже забаррикадировали стальными пластинами; у KFC дежурили росгвардейцы, посматривая на компанию шумных подростков, заправлявшихся фаст-фудом. В Вологде картина была почти идентичная: притихший город, серые улицы и сгорбившиеся, озирающиеся люди. Троллейбусы, отъезжавшие от остановок, были закрашены технической жёлтой краской, но было заметно, что замазали символы «КПХ», нанесённые вандалами прямо на стёкла и входные двери. Ехали дальше, собираясь добраться до Каргополя, но Грелка уже клевала носом и попросила где-нибудь на выселках найти приемлемый отель. Матвей предложил подменить, но Грелка настояла на горячем душе и уютной постели.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.