– Никаких предположений и никакой лжи, – ответил он, ничуть не удивленный. Наставники не будут утруждать себя предоставлением внутренних данных кому попало – дознаватель наверняка не видел его письмо в Академию, скорее, бил наугад, пытаясь вывести Павла из себя. – Только факты.
– Вы отдаёте себе отчёт, что вас будут проверять тестеры? И они дадут нам всю информацию о ваших перемещениях за эти дни. Мы будем знать, ложны ли все ваши заявления или правдивы.
– Так точно.
– Хорошо, – медленно сказал он и подтолкнул к нему стап. – Тестеры с оборудованием прибудут через час. Пока они не пришли, опишите весь маршрут за два дня. Что касается вашего… трофея, то его сейчас проверяют, однако на многое рассчитывать не стоит – карта наверняка заблокирована.
Павел подождал, пока мужчина выйдет, и принялся за отчёт. Вкратце расписал маршрут, из мешка достал угловой комплекс и подробный анализ местности. Когда он отложил стап, дознаватель вернулся, собрал все материалы и приказал ждать.
После перелёта, ожидания на проходной и разговора с «безопасником» болела голова и периодически бросало то в жар, то в холод. Павел порылся в вещмешке в поисках еды, забыв, что, кроме желейного кофе и воды, ничего не оставил, и устало растянулся на стуле.
Тестеров прошлось ждать долго: парень и девушка пришли только через полтора часа и, поздоровавшись, стали вносить оборудование. Он внимательно наблюдал за тем, как они раскладывают на столе лотки с медицинскими препаратами, переносной томограф, мотки проводов, инструменты, и опаска, похожая на зуд между лопаток, нарастала всё больше с каждой секундой.
– Зачем? – спросил он, когда девушка поставила перед ним небольшой контейнер.
– Если будет тошнить.
– Не будет.
Девушка улыбнулась, но ёмкость так и не убрала. Она прикрепила к его голове плёнку, закатала рукав и ввела в вену жидкость отвратительного жёлтого цвета. Павел отметил, что у неё холодные руки.
Сдавило горло. На секунду перед глазами появился морок, и словно издалека послышались предсмертные хрипы. Он несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь отогнать видение. «Не сейчас, только не сейчас», – подумал он. Его гипотеза о влиянии адреналина с треском рвалась по швам. И тут же ему в голову пришла мысль, что дознаватель, подозревая его в способностях энергика, мог позвать на обследование не тестеров, а псикодеров.
Парень подключил томограф, неловко сел на место напротив Павла и придвинул к себе контейнер. Девушка также наклеила на его лицо полосы пленки, надела ему на шею и предплечье «браслеты» и растянула провода от них к томографу.
Если это кодеры, то они не будут смотреть его прошлое, а значит, Павел сразу поймёт цель их визита, едва они попытаются залезть к нему в голову. Во всяком случае, ему хотелось верить в то, что у него это получится.
Дверь открылась, и в комнату вошли трое. Помимо сержанта и дознавателя, был ещё майор, которого Павел встретил в свой первый день на Базе.
– Готовы? – спросил тот, смотря на Павла.
Павел не стал вставать, девушка как раз настраивала детектор на столе и принудительно положила его ладони на круги.
Подводы от томографа шли к столу, значит, эти трое будут всё же рассматривать его воспоминания. А судя по тому, что он знал о работе кодеров, нахождение посторонних при анализе прозрений обычно не приветствовалось.
Они выдвинули стулья из стены и сели позади тестера. Сержант посмотрел на Павла с нескрываемым недовольством.
– Закройте глаза и расслабьтесь, – сказала девушка, и он невольно оглянулся на неё. – Чтобы вам было легче, постарайтесь вспомнить момент высадки.
Павел закрыл глаза. Кроме темноты и белых пятен, он ничего не видел.
Какое-то время он продолжал так сидеть, концентрируясь на дыхании и стараясь не шевелиться, пока не почувствовал боль в голове. Перед глазами появились пятна, которые не получалось отогнать простым усилием воли или напряжением глаз. Он откинул голову назад и внезапно понял, что напротив сидят люди из отряда. Кто-то проверял карабины, кто-то поправлял систему. Сбоку шёл холод, будто от открытой двери, он повернул голову и увидел тестера, спокойно смотревшего на него в ответ.
Имитация присутствия? Отвратительно.
Его тело поднимается, а он остаётся сидеть на месте. Павел смотрит, как один за другим люди покидают космолёт, а тестер машет ему рукой, показывая, что нужно следовать за ними. Он смотрит на себя со стороны и не испытывает никаких эмоций: ни когда опускается на поверхность купола рядом со своим телом, ни когда падает с огромной высоты или бредёт по полю.
Звуков нет. Тестер внимательно наблюдает за телом: бежит, когда бежит тело, и останавливался, когда того требует ситуация.
Павлу всё это напоминает чужие воспоминания. Когда он видит какое-то событие, не связанное с ним напрямую, то тоже выступает в роли «наблюдателя» – ходит по пятам за людьми или осматривает территорию.
Едва зажглись прожектора, он решил пойти вперёд, чтобы проверить команду. Он хотел узнать, умерли ли его сослуживцы уже тогда или чуть позже. Когда он сделал несколько шагов в том направлении, тестер схватил его за руку и кивнул в сторону тела, которое осматривало местность.
– Я должен идти за ним? – попытался спросить Павел, но почувствовал только, как беззвучно шевелятся губы.
Тестер кивнул и отпустил его руку.
– Почему? – одними губами спросил Павел. Мальчишка недовольно посмотрел в ответ и указал на его тело, что бежало в сторону потухших прожекторов.
Тестер отошел, и он неохотно направился следом.
Едва тело справилось с сеткой заграждения и побежало в лес, тестер полез следом в дыру. Павлу было лень нагибаться, поэтому он попытался пройти прямо через ограждение и с удивлением обнаружил, что его мягко отбросило назад. Тестер сердито посмотрел на него с другой стороны сетки и развернулся, бегом устремляясь в лес.
«Интересно», – подумал Павел и полез в дыру. Когда он сам видел чужое прошлое, то слышал звуки и запахи и мог спокойно проходить через любые препятствия. Неужели тестеры настолько ограничены? Мозг перерабатывает огромное количество информации, которую мы не замечаем. Павел надеялся, что если когда-нибудь попадёт в свои воспоминания при помощи машин, то сможет увидеть ту часть, что мозг пропустил через себя, а он, в силу ограниченности сознания, не воспринял. Он думал, что попадёт в какофонию цвета, звука, запахов, а выяснилось, что тестеры работают только с визуальными воспоминаниями.
Он потрогал траву, и она показалась ему плотной, как картон. Интереснее стало, лишь когда мальчишка начал «прыгать» через временные промежутки. Раньше он предполагал, что проведёт за анализом те же часы, что и во время операции, а выяснилось, что у тестера получается вырывать нужное время. Мальчишка на секунду пропадал, а когда показывался снова, то стоял уже в другой местности, и Павел вместе с ним.
Но как связано представление о собственном теле с воспоминаниями? Почему он видит своё тело, если у него не было раньше понятия, как оно выглядит со стороны в этой местности? И если мозг сам сгенерировал это представление, то тестер наверняка видит его по-другому. И как всё это связывается в единую структуру, которая становится реальностью этих секунд в его же собственном мозгу? Удивительно.
Они шли рядом, когда тело ползало вокруг объектов и считало вышки связи, когда лежало в луже грязи и искало в бинокль опасность, когда маскировалось, когда составляло карты, когда заметало следы. Они символически висели на той же перекладине, за которую Павел зацепил ноги на днище дальняка. Они стояли рядом, когда он убивал патрульного, и тестер сгибался, будто его тошнит.
Павел ощущал себя призраком и зевал.
Когда всё заканчивается, он с трудом разлепляет потяжелевшие веки, девушка снимает в его головы плёнку и насильно вкладывает в рот какую-то таблетку. Лоток перед ним чист. Он разжевывает таблетку, смотрит на мальчишку тестера, и тот выглядит почти таким же белым, как и его халат. Контейнер перед ним полон, и Павел чувствует кислый запах с другого края стола. Он ухмыляется и переводит взгляд на наблюдателей. Те не смотрят на него.