Его глаза были закрыты, темные ресницы идеально очерчивали щеки. Пушок темных волос выглядывал из-под синей шапочки на его голове. Его губы были розовыми и мягкими, и мне хотелось только плакать.

— Он идеален. — Я улыбнулась своей подруге, которая смотрела на своего ребенка как на чудо, которым он и был.

Ксандер был единственным хорошим событием за последние месяцы. Он был драгоценным подарком, который нужно было оберегать, лелеять и любить в своей семье, даже если нам не хватало одного.

Нахлынула волна грусти, за которой последовала волна понимания. Гнев, который я сдерживала шесть недель, ослабил свою хватку на моем сердце.

Именно по этой причине Дрейвен принял свое решение. Ксандер был причиной, по которой он принес себя в жертву. Чтобы его внук прожил свою жизнь без нависшей над ним тени.

Исайя отложил наш подарок в сторону и подошел ко мне, сжав плечо Брайс. — Поздравляю.

— Спасибо. — Брайс подняла Ксандера повыше. — Хочешь подержать его?

— Да. — Я не была уверена, предлагала ли она Ксандера мне или Исайе, но я не дала ему ни единого шанса. Я подхватила малыша на руки и закружила его в танце по комнате. Он сморщил нос, недовольный тем, что его толкают. — О, я уже люблю тебя. Я твоя тетя Ви.

Я хотела, чтобы он называл меня Ви, как это делал Исайя. К тому же, маленький ребенок никак не мог справиться с Женевьевой.

— Детка, у них был только шоколад. — Дэш вошел в дверь, на его лице была широкая улыбка. Она расплылась, когда он заметил меня.

— Поздравляю. — Исайя подошел ко мне, протягивая руку.

Улыбка Дэша вернулась, когда он пожал руку. — Спасибо, чувак.

— Он прекрасен, — сказала я, глядя на Ксандера.

Дэш проигнорировал меня, подойдя к кровати Брайс и поцеловав ее в лоб. — У них не было клубничного.

— Ничего страшного. — Она взяла то, что, как я предположила, было молочным коктейлем, и поставила его на поднос рядом со своей кроватью, снова улыбнувшись мне с Ксандером.

— Так как все прошло? — спросила я, заняв один из стульев у стены. Исайя присоединился ко мне, сев поближе, чтобы посмотреть на ребенка.

Дэш сидел на краю кровати Брайс, теребил ногой одеяло, рассказывая нам об относительно спокойном появлении Ксандера на свет. Когда он начал суетиться, я передала его на руки.

— Мы оставим вас, ребята, в покое. — Я наклонилась и обняла Брайс. — Дайте мне знать, когда вы устроитесь дома. Я принесу печенье.

— Это было бы здорово. — Она подвинулась, нежно покачивая Ксандера. — Спасибо, что пришли.

Исайя помахал им обоим на прощание, а затем последовал за мной за дверь.

Мы были на полпути к лифту, когда я поняла, что у меня нет сумочки. — Черт. Я забыла…

Я повернулась и увидела Дэша, который шел в нашу сторону с моей сумочкой в руке. — Вот.

Он бросил ее мне.

Я поймала ее, едва удержав, чтобы содержимое не пролилось на линолеумный пол.

Этот бросок стал последней каплей.

— Что это, черт возьми, было? — огрызнулся Исайя.

Дэш не ответил. Он зажал челюсть, повернулся и пошел прочь.

— Остановись. — Мой голос разнесся по коридору. Я передала свою сумочку Исайе.

Дэш не остановился.

— Ты хочешь, чтобы это было в коридоре? — Я позвала его за собой. — Или в комнате твоей жены с твоим новорожденным ребенком?

Его шаги замедлились. Он повернулся, расправил плечи, положил руки на бедра. — Что?

— С меня хватит твоего отношения. Хватит. Ты больше не можешь так со мной обращаться. Больше никаких взглядов. Больше никаких огрызаний. Больше не относись ко мне как к второсортному гражданину.

Дэш не ответил. Он только переложил руки, скрестив их на груди.

— Я не просила быть здесь. Я не просила убивать мою мать. Я не просила, чтобы меня похищали. Я не просила, чтобы мой отец умер. Я не просила ничего из этого.

Я сделала шаг вперед, встав во весь рост. Месяцы и месяцы гнева и разочарования выплеснулись на поверхность. Мои руки задрожали, и я сжала их в кулаки, не желая, чтобы он видел. Затем я изо всех сил старалась держать под контролем свое колотящееся сердце и говорить ровным голосом.

— У меня нет семьи. Никого. Кроме тебя и Ника. Разве это не печальная судьба? Вся моя семья мертва из-за какого-то мотоциклетного клуба, о существовании которого я не знала год назад. Ни Воинов. Ни Твоего клуба. — Я ткнула пальцем в его плечо. — Но ты ведешь себя так, будто это моя вина. Так что пошел ты.

Он поморщился.

— Нахуй. Тебя. — Я снова ткнула его, по одному удару на каждое слово. — Я никуда не уйду. Я здесь. Ты должен научиться жить со мной. Я не просила ничего этого, но я здесь. Я…

— Ты права. — Он опустил руки, выпустив длинный вздох. Затем он повесил голову, потирая затылок.

Я была права? В чем подвох? Я не двигалась. Я не дышала. Я готовилась к тому, что он нанесет удар, от которого я превращусь в сморщенное месиво. Я набросилась на него, но, по правде говоря, у меня не было сил продолжать. Эта вспышка исчерпала мои резервы.

Все было просто… тяжело. Слишком тяжело. И, черт возьми, я была измотана.

— Прости, — прошептал он в пол.

Я моргнула. — Что?

— Прости, — сказал Дэш, на этот раз громче, глядя мне в глаза.

— Ладно. — Я бросила на него косой взгляд. Что происходит? Это было настоящее извинение?

— Я любил свою маму.

— Я тоже любила свою.

Дэш кивнул, затем повернулся, чтобы закончить разговор. Но прежде чем он успел уйти слишком далеко, он снова повернул назад. — Я злюсь на папу.

— Я тоже. Но не срывай злость на мне.

— Его здесь нет. Он сделал это для меня. Чтобы спасти меня, чтобы я мог встретиться со своим сыном. — Голос Дэша надломился. И я увидела за гневом сожаление, которое мучило его. Он не загладил свою вину перед Дрейвеном. А теперь Дрейвена больше нет.

Дэш тяжело сглотнул. — Ксандер никогда не узнает своего дедушку.

Слеза вырвалась на свободу и потекла по щеке. — Нет, не узнает.

Дэш стиснул зубы и закрыл глаза. Когда он снова открыл их, он держал себя в руках.

Я хотела бы сказать то же самое. Слезы свободно падали по моему лицу. Никакое количество морганий не могло удержать их от падения.

Тире расплывался, когда он подошел ближе. Три длинных шага, и мой брат обнял меня, прижав к своей груди. Потрясенная переменой, я лишь на мгновение обняла его в ответ. Затем мои руки обхватили его спину.

Объятия длились недолго, считанные секунды, но в этот момент я уже не чувствовала себя такой одинокой.

Потом он ушел. Не сказав больше ни слова, Дэш отпустил меня и пошел обратно в комнату Брайс, словно его ботинки были в огне.

Исайя подошел и обнял меня за плечи, а я провела руками по щекам, вытирая слезы. — Давай, куколка. Давай уедем отсюда.

Я фыркала, пока мы ехали в лифте на первый этаж. Я использовала каждую минуту дороги домой, чтобы взять себя в руки. Я боялась, что, как только мы окажемся в квартире, я сорвусь. Я держала свои эмоции в лучшем случае на кончиках пальцев. Но когда мы вошли в квартиру, и я сняла туфли, я почувствовала то, чего не чувствовала с той ночи, когда Такер доставил письмо Дрейвена.

Покой.

Я подошла к кровати, села на край и открыла ящик тумбочки. Я достала письмо и провела пальцами по черному шрифту.

— Он любил нас. Вот почему он это сделал.

— Да. — Исайя сидел рядом со мной, обняв меня за плечи.

— Я бы хотела, чтобы до этого не дошло.

Мы сообщили всему миру, что Дрейвен покончил с собой. Даже Пресли думала, что его смерть была самоубийством. Все поверили в историю о том, что Дэш нашел Дрейвена дома, раскачивающегося на веревке.

Никто в этом не сомневался, даже полиция. Весь мир считал Дрейвена трусом, человеком, который покончил с собой, вместо того чтобы вынести приговор, который ему предстояло получить.

Никто из нас не знал, каким был бы их приговор.

Правда заключалась в том, что Такер убил Дрейвена. Он повесил его в собственном доме Дрейвена. Затем он доставил мое письмо, за ним последовали остальные.