– Прекрасно. Я хотел бы лично встретиться с этой девушкой и поговорить с ней.

– Назначьте время, когда вам будет удобно, а я предупрежу Витхайт.

– Завтра в 14:00, – и Генрих назвал адрес «Швейцеришен банкферейна».

Генрих и Бюрле расстались в дружеских отношениях и на прощание пожали друг другу руки. Каждый из них остался доволен встречей. Генрих в приподнятом настроении отправился в банк. «Швейцеришен банкферейн» принадлежал швейцарской корпорации, и было хорошо известно, что руководство предпочитало нанимать на ведущие посты только швейцарцев. Генриха взяли на руководящую должность только благодаря рекомендации дяди. Служба в «Швейцеришен банкферейне» была престижной, и ею можно было гордиться. Бытовало мнение: если служащий «Швейцеришен банкферейна» прыгает в окно – следуйте за ним, падая, вы наверняка заработаете деньги. После Второй мировой войны швейцарские банки (в их числе и «Швейцеришен банкферейн») не только окрепли в финансовом отношении, но и вышли с солидным международным капиталом. Они сумели уберечь от конфискации могущественными союзниками немалую долю награбленных нацистами богатств и тем самым создали себе репутацию самых надежных хранителей вкладов иностранных лиц. В «Швейцеришен банкферейне» было заведено, чтобы каждый, поступивший к ним на службу, проходил стажировку в финансовых подразделениях. Генриху Дитриху, кадровому военному, пришлось коренным образом изменить свою профессиональную ориентацию и заняться изучением банковского дела. Он успешно прошел стажировку, и ему было положено жалование, на которое он мог позволить себе жить на широкую ногу. Генрих быстро освоился и завел друзей среди бизнесменов, руководителей крупных и мелких фирм и агентств. Среди его друзей были даже журналисты. Однако хорошие отношения с непосредственным шефом господином Фишером у Генриха сложились не сразу. Карл Фишер – пятидесятилетний мужчина невысокого роста с высоким лбом, прямым носом и апостольской бородкой. Он сочетал в себе швейцарскую скрупулезность с итальянским воображением и темпераментом (мать Фишера родилась в многодетной итальянской семье и родом была из Милана) – роковая комбинация. Фишер прошел хорошую финансовую школу. Он лично следил за подбором кадров в свои подразделения. Генрих был исключением. Назначение Генриха на должность начальника одного из подразделений Фишера было полной неожиданностью для последнего, и он воспринял это как личное оскорбление. Почти две недели он не мог побороть в себе чувство неприязни к Генриху, которое, как ни старался он скрыть, проявлялось во всем, даже в рукопожатии.

«Время расставит все точки над i», – решил Генрих, стараясь не акцентировать внимание на том, как вел себя с ним шеф.

Они присматривались друг к другу.

«А Фишер слишком самолюбив. На этом при любом удобном случае могут неплохо сыграть его недруги», – сделал вывод Генрих, наблюдая за шефом.

«Надо признать, у этого Дитриха неплохие мозги, да к тому же он не ханжа», – в свою очередь отметил для себя Фишер.

Лед отчуждения в их отношениях тронулся после того, как однажды Генрих посоветовал Фишеру выпустить рекламные брошюры на арабском языке с описанием услуг, оказываемых «Швейцеришен банкферейном», и распространить их в странах ближнего востока. Фишера заинтересовала идея Генриха, и не позднее чем через неделю он воспользовался ею.

Здание «Швейцеришен банкферейна» представляло собой массивное пятиэтажное сооружение в граните с колонным подъездом и стоянкой для легковых автомашин. Изюминкой всей композиции был великолепный зимний сад, расположенный на первом этаже, в центре которого возвышалась круглая двойная парадная лестница. Перед фасадом здания стояли шеренги подстриженных деревьев, а справа на возвышении – два строгих шпиля соборной церкви. Кабинет Генриха был на пятом этаже. Интерьер – строгий, деловой. Два огромных с закругленными стеклами окна открывали незабываемо красивый вид на Рейн и на его мосты. Единственным украшением кабинета была картина неизвестного голландского художника конца XIX века, на которой был изображен незатейливый парковый ландшафт в осенний период времени.

Скоростной лифт поднял Генриха на пятый этаж. Дверь бесшумно отворилась. Генрих вышел и направился в свой рабочий кабинет. Сайда, закинув ногу на ногу, вполголоса разговаривала по телефону. При виде шефа она скороговоркой промурлыкала «Пока дорогой» и поспешно положила трубку.

– Господин Дитрих, – произнесла секретарша, придав своему голосу строгий официальный тон, – вас просил зайти господин Фишер.

– Хорошо. Что еще?

Сайда быстро пробежала по своим записям, сделанным в маленьком блокноте.

– Вам звонил господин Збинден, просил напомнить, что совещание в «Сандоце» завтра ровно в двенадцать. Господин Прост звонил дважды. У него к вам срочное дело. Будет ждать вашего звонка до восемнадцати. Всю корреспонденцию я положила к вам на стол. Справа – документы, требующие срочного рассмотрения, слева – могут подождать.

– Спасибо, Сайда. Я к шефу. Если кто будет звонить, скажешь, я скоро освобожусь.

Фишер встретил своего подчиненного чуть заметным кивком головы. Небрежно махнув рукой, он указал на кресло, а сам еще несколько минут продолжал что-то писать. Генрих сел напротив Фишера и, томясь в ожидании пока шеф освободится, блуждающим взором рассматривал кабинет. Наконец Фишер написал последнюю фразу, провел рукой по волосам и отодвинул бумаги в сторону.

– Мне давно хотелось, Генрих, поговорить с вами, не касаясь работы, так сказать, по душам, – голос Фишера, всегда властный, вдруг прозвучал мягко, даже с какой-то ленцой. – Курите, – Фишер протянул Генриху пачку сигарет «Данхилл».

Генрих молча закурил.

– Я слышал, вы быстро освоились в нашем городе, даже купили дом в пригороде?

– Да, – односложно ответил Генрих и стряхнул пепел от сигареты в пепельницу.

– Вам нравится ваша работа? Ведь вы прежде никогда не работали в банке?

– Господин Фишер, я вижу, вы прекрасно осведомлены, и это делает вам честь. Я действительно никогда не работал в банке, но несмотря на это, мне работа по душе.

– Знать о своих сотрудниках все или почти все – это моя прямая обязанность. Специфика нашей работы не терпит случайных людей. Мы здесь одна дружная семья и должны друг другу доверять, в противном случае наши клиенты предпочтут другие банки.

– Я это уже понял.

– Вы женаты?

– Думаю, вы успели это уже выяснить, – ответил с сарказмом Генрих.

– Напрасно вы, Генрих, иронизируете. Я знаю о вас больше, чем вы можете себе представить.

– Тогда зачем вы спрашиваете?

– Хотел услышать от вас лично, женаты вы или нет. Ну хорошо… Генрих Дитрих, вам двадцать семь лет, вы родились в Германии в семье кадрового офицера. Ваш отец – генерал в отставке, мать умерла, когда вам было всего тринадцать лет.

– Мне было пятнадцать лет, когда умерла моя мать, – вежливо перебил Фишера Генрих, в душе содрогнувшись от мысли: «Откуда у Фишера данная информация?».

В анкете, предоставленной Генрихом при поступлении на работу, ничего подобного не указывалось.

– Извините за маленькую неточность. Продолжим?

– Не вижу в этом никакого смысла. Знать о человеке все – это хорошо, но этого часто бывает недостаточно, чтобы доверять ему.

– Почему же? Ваши сокурсники по военной академии отзываются о вас, как о человеке смелом, честном и, самое главное, надежном. Прекрасная характеристика.

– И какой же из этого вывод?

– Вывод? Я не хочу ошибиться в вас, Генрих. Не скрою, у меня на вас большие виды. Но об этом мы еще поговорим. Ваш дядюшка все еще преподает в университете?

– Да.

– Мой старший сын Рауль хорошо о нем отзывается. Он учился у него. Я хотел бы вас познакомить с сыном, если вы не возражаете. После окончания университета он не стал работать по специальности, а ушел в большой спорт. Рауль – автогонщик. К сожалению, дети часто идут своей дорогой, а не той, какую им проторили родители.

– Вижу, вы не одобряете выбор вашего сына?