© Леонова Наталья, 2023

В 1912 году юный Сережа Есенин оставил свой «край, задумчивый и нежный», где все вокруг пронизано красотой, где он любил «с разбега по ровному полю заре на закорки вскочить», и отправился в Москву, в этот «каменный мешок», как на войну, как на бой за свое место в мире поэзии. Он отчаянно верил в себя и упорно трудился. Он «вошел в русскую литературу как равный великим художникам слова» – так чуть позже сказал о нем поэт Николай Клюев. С тех пор Сергей Есенин бывал в родном селе наездами. Он кожей чувствовал трагедию, произошедшую с Россией, он ругал заградительные отряды и коммунистов и защищал мешочников, он понимал, что город обижает деревню, но всем сердцем рвался в Москву, отравленный ядом возможностей самореализации. Он полюбил «этот город вязевый» всем сердцем и Москва тоже полюбила его. Из дальних странствий Сергей Есенин писал своему, тогда еще другу, Анатолию Мариегофу: «В голове у меня одна Москва и Москва. Даже стыдно, что так по-чеховски»… Как-то на Книжной ярмарке я приметила бюстик любимого поэта. «Кто это у вас?» – спросила вихрастого продавца. «Серега!» – улыбнулся продавец. Поверьте, не было в этих словах панибратства. Братство – было. Его имя звучит как пароль. Его любит народ, а народ – это все, а не какая-нибудь группка людей. На Ваганьковском кладбище по памятным датам встречаются по-родственному: студенты, творческая элита, романтические девушки (при жизни поэта таких называли «невестами Есенина», ими ехидно подкусывал поэта Николай Клюев), представители городской администрации, священники, мужички бомжеватого вида, домохозяйки, могильщики, гордо называющие себя «магелланами», бизнесмены с охранниками, приезжие… Сам Сергей Есенин определял своих по отношению к России, говорил поэту Рюрику Ивневу: «Я поэт России, а Россия огромна. И вот многие, для которых Россия только географическая карта, меня не любят». Студентом Народного университета им. А.Л. Шанявского, Есенин с придыханием говорил сокурснику Боре Сорокину, земляку Виссариона Белинского: «Ходить по классным комнатам, где когда-то сидел за партой Белинский, думать, что вот он стоял у этого окна, входил в подъезд гимназии, а после уроков тихими улицами спешил домой…» Вот и замысел этой книги возник из радостного ощущения: на этих «московских изогнутых улицах», на этих бульварах, по которым Есенин любил «прошвырнуться», в этих, пока еще сохранившихся, зданиях остались его невидимые легкие следы. Так давайте же пройдем по этим следам. По Москве Сергея Есенина… Немыслимой красоты природа родного Констатинова пробудила в юноше поэтическую душу, Петербург-Петроград-Ленинград первым признал его поэтический дар и принял его последний вздох. А Москва, так и не предоставив бездомному поэту жилья, сама стала его домом, его судьбой.

Строго придерживаться хронологии оказалось трудно, так как многие главки охватывают события большого временного промежутка, поэтому деление на периоды условно. Список использованной литературы пришлось бы издать отдельным томом: настолько он велик. Основой этой работы послужили: редкое издание В. Белоусова «Сергей Есенин. Литературная хроника» в 2-х томах; «Летопись жизни и творчества С.А. Есенина» в 5 томах и 7 книгах, подготовленная Институтом мировой литературы; Адресно-справочные выпуски «Вся Москва», труды В. Баранова, есениноведа из Самары; великолепные справочники москвоведов Ю. Федосюка и С. Романюка. Особая благодарность – коллективу Государственного музея архитектуры им. А.В. Щусева и Павлу Алексеевичу Леонову. Книга посвящается ныне покойным психиатру из Чебоксар Геннадию Петрушову и есениноведу из Симферополя Валерию Мешкову.

Казанский вокзал – начало начал в литературной судьбе поэта Сергея Есенина. Когда в конце июля 1912 года на платформу этого вокзала легко спрыгнул белокурый Сережа Есенин, наивный, полный честолюбивых грёз о поэтической славе, он назывался Рязанским, так как был открыт на участке железной дороги Москва-Рязань, да и само здание тогда выглядело не так нарядно. Преображение Рязанского вокзала в Казанский, размах строительства которого затмил все предыдущие проекты по возведению московских вокзалов, мистическим образом связано с преображением скромного сельского паренька в великого русского поэта. Бессчетное количество раз будет он один или в компании друзей уезжать отсюда в родное Константиново и возвращаться в Москву. И с 1911 года (если быть точным, то впервые Сережа приехал в Москву к отцу на каникулы в 1911-м – побродил по городу, накупил книг) по 1925 год на его глазах будет меняться облик вокзала. Удивительно, но даже первое, пробное, свидание с Москвой учащегося школы в Спас-Клепиках совпало с официальным утверждением академика Щусева главным архитектором строительства вокзала! В 1914–1915 годах закончилась закладка фундаментов. Строительство притормозила Первая мировая война. Лишь к зиме 1916–1917 г. удалось возвести крышу над зданием. Революция 1917 года внесла коррективы в архитектурные планы и идеологический смысл грандиозной стройки. В 1926-м году, когда на земле уже не было Сергея Есенина, завершилась отделка Казанского вокзала…

Казанский вокзал

Большой Строченовский переулок, дом 22(24). Маленький, деревянный домик в районе улицы с трогательным названием Щипок. Рядом шумит Серпуховская площадь, более крупные улицы – Валовая, Пятницкая… А здесь совсем тихо… Домик, в котором, приехав в Москву к отцу, поселился Сережа Есенин, принадлежал купцу Николаю Васильевичу Крылову, по сути, общежитие. Александр Никитич служил неподалеку в одной из трех лавок, торговавших мясом и колониальными товарами, приказчиком, вот и разместил в своей каморке сына. Непутевый он, сын-то: выучился на учителя, а работать не желает! Поэтом стать хочет. Вот и содрогались хлипкие стены домика от споров отца и сына.

Сестра Есенина, Катя, передавала позднее в воспоминаниях такие слова отца о «прожектах» непокорного Сережи: «Знаю я Пушкина, Гоголя, Толстого и скажу правду. Очень хорошо почитать их, но видишь ли? Эти люди были обеспеченные.

Посмотри, ведь они все помещики. Что же им делать было? Хлеб им доставать не надо. На каждого из них работало человек по триста, а они как птицы небесные – не сеют, не жнут… Ну где же тебе тягаться с ними?» На все разумные доводы сын ответствовал одно: «Посмотрим!» И летели из крошечного домика в Спас-Клепики письма единственному другу, Грише Панфилову: «Сейчас я совершенно разлаженный. Кругом все больно и на все тяжело и обидно. Не знаю, много ли времени продолжится это животное состояние.

Большой Строченовский переулок, дом 24

Я попал в тяжелые тиски отца. Жаль, что я молод!»; «Я сам не могу придумать, почему это сложилась такая жизнь, именно такая, чтобы жить и не чувствовать себя, то есть своей души и силы, как животное. Я употребляю все меры, чтобы проснуться». Кипели страсти в этом деревянном домишке, … но сгорел он в 90-х, спустя много десятилетий. Сгорел перед самым открытием Музея Сергея Есенина. К счастью, за день до прибытия бесценных материалов о жизни поэта. Домик был подожжен, вспыхнул и сгорел. Его восстановили. И музей существует вопреки чьей-то злой воле. А в том далеком 1912 году, осенью, Сережа ушел из дома отца за славой первого поэта России…

Июнь 1912 года. Учеба в Спас-Клепиковской второклассной учительской школе, наконец, окончена, о чем юный Сережа Есенин получает «Свидетельство № 85». 24 июня в Кузьминском волостном правлении Рязанского уезда и губернии Есенину выдают паспорт сроком на 1 год. Отец Александр Никитич твердо решил: Сережа поедет с ним в Москву продолжать учебу в учительском институте, а пока поработает в конторе хозяина – Николая Васильевича Крылова, где для парня уже оговорено место, соответственно его образованию. Сам-то Александр Никитич сызмальства в лавке Крылова работал: начинал мальчиком на побегушках, рубщиком мяса и вот дослужился до приказчика. За честность и покладистость хозяин его уважает. Вот и сына пообещал к делу пристроить. Но честолюбивый Сергей иное замыслил! Он уже написал свое программное стихотворение «Поэт»: «Не поэт, кто слов пророка // Не желает заучить, // Кто язвительно порока // Не умеет обличить». И много-много других стихотворений. Перед отъездом в Москву он соберет их в тетрадочку и подарит любимому учителю.