— Вы знали, что у него имеется библия в золотом окладе? — перебил майор.

— Не токмо знал, а и в руках вот этих держивал, — с вызовом ответил Остроух. — Постой, постой, гражданин начальник... Из-за нее и порешили раба божьего?

«Что он, догадливого простачка из себя разыгрывает?» — подумал майор и, не отвечая на вопрос Остроуха, задал свой очередной вопрос:

— Как она попала к нему?

— К нему ничего не попадало. Сам брал. Перед начальством угодничал. А книгу эту в рождественское служение в соборе взял. Служку церковного медным крестом взгрел по башке и приказал под страхом смерти молчать...

— Во время следствия по вашему делу почему не сказали об этом? — строго спросил Рогов. Старик съежился.

— Об этом не спрашивали. Без того хватило по самую завязку.

— Какова ваша роль в разбойном нападении?

— В храм не входил. А потом, не скрою, книгу нес, когда десятский закуривал, — с готовностью ответил Остроух.

— Где же она хранилась столько лет, пока Дымша отбывал наказание? — поинтересовался майор.

— Это мне неведомо, — в голосе Остроуха прозвучало сожаление. Добавил: — Уже потом, после отсидки, был я как-то у него в отцовском доме. Выпили на радостях, крепко выпили. О прошлом молчали. Дымша сильно захмелел и книгу ту мне показывал. Позавидовал я ему тогда. Подумал, что у него жизня сразу через отца налажена, а теперь вот еще библия есть, вся в каменьях и в золотище. А у меня портки да бушлат и жилья своего нет, сестра приютила...

— И как же вы расстались? — перебил майор.

— Долю я потребовал. Стращал властями. За грудки хватались, — надрывно рассказывал Остроух. — Он, чертяка, в силе мне не уступал, хотя и старше был... Я только стращал. Куда там к властям? Такая каша заварится... Однако тревожил я его, Изосима Карловича, — старик оживился. — Письмами тревожил: поделись, мол, хоть частью...

— Отвечал? — спросил майор.

— На письма-то? Каждый раз. То зло, то смиренно. Но делиться отказывался, — охотно сообщил Остроух.

— Письма сохранились?

— Последнее, мабуть, имеется. В доме надо пошукать, — и Остроух принялся складывать инструменты.

Около часа он старательно искал письмо и наконец беспомощно опустился на стул.

— Судьбища проклятая, костлявой рукой за глотку хватает. Выходит, все брехал Мирон. Надо ж, запропастилось... — и тут старика озарило: — Постой, не Галина ли его в книгах унесла? Получается, гражданин майор, что звонить сестре придется.

Вышли на улицу, которая уже тонула в сумерках, и направились к будке телефона-автомата. Лейтенант Воронин незаметно шел сзади.

Остроух набрал номер.

— Позовите Галину Брониславовну... Галя, те две книги, что ты унесла, у тебя? Там письмо нужное было... Ать, нечистая сила! Когда ж ты успела?.. Погодь, — и Остроух повернулся к майору:

— Будь она неладна. Какую-то кастрюлю и две книги о царях продала. Про письмо не знает.

— Если мы к ней наведаемся, ничего? — спросил Рогов.

— К сестре-то? В любой час, — ответил Остроух и крикнул в трубку: — Галя, я к тебе иду.

Гале оказалось лет под семьдесят. Высокая, худая, подвижная старуха приветливо поздоровалась с пришедшими и, смахнув фартуком с мягких стульев невидимую пыль, предложила сесть. Потом, виновато поглядывая на брата, рассказала, что иногда продает любителям старинные вещи и книги. Куда, мол, ей, старухе, их беречь?

— А письмо там было? — выспрашивал брат.

— Может, и было, Мироша. Кто его знает...

— Вспомнил! — Мирон шагнул к сестре. — Оно лежало в той книге, где нарисована царица с Потемкиным.

— Что ж теперь вспоминать, Мироша? Кабы я знала, — оправдывалась сестра.

— Галина Брониславовна, — вмешался в их разговор майор, — а вы не помните, как выглядел покупатель?

Старушка сокрушенно вздохнула и, виновато глядя на брата, ответила:

— Дюжий такой парень. Пиджак у него замшевый, коричневый и длинный. Очки темные и чемоданчик узенький.

— А почему он вдруг именно к вам подошел? — поинтересовался Рогов.

— Сама в толк не возьму. Почитай, за добрый квартал остановил и очень вежливо спросил, не продаю ли я книги...

— Какие-нибудь особые приметы?

Галина Брониславовна недоуменно посмотрела на брата.

— Галя, товарищ пытает, чем этот человек отличается от других: может, голосом, ходьбой, обличьем. Понимаешь? — пришел на помощь Мирон.

— Говорит он больно елейно, — вспомнила старушка и задумалась. — И еще часто повторяет «как говорят» и чемоданчиком этим размахивает, словно отгоняет кого-то...

Когда вышли на улицу, Остроух нерешительно подал майору руку.

— Вы уж извиняйте, что в сарае дал волю злобству. Жизнь-то моя в пшик обратилась. А виновных нет. Сам ее испакостил, и отмыть не дано до последних дней, — и он, ссутулившись, побрел по темному переулку.

К майору подошел лейтенант Воронин.

— Ты как считаешь, спать нам за усердную службу полагается или нет? — весело спросил Рогов. — Пошли в управление. Там нас ждут и стол и дом.

Дежурный местного управления пожурил их за то, что не предупредили о своем приезде заранее, и потому предложил не тратить времени зря, а располагаться на раскладушках в кабинете начальника отдела профилактики, благо тот в отпуске. У дежурного нашлась бутылка кефира, а у приезжих в портфеле — бутерброды. Поужинали компанией, и гости расположились в отведенном для них кабинете.

— Виктор Сергеевич, — попросил Воронин, устраиваясь на раскладушке. — Хоть самую суть расскажите.

— Она пока не укладывается в узкие рамки, — отозвался майор и передал вкратце разговор с Остроухом.

— Может, он в темную играет? — усомнился лейтенант.

— Не думаю... Брось зажигалку, — майор закурил. — Станет яснее, когда найдем письмо.

— Вы предполагаете, найдем?

— Возможно, Юрий Юрьевич, возможно.

— Допустим, что письмо оказалось в руках стяжателя. Он прочел и узнал о золотой библии... — размышлял вслух лейтенант.

— Подходит, Юрий Юрьевич, — одобрил майор.

— Значит, в первую очередь мы должны выяснить, кто он, этот самый покупатель: его привычки, связи и так далее, — продолжал размышлять лейтенант.

— Каких-либо дополнений к вашим аналитическим выводам у начальства не имеется, Юрий Юрьевич. Посему я предлагаю спать, а завтра мы со свежими силами приступим к поискам покупателя книг. Правда, сначала попросим, чтобы нас определили в гостиницу, — сказал майор и потушил сигарету.

Майор Рогов и лейтенант Воронин, впервые попавшие на книжное торжище, с интересом наблюдали за поведением торговцев книгами, которые, с удивительным чутьем определяя в толпе истинных книголюбов, с такой осторожностью нашептывали им предложения, будто доверяли самую сокровенную тайну. Иные спекулянты подходили к покупателям молча и, оглядев их с головы до ног, демонстрировали прямоугольный кусок картона, на котором были выведены названия книг и требуемая за них сумма.

Время от времени спекулянты толпой устремлялись к букинистическому магазину. Это означало, что туда направляется один из тех чудаков, которые сдают книги по установленным расценкам. Не успеет такой человек и слова вымолвить, как его ноша оказывается в руках наиболее ловких спекулянтов и они, сдерживая локтями запоздавших собратьев по доходному ремеслу, ошарашивают сдатчика предлагаемыми наперебой ценами. Через несколько минут огорошенный чудак уже стоит один и, сжимая в кулаке денежные купюры, никак не может осмыслить, что с ним произошло. А где-то в стороне удачливые «покупатели» под горящими жадными взглядами завистников подсчитывают предстоящие барыши.

...Увлекшись происходящим, офицеры уголовного розыска чуть было не упустили молодого человека в длиннополом замшевом пиджаке, который, очевидно уже совершив сделку, медленно покидал торжище. Следуя за ним, Рогов и Воронин вышли на утопающую в зелени улочку. Здесь молодой человек замедлил шаг, вытащил пачку «Марлборо» и ловко выхватил сигарету зубами. Лейтенант Воронин приблизился к нему и услужливо щелкнул зажигалкой.