— Господи, прости меня, пожалуйста, — говорю Артуру.

— Господи? Как приятно, меня так ещё никто не называл, — слышу в ответ.

— Ага, шутить можешь? Значит, мозг не пострадал, — тут же замечаю.

— Разве только моя репутация.

— Что с ней?

— Теперь она подмочена изрядно, — говорит спутник. — Хорошо, не успел переодеться в купейное.

— Какое-какое?

— То, в чем ездят на поезде, когда рейс долгий, — поясняет Артур. — Мне в детстве приходилось часто так путешествовать.

Он встаёт, уходит в санузел, слышу плеск воды. А потом этот нахал открывает дверь, и я чуть не ахнула: на нем ничего, кроме полотенца вокруг бёдер!

— Подай мне сумку, пожалуйста, — говорит таким тоном, словно я его жена.

У меня от наглости и мужской красоты ком к горлу подступает. Протягиваю ему сумку, дверь закрывается. А я сижу под впечатлением. О, как же он хорош! Влажная смуглая кожа с капельками воды, под ней — упругие бугры мышц, такие симметричные, крепкие, ровные. А эти кубики пресса на животе! Полоска волос от пупка к паху… М-м-м… Теперь моя очередь становиться кошкой. Только Артур свою мордочку в сметанку уже макнул, хотя и помимо воли, а я пока нет.

Поскорее бы вышел! Я жутко хочу шампанского! Спутник мой, зараза такая красивая, не торопится. Но когда выходит, опять удивляюсь. Как он, даже в такой степенной обстановке, умудряется шикарно выглядеть?! На нем спортивный костюм из свежайшей коллекции Adidas (недавно только просматривала по работе их каталог), светло-коричневые слипоны, и выглядит Артур так, словно не в шампанское я его окунула, а… вымыла дочиста!

«Какой же ты красавчик», — думаю, глядя на него, и теперь главное, чтобы он не прочитал эту мысль.

— Пойдем в вагон-ресторан, — то ли предлагает, то ли указывает Артур. — Пока здесь наведут порядок.

На этом условии соглашаюсь. Идем в ресторан, и хотя оба одеты, в общем, по-домашнему, нас как-то не слишком беспокоит. Даже забавно: мы привыкли, что в такое заведение надо являться при полном параде. Но не стану же я вечернее платье с туфлями надевать, чтобы поужинать в поезде!

Садимся, делаем заказ. Я не слишком проголодалась, да и на ночь есть вредно. Артур, кажется, плевать хотел на эти условности. Заказывает эскалоп из свинины с пюре. Но прежде просит принести… опять шампанского. «Только откройте бутылку сами, пожалуйста», — добавляет. Я знаю, в чей огород этот камешек!

Нам приносят игристое, разливают по фужерам.

— За наше прекрасное путешествие! — предлагает Артур тост. — И разреши мне уже тебя Ликой называть.

— Так и быть, позволяю, — говорю и улыбаюсь. Ну какая девушка устоит перед его обаянием! И опять смотрит на меня лукаво, то ли раздеть взглядом пытается, то ли представляет, как раскладывает меня на этом столике, роняя посуду, а потом начинает жадно поедать, словно сладкий и пряный экзотический фрукт.

«Нет, так нельзя! — ставлю себя на место. — Нам ехать ещё трое суток, а я от желания уже с ума схожу! Ни за что. Если я ему дам, моя карьера будет кончена. Он победит, станет правой рукой Жирафа и потом от меня избавится, как от конкурентки. Э, нет! Секс — дело приятное, но не стоит его с бизнесом смешивать.

— У тебя есть прозвище? — вдруг спрашивает Артур.

— С чего вдруг такой вопрос?

— Я так понял, у вас в компании…

— Не у вас, а у нас.

— Да, точно. У всех есть прозвища. Филипп Валентинович — Жираф. Его секретарь — Гиена. Твоя помощница — Снежик. А ты кто?

— Конь в пальто, — отвечаю недовольно. Не стану же я ему признаваться, что все прозвища придумала сама, но сделала так, что никто не знает об этом в коллективе. Иначе могу и работы лишиться.

— Скорее, милая лошадка, — говорит Артур и натыкается на мой острый взгляд.

— Я что, Ксению Собчак тебе напоминаю?

— Боже упаси! — он машет руками. — Нет, конечно! Просто ты сказала… Ну ладно.

— Вот и закроем тему.

— Банан.

— Что банан?

— У меня в универе прозвище было. Банан. Потом забылось, но недавно узнал, что коллеги на прошлой работе как-то прослышали и так за спиной называли, — говорит Артур и улыбается.

— Почему банан? — спрашиваю, а у самой фантазия взыграла. «Наверное, кто-то видел его совсем голым, и у него там настоящее сокровище! Длинное, упругое, толстенькое… Ох…» — думаю, стараясь вниз не смотреть. Сквозь вещи видеть не могу, а он сразу поймет, бес глазастый.

— У меня тогда было мало денег. И я покупал бананы, они дешевые были. Куплю связку, положу с собой штуки три, и хожу на занятия. Проголодаюсь — ем. Сокурсники увидели, вот и прилипло прозвище.

— Ладно, уговорил. У меня тоже было, — соглашаюсь раскрыть маленькую тайну. — Но смотри: никому!

— Я могила!

— В детдоме меня звали Стрела. Потому что на месте долго сидеть не умею, мне постоянно нужны интересные занятия, проекты. Ну, и начальство учреждения не было от меня в восторге. Я никогда не бунтовала со всеми, а так… вела себя, как мне нравится.

Артур молча слушает. В глазах интерес. Ещё бы! Он наверняка домашний мальчик, про детдомы только слышал да в кино смотрел. А там — своя жизнь, свой социум, притом сложно устроенный. Где уж ему понять!

Первая бутылочка шампанского даром не прошла. Мы с Артуром расслабились, стали больше улыбаться, и мне эта длительная поездка уже не кажется сущим наказанием. Вообще я раньше думала так: полдня на поезде — терпимо. День — многовато, но смогу. Сутки — предел, но я выдержу. А вот больше — это наказание, не поездка. У меня таких немного, но бывали в те далекие времена, когда Анжелика Разумовская тратила последние силы, чтобы добиться успеха и построить карьеру.

— Артур, а хотите, я вам расскажу один случай из моей практики? Я тогда лишь начинала в рекламном бизнесе, работала в одном агентстве. Название его не важно, оно закрылось давно.

— Из-за вас? — спрашивает мой спутник. Явно ёрничает.

— Очень смешно, ха-ха, — кисло улыбаюсь в ответ. Он отводит глаза. Пристыдила. — Так рассказывать, или будем дальше иронизировать?

— Я вас внематочно слушаю.

— Как?!

— Ой… внимательно хотел сказать, — лицо сделал серьезное, а морда насмешливая. У, паразит такой!

— Я была юна и наивна. Приходит к нам мужчина средних лет. В руке — «дипломат». Ну такой, знаете, из страны советов. Ставит аккуратно рядом. Здоровается и говорит, что у него бизнес, ему нужна реклама. Я спрашиваю: какой бизнес, что за реклама? А он в ответ: мол, может… мне другого менеджера дадут? Мужчину? И смущается так, и глаза отводит, словно я перед ним голая сижу. Тут мне на ум пришло: голубой, наверное. Но не спросишь ведь. И говорю: у нас все менеджеры по приему заявок девушки, такая политика руководства. Он вздохнул тяжко и говорит: «Ну, ладно. Мой бизнес…» и покраснел ещё сильнее. Как варёный рак, честное слово! Я стала волноваться, на стуле ёрзаю: что у него такое? Наркотиками торгует? Проституция, оружие? Порно? Уже и послать его хочется. И тут у него вдруг в «дипломате» как зажужжит что-то! Я от страха замерла, голову в плечи вжала. Сижу, трясусь: а ну как у него там бомба! Он и сам из красного бледным стал. Пробормотал: «Простите-извините». Полез в «дипломат», приоткрыл, руку засунул, что-то сделал, жужжание прекратилось. «Что у вас там?» — спрашиваю ни жива, ни мертва. «Это… бизнес у меня… — опять он о своём. — Ну… короче…» Тяжко так вздыхает, открывает дипломат и достаёт оттуда… Что бы ты подумал?

— Понятия не имею, — улыбается Артур, а глаза искрятся от сдержанного смеха: кажется, догадался.

— Да-да, ты уже сам понял: достаёт он оттуда здоровенный фаллос.

— Неужели настоящий? — спрашивает Артур, едва сдерживаясь от смеха.

— Очень смешно! Нет, резиновый. Размером с мою руку, — показываю, а получается неприличный жест, когда ладонь левой руки кладу на предплечье правой. «Ничего, переживет», — думаю об Артуре. И продолжаю рассказ. — Сижу я смотрю на эту жуть, которая к тому же опять вдруг: ж-ж-ж-ж-ж! Клиент его выронил, эта хрень мне бахнулась на стол, я взвизгнула и отскочила. Девчонки увидели, сидят и ржут, клиент красный, я бледная, картина маслом!