– Как имя этого издателя?

– Джордж Макбрид, он получил рукопись только вчера…

– Значит, вы можете быть уверены, что он не притронется к ней добрых две недели, если не больше, так что мы спокойно можем потребовать её обратно. Если вы сообщите мне адрес его конторы, я немедленно пошлю туда своего слугу с запиской от вашего имени.

Неуверенная в успехе этой вылазки, Селия всё же сделала как он просил. Люмьер дружески кивнул ей и отправился на поиски слуги.

– Смотрю, дорогая, ты отлично поладила с моим другом, между тем я едва словом с ним перекинулся.

Селия обернулась. Роган Кроуфорд улыбался ей с тем лукавством, с каким некоторые мужья подтрунивают над своими жёнами, когда видят, что те уделяют внимание другим мужчинам. Высокий и тонкий как стебель, бледный, с лучистыми голубыми глазами и льняными волосами с ранней сединой, он напоминал скорее нищенствующего поэта с чердака, чем известного на всю страну художника. Подобный образ часто привлекает молодых девушек: они тешат себя надеждой, что он сможет найти в них свою музу, будет петь им сладостные песни о любви дни напролёт, а ночами слагать оды в их честь. Но Роган, наперекор всем мнениям, обратил внимание на Селию, тогда ещё носившую фамилию Мур. Та хоть и слыла слегка взбалмошной, но в потенциальных избранниках искала в первую очередь практичность. Не вполне ясно, как она смогла разглядеть это качество в пусть талантливом, но всё же пока ученике Россетти, но её прозорливость не подлежала сомнению: уже спустя год упорной работы и паре рекомендаций восхищённых заказчиков, имя Рогана Кроуфорда буквально витало в воздухе по всему Лондону. Казалось, на самом обычном холсте он мог воплотить любую мысль, но с большей радостью брался за портреты, которые получались настолько живыми, что никто не удивился бы, если б изображённый моргнул или вздумал почесать нос. Его успех казался головокружительным. Поговаривали даже, что сам дьявол подарил ему руки кого-то из классических мастеров живописи, и теперь Роган отдаёт ему дань уважения, ежемесячно изображая демонического вида существ. Примечательно, что зачастую именно эти картины вызывали наибольший резонанс.

– К слову, почему ты никогда не упоминал о нём? – Селия продолжала слегка рассеянно смотреть вслед князю. – Хотя его лицо по каким-то причинам кажется мне знакомым.

– Полагаю, ты видела его на «Падении».

Селия удивлённо посмотрела на него. Роган загадочно улыбался.

– Ты написал князя д’Экзиле? Да ещё и в «Падении»? А он сам об этом знает?

Роган рассмеялся.

– Для этого я и пригласил его. У меня в планах было предложить ему пожить у нас с месяц-два. Он постоянно скитается по свету, и у меня сердце кровью обливается, когда он в своих письмах рассказывает мне, как умирает со скуки.

– Да, об этом он обмолвился, – обронила Селия, снова отчего-то впадая в рассеянное состояние. – И я думаю, что у него будет сразу несколько поводов задержаться у нас.

И она пересказала ему их разговор. Роган сначала слушал удивлённо, но под конец рассказа искренне рассмеялся.

– Как это похоже на него! Ввязаться в авантюру только для того, чтобы развлечь себя. Но не волнуйся, Селия, – спохватился он, заметив её кислую гримасу, – насколько я его знаю, он человек слова, к тому же очень талантлив. Я абсолютно не удивлён, что он ещё и в литературе знает толк.

– Для меня облегчение слышать, что ты ему доверяешь, – улыбнулась она. – Значит, моя бедная рукопись действительно в надёжных руках.

Люмьер вернулся спустя четверть часа, и Роган, наконец, смог сердечно поприветствовать его.

– Бога ради, Люмьер, неужели вы нашли художника, изобразившего ваш образ, который стареет вместо вас? В противном случае не вижу других объяснений тому, что вы абсолютно не изменились за эти пять лет.

– Пять лет не такой уж долгий срок. К тому же, если кто и способен на подобную магию, то только вы, Кроуфорд, – рассмеялся Люмьер, пожимая его руку. – Рад сообщить, – сказал он, обращаясь к Селии, – что уже сегодня я должен получить вашу рукопись на руки.

– Сегодня? – в один голос воскликнула чета Кроуфорд.

Князь расхохотался, в его глазах пылал озорной огонёк.

– Конечно! Если мне что-то нужно, я получаю это незамедлительно.

– Это уж точно, – усмехнулся Роган. – Предупреждаю тебя, дорогая, над этим человеком можно шутить сколько угодно, но для достижения своей цели он пойдёт по головам не посмотрев, что одна из этих голов – его лучшего друга!

– Ну вас, Кроуфорд, – добродушно проворчал Люмьер, – как будто целеустремлённость это порок, за который стоит четвертовать! Не слушайте его, миз Кроуфорд – я всегда смотрю под ноги. Один фатальный случай из моей молодости научил меня этому.

– Мудр тот, кто учится на своих ошибках, – с улыбкой заметила Селия.

– Нет, мудр тот, кто учится на чужих, – возразил князь. – Я же, несмотря на свою старость – пусть вас не смущает моя внешность – бываю опрометчив. Особенно в гневе.

– Я это запомню и постараюсь не провоцировать вас, – заверила Селия. – Дорогой, кажется, тебя зовёт мистер Блумфилд – он активно подаёт тебе знаки.

– К чёрту Блумфилда! Я вдоволь наболтался с незнакомцами, которые по какой-то причине попали в списки приглашённых, – он выразительно посмотрел на Селию, которая в свою очередь сделала вид, что не имеет к этому отношения. – Теперь же я хочу уделить внимание самому дорогому и ожидаемому гостю.

– Кто этот Блумфилд и почему вы хотите обременить чёрта сим человеком? – поинтересовался Люмьер.

– А, один надоедливый аристократ. Вон он, с пушистыми бакенбардами. Лицемер. Воображает себя моим меценатом, однажды дав мне сто фунтов.

– В самом деле? – Люмьер впился острым оценивающим взглядом в мистера Блумфилда, на губах его играла тонкая улыбка. – Ручаюсь, что он не купил ни одной вашей картины, несмотря на то, что мнит себя знатоком современного искусства и поклонником вашего творчества.

– Вы правы. Но не будем продолжать эту тему. Я стараюсь не осуждать других за их пороки, сам не будучи ангелом. Ничто не мешает мне притвориться, что я его не заметил.

– Действительно, – вкрадчиво заметил Люмьер, – к лицу ли вам, маэстро кисти, одаривать своим драгоценным вниманием такого непримечательного внешне человека.

Роган как будто не расслышал его слов, отвлёкшись, чтобы принять похвалу от одного из гостей, но Селия его услышала, и по спине её почему-то пробежала дрожь.

Отделавшись от очередной порции внимания, Роган сделал Люмьеру предложение остаться у них. Тот прижал обе руки к сердцу, лицо его выражало кротость и благодарность.

– Если вы сможете терпеть моё несносное общество целый месяц, я с радостью приму ваше предложение, друг мой. Но имейте в виду, если я стану невыносим, я тут же покину вас. Особенно, – он посмотрел на Селию, – это предупреждение касается вас, миз Кроуфорд. Вы ещё не передумали по поводу нашего литературного сотрудничества?

На мгновение Селии показалось, что в его глазах мелькнула мольба, но это впечатление быстро сменилось на противоположное. Его облик впервые показался ей зловещим, словно он предупреждал её о грозящей опасности. Но она подумала, что эта опасность касается самого князя, что с ним приключится что-то ужасное, если она сейчас откажется от его предложения. Подобное выражение лица бывает у осуждённых на смерть, когда они уже смирились с приговором, но в них всё ещё теплится отчаянная надежда.

– Как же я могу передумать, если вы уже послали за моей рукописью? – улыбнулась она слегка испуганно.

– Очень просто, – серьёзно сказал Люмьер. – Вы будете вправе отправить её обратно этому Джорджу Макбриду или любому другому издателю.

– Нет, князь, – ответила Селия решительно и с тем же азартом, с каким соглашалась на его предложение, – теперь я хочу узнать, на что я способна. И вы мне поможете. А ваши слова по поводу вашего ужасного характера – мне кажется, они слегка надуманны.

– О нет, миз Кроуфорд, – улыбнулся Люмьер. – Поверьте мне, это правда.