В ХIII веке на правом берегу Москвы-реки, в пяти верстах от Кремля, Московский Великий князь всея Руси, младший сын Александра Невского Даниил основал монастырь. Перед самой кончиной Даниил принял здесь схиму, здесь он и скончался в марте 1303 года, в возрасте 42 лет, здесь и похоронен, согласно завещанию. В период правления Ивана Ш для монастыря наступило время запустения, длившееся около 250 лет. Возрождение былого величия монастыря началось при царе Иване Грозном, когда, по преданию, на могиле князя Даниила стали происходить чудесные исцеления больных и другие явления. За 700 лет своего существования Данилов монастырь многое пережил… Стоял на защите южных границ от нашествия крымского хана Гирея. В начале ХVII века, в смутные времена, горел, подожженный бежавшим из Москвы Лжедмитрием II. В 1812 году был осквернен и разграблен солдатами Наполеона. Формально монастырь был закрыт в 1918 году, но службы продолжались до 1930 года. В конце 20-х годов была разобрана колокольня. (Колокола со звонницы были спасены американским промышленником и дипломатом Чарльзом Крейном и до 2007 года находились в Гарвардском университете). В 1930 году на территории монастыря был организован изолятор для детей репрессированных лиц.

После ликвидации кладбища прах Н.В. Гоголя, супругов Хомяковых, Н.М. Языкова и Д.А. Валуева был перенесен на Новодевичье кладбище, прах В.Г. Перова – в некрополь Донского монастыря. Незадолго до своей кончины в ноябре 1982 года Л.И. Брежнев подписал указ о передаче Московской патриархии Донского монастыря, в конце мая 1983 года Донской был заменен на Данилов монастырь. Так началось его возрождение. Сегодня Свято-Данилов монастырь считается духовным центром РПЦ. Старые стены Данилова монастыря помнят юного Сергея Есенина. В конце сентября 1913 года студентом Университета им. А.Л. Шанявского он приходил сюда с однокурсниками Васей Наседкиным и Борей Сорокиным. Вот как описал это событие в 60-х годах прошлого века журналист Борис Андреевич Сорокин: «Мы, постояв у могилы А. Рубинштейна, пошли к месту погребения Н.В. Гоголя. Над простой чугунной решеткой и плитой с выпуклыми буквами «Николай Васильевич Гоголь», над зеленоватым огоньком лампады, мерцающим в фонарике у чугунного креста, словно охраняя вечный покой великого писателя, деревья раскинули свои ветви, роняющие золотые листья. Обнажив головы, стоим потрясенные простотой этого уголка кладбища с тремя словами на бронзовой плите. Есенин, сжав побелевшими пальцами решетку, не отрываясь, смотрит на живой огонек лампады, на бронзовую плиту, усеянную оранжевыми листьями. «Да, вот она, несущаяся тройка – символ Руси…» Гремит и становится ветром, разорванный в куски воздух… и дают ей дорогу другие народы и государства…» Так писать – это значит верить в лучшее будущее России», – говорит он…»

Свято-Даниловский монастырь (фото из интернета)

К киноискусству Сергей Александрович Есенин оставался равнодушен, а вот к театру, к актерству тяга у него была несомненно. Еще в юности, в доме Смирновых и в имении помещицы Л. Кашиной он участвовал в любительских спектаклях. Первокурсником Университета им. А. Шанявского соприкоснулся с истинным театральным искусством: однажды в холодный осенний вечер, в компании сокурсников В. Наседкина и Б. Сорокина впервые переступил порог Художественного театра. Давали «Вишневый сад». Раневская – Книппер-Чехова, студент Трофимов – Качалов, Епиходов – Москвин, Лопахин – Леонидов. Б. Сорокин вспоминал: «В антракте пошли в фойе.

Облокотившись на кресло, Сергей молчал. И только тогда, когда Наседкин спросил его, понравился ли спектакль, он, словно очнувшись, сердито проронил: «Об этом сейчас говорить нельзя! Понимаешь?» И пошел в зрительный зал». Приехав в Петроград в марте 1915 года, Есенин, уже как искушенный зритель, стал посещать театры. С М. Мурашевым побывал в театре «Кривое зеркало», посмеялся от души. В ноябре того же года с другом Володей Чернявским был в знаменитой Александринке на представлении пьесы А. Грибоедова «Горе от ума», в Мариинском театре слушал оперу Н.А. Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии». В 1916 году слушал Шаляпина в «Борисе Годунове». Находясь на военной службе в Царском Селе, Есенин, тогда уже подающий надежды поэт, работал над пьесой «Крестьянский пир». По свидетельству М. Мурашева, читал ее в театре «Новая студия». Пьеса не сохранилась. Видимо, в то время и сказал Сергей Есенин кому-то из друзей, что коль не стал бы поэтом, то стал бы непременно актером! В январе 1916 года Есенин брал уроки у преподавателя курса «Речевых основ сценического искусства», артиста В.В. Сладкопевцева. В практике сценического искусства существует термин «сценическое обаяние». Обаятельный в жизни человек, выходя на сцену, может неожиданно утратить свою притягательность, а внешне неприметный – на сцене вдруг преобразиться и выделиться – вот это удивительное свойство, а вовсе не красота, составляет понятие «сценическое обаяние». Сергей Александрович Есенин был одарен природой и человеческим, и сценическим обаянием.

Художница Лидия Белютина-Гринева так описывала поэта: «Все, что он делал – подвинет за спинку венский стул, возьмет из рук чашку, откроет книгу (обязательно пересматривал все, что лежало в комнате), – получалось ладно. Можно бы сказать – пластично, но ему это слово не подходило. Ладный он был и в том, как одевался, как носил любую одежду. Никогда одежда его не стесняла, а между тем заметно было, что она ему небезразлична. И за модой он следил – насколько в те годы это получалось, особенно запомнилось его дымчатое кепи. Надевал он его внимательно, мог лишний раз сдуть пылинку. Мне этот жест всегда потом вспоминался в связи со строкой «Я иду долиной, на затылке кепи…» Читали у нас свои произведения многие, читал и Сергей Александрович. От всех поэтов его отличала необычная сегодня, я бы сказала, аристократическая манера чтения. Он не подчеркивал ритмической основы или мысли. Каждое его стихотворение было как зарисовка настроения. Никогда два раза он не читал одинаково. Он всегда раскрывался в чтении сегодняшний, сиюминутный, когда бы ни было написано стихотворение».

В декабре 1921 года в издательстве «Имажинисты» была напечатана поэма «Пугачев». Есенин мечтал увидеть свое любимое детище на сцене. Даже читал «Пугачева» перед труппой театра Мейерхольда. Один артист поинтересовался у Мастера: «Кто из нас будет читать?» Режиссер ответил: «Читать будет автор!» Когда поэт закончил чтение, Всеволод Эмильевич взглянул на скептика: «А ты прочтешь так, как он?!» В театральном мире Сергей Есенин был своим человеком, особенно после заграничной поездки. Он посещал все спектакли своей знаменитой жены Айседоры. В августе 1923 года познакомился с актрисой Камерного театра Августой Миклашевской. В октябре был на спектакле с ее участием «Кабачок и роза» в театре «Острые углы». А его посещение спектакля Малого театра «Недоросль» по приглашению актрисы О.С. Щербиновской (жены Б. Пильняка) оставило трагикомический след не только в истории этого театра, но и в протоколе 26-го отделения милиции, расположенном неподалеку, в Столешниковом переулке. Известной актрисой театра стала бывшая жена Есенина, Зинаида Райх.

МХАТ

В начале апреля 1925 года поэт присутствовал на спектакле «Мандат» по пьесе приятеля-имажиниста Н. Эрдмана в постановке Мейерхольда, тогда уже мужа Райх. А знакомство ранней весной 1925 года с актером Художественного театра Василием Ивановичем Качаловым сблизило Сергея Есенина с людьми, которыми он восхищался в юности. Чудесное стихотворение «Собаке Качалова» появилось благодаря этому знакомству.