Она так и не смогла выяснить, кто именно оставил дверь в покои Люмьера открытой и выпустил жука – её слуги наперебой твердили, что не заходили к князю, а новость о его ужасном питомце внушила им настолько суеверный страх, что они теперь наотрез отказывались появляться там. Розье же в ответ на её вопрос искривил тонкие губы в усмешке и с ядовитой вежливостью заверил её, что если узнает, кто это сделал, то самолично разберётся с ним. Селию эта угроза повергла с ужас, и она стала недолюбливать камердинера Люмьера ещё больше, если только это было возможно.

Её размышления прервал потускневший свет в зале. Поднялся несмелый ропот, который сошёл на нет, когда раздались осторожные аккорды виолончели. Все затаили дыхание. Неожиданно свет погас совсем, и по залу прокатились приглушённые крики и несмелые смешки. К виолончели присоединился контрабас, и вместе они зазвучали зловеще и даже гнусно. Свет начал зажигаться издалека, и стали различимы бесформенные фигуры в капюшонах, крадущиеся в полумраке. Селия насчитала больше дюжины.

– Как страшно, – прошептала она, невольно прильнув к Рогану.

Никто ещё не слышал такого настроения в музыке. Казалось, под неё впору танцевать чертям на балу самого Сатаны. Основная мелодия виолончели и контрабаса стремительно врезалась в память.

Фигуры, до тех пор недвижимые, одновременно взмахнули рукавами своих балахонов, и мелодия поднялась на квинту выше. Присоединилась флейта. Свет продолжал зажигаться. Фигуры встали в полукруг и как будто начали наступление на гостей, а гости невольно пятились, наступая друг другу на туфли и подолы платьев. Они понимали, что под балахонами прятались такие же люди, но зловещая музыка пробуждала в них иррациональный страх.

Музыка начала ускоряться, и из полукруга вперёд выдвинулась пара фигур. Когда одна из них выхватила кривой кинжал, а вторая в ужасе закрылась руками и упала на колени, кто-то вскрикнул. Фигуры в полукруге вскинули вверх руки, а та, что с кинжалом, резким движением откинула капюшон. На этот раз вскрикнули почти все, потому что под капюшоном скрывался оскал черепа. Начали бить литавры, снова ускорение. Ходячий скелет продолжил наступать на гостей, сверкая на гостей бледными глазами, щёлкая зубами, и с каждым ударом литавр пронзал воздух кинжалом. Гости были в ужасе. Тут вторая фигура откинула капюшон, открывая прекрасное, бледное от страха лицо девушки с рыжими волосами. Она попыталась остановить разбушевавшийся скелет, но тот, словно ожидая нападения, на удивление изящно увернулся. Сверкнул кинжал. Селия зажала рот ладонями. Рыжая девушка рухнула побеждённая. Торжествующий скелет описал в воздухе сложную фигуру своим оружием и в такт литаврам принялся дико отплясывать, высоко вскидывая тонкие ноги в гран-батмане.

Снова мелодия убыстрилась, скелет закружился в неистовстве, словно сама Смерть танцевала на останках побеждённой Жизни. Тут мелодия резко повисла в воздухе, словно человек вскрикнул перед падением со скалы. И ещё раз. Что-то изменилось, скелет уже не выглядел таким радостным. Снова два вскрика. Внимание зрителей привлекла побеждённая девушка, которая из последних сил протянула тонкую руку к лежащему на полу кинжалу, по-видимому, обронённому скелетом в порыве безумной радости. Заметив движение девушки, скелет протянул было руки к ней, но по какой-то причине не мог коснуться её, словно наталкивался на невидимую преграду. И опять два вскрика. Музыка, подобно девушке, из последних сил пыталась продолжиться, пока она заносила кинжал. Скелет закричал и в этом крике было столько злобы, столько гнева и ненависти, что почти все зрители прильнули друг к другу, как если бы этот крик банши мог унести с собой их жизни.

Кинжал жадно вонзился в грудь девушки, и она упала бездыханная, но с победной улыбкой на губах. В то же мгновение подле неё рухнул и скелет. Всё стихло. Все застыли, не в силах сбросить с себя оцепенение. Артисты не шевелились. И в этой абсолютной тишине раздались громкие хлопки. Это был Люмьер, и его аплодисменты разбудили присутствующих. Зал взорвался овациями. Фигуры вышли из оцепенения и выстроились в линию для поклона. Скелет живо вскочил на ноги и помог подняться девушке – такой странный контраст в сравнении с недавней их битвой! Они поклонились и разошлись в разные стороны.

Оркестр теперь наигрывал нежную успокаивающую мелодию. Гости, всё ещё находясь под сильнейшим впечатлением, старались передвигаться небольшими группами и живо обсуждали номер. Время от времени из разных концов зала раздавались взрывы смеха, в котором слышалось облегчение от того, что всё закончилось. Для Селии подобное настроение толпы было ново. Она взглянула на Люмьера, который тоже наблюдал за гостями, и на тонких губах его время от времени появлялась смутная улыбка.

– Я вижу, князь, вас тоже впечатлил этот номер, – заметила Селия.

– Признаю, миз Кроуфорд, это на ступень выше того, что я ожидал увидеть. В этом совершенно точно была идея, – он кивнул в сторону гостей, – даже наше возбуждённое светское общество это подтвердит.

– Как думаете, это и была Дева-Смерть? – почему-то полушёпотом спросила Селия.

– Нанести такой грим мог кто угодно из труппы, – возразил Роган. – Но не исключено, что ты права.

– К слову, сценка, которую они изобразили, достойна сюжета картины, – задорно улыбнулся Люмьер. – Поражение, которое на самом деле является победой. Важность принятия человеком смерти. Что скажете, Кроуфорд, вам так не кажется?

– Знаете, а это и правда отличная идея, – задумчиво уронил Роган. – Нужно будет испросить разрешения у Девы-Смерть.

– На что?

Люмьер, Роган и Селия обернулись на голос. Перед ними стояла Дева-Смерть собственной персоной.

Девушка с лицом черепа весело сверкала бледно-зелёными глазами на художника. В чёрном мужском костюме-тройке и ботинках до колена на шнуровке она выглядела в своём роде представительно, но её маленький рост и длинные, почти до самой поясницы волосы придавали ей вид ребёнка, играющего во взрослого.

– Ох, я… – потерялся Роган, – я, то есть, князь предложил…

– Бросаете меня на амбразуру, Кроуфорд? – с шутливым вздохом осведомился Люмьер и обратился к Деве-Смерть. – Я прошу простить моего друга, по всей видимости, он до сих пор находится под большим впечатлением от вашего performance macabre2.

– Я рада, значит, номер удался таким, как я его представляла! – рассмеялась Дева-Смерть. Селию поразил неожиданно завораживающий голос, хоть и не лишённый некоторой грубости в интонациях. – Вы, наверное, и есть Роган Кроуфорд, сэр?

Она протянула ему руку в чёрной лайковой перчатке, и Рогана невольно тронуло, насколько она была по-детски тонкой и хрупкой. Он аккуратно взял её, чтобы поцеловать, но Дева-Смерть быстро накрыла его руку своей и энергично встряхнула. Роган окончательно растерял все слова, а Селия распахнула глаза от удивления.

– Для нас большая честь быть приглашёнными к самому известному художнику в Лондоне, – не обращая внимания на их реакцию сказала Дева-Смерть.

– Э, ну, если быть точным, то всеми организационными делами на этот раз занимался князь, – выдавил Роган, выдавливая из себя улыбку. «Двойная» улыбка Девы-Смерть невольно внушила супружеской паре ужас.

Люмьер слегка склонил голову, однако от Селии не укрылось неприязненное выражение, на миг омрачившее его лицо.

– Князь Люмьер д’Экзиле.

Дева-Смерть подняла на него свои странные бледные глаза и протянула руку. Люмьер с невозмутимым видом пожал её в её же манере. Селия не без труда подавила смешок.

– А, так значит это вы приходили в наш театр несколько недель назад.

– Вы правы, – любезно улыбнулся Люмьер.

– А вы, мисс?.. – Дева-Смерть несколько смущённо обратилась к Селии, как будто должна была выказать ей почтение раньше.

– О, Селия Кроуфорд, моя очаровательная жена, – ответил за неё Роган и ободряюще сжал ей руку, будто желал удачи перед сложным делом.