Наконец полковник Батурин счел дело законченным и созвал совещание, на котором подробно разбирались действия всех сотрудников, участвовавших в раскрытии этого преступления. Во время совещания Павел Михайлович особенно много говорил о недостатках и упущениях. В частности, Качалову досталось за горячность при задержании Сергеева.

Сразу же после совещания Сергей Владимирович выяснил, кому принадлежит номер телефона, указанный в записке, которая была изъята в морге. Записав адрес, он позвонил начальнику отделения милиции и продиктовал ему несколько вопросов, на которые требовался срочный ответ. Начальник отделения попросил день сроку на выяснение. И через сутки Сергей Владимирович уже докладывал полковнику об Элле Викентьевне.

Павел Михайлович взъерошил волосы.

— Тут, капитан, нужна такая деликатность, такой подход... А то, глядишь, и оборвется ниточка. А она есть. Что мы имеем? Записку, фотографию и перстень.

— С гравировкой, — вставил Качалов.

— Какой гравировкой?

— На внутренней окружности перстня есть дарственная надпись: «С рождением, Эллочка».

— Неужели Маркин готовил такой дорогой подарок? — рассматривая перстень, с удивлением спросил полковник.

— Возможно, Павел Михайлович. Все-таки было в нем что-то хорошее. Настоящим человеком мог стать и ведь шел к этому...

Полковник поднялся с дивана и прошелся по кабинету.

— Через колдобины выбрал путь, вот и упал. И мы в этом повинны: где-то что-то проглядели. Рвался к нам парень, а не дошел... Ну ладно, Сергей Владимирович, иди. Я сегодня хочу пораньше домой прийти, а то, брат, внуков совсем не вижу. У меня ведь их трое.

— Наша смена подрастает, — улыбнулся Качалов.

— От нашей работы будет зависеть, понадобится нам смена или нет. Думаю, что нет. Хочу, Сережа, чтобы слово «преступление» вообще исчезло... А пока не забудь, что завтра ты решаешь деликатный вопрос.

Утром Качалов подъехал к парикмахерской и, убедившись в том, что Элла Викентьевна находится там, стал ждать. Вышла она минут через сорок. Качалов направился ей навстречу и, когда поравнялся с нею, остановился и приподнял шляпу.

— Доброе утро, Элла Викентьевна!

— Извините, молодой человек, но я вас не знаю, — женщина кокетливым взглядом окинула незнакомца с ног до головы.

— Я приношу свои извинения прежде всего за то, что так бесцеремонно подошел к вам на улице, — тихо говорил капитан Качалов. — Но поверьте, к этому есть все основания. В ваших же интересах я не стал тревожить вас по телефону и вызывать официально.

В глазах Эллы Викентьевны мелькнул испуг. Ее кокетливость как рукой сняло. С тревогой в голосе она спросила:

— Объясните, наконец, в чем дело? А то вы говорите какими-то загадками.

— Элла Викентьевна, это объяснять очень долго, а здесь к тому же просто неудобно. Может быть, у вас найдется время поехать со мной в управление? Вот мое удостоверение.

Женщина взглянула на обложку красной книжки со словами «Московский уголовный розыск». Раскрыв ее, она прочитала: «Капитан милиции Качалов Сергей Владимирович».

Она гордо вскинула голову.

— По какому, собственно, праву уголовный розыск хотя и вежливо, но так упорно приглашает меня на допрос? Вы знаете, кто мой супруг? Стоит ему только снять трубку — и вы будете каяться в своем поступке.

Качалов смотрел на нее и думал: «Взбалмошная и избалованная барынька, но что красивая — этого у нее не отнимешь». И капитан, вздохнув, начал объяснять.

— Элла Викентьевна, перед законом все равны. Мы могли прислать вам повестку, и вы были бы обязаны явиться по вызову. Допустим, что вы сочли бы это за оскорбление и пожаловались супругу. Но в данном случае речь идет о сохранении вашей тайны и о том, что вы должны помочь милиции. А что касается вашего супруга, то мы знаем, кто он, и знаем, что в данное время он в командировке.

Женщина капризно скривила губы, пристально посмотрела на капитана и после некоторого раздумья сказала:

— Я... Я согласна.

Сергей Владимирович помахал рукой. К тротуару подъехала «Волга». Через несколько минут они уже подходили к кабинету полковника Батурина. Качалов попросил Эллу Викентьевну обождать, а сам скрылся за дверью.

— Товарищ полковник, она здесь! — доложил он.

— Уговорил-таки. Молодец!

— Вернее, доказал, что в ее интересах побеседовать с нами, товарищ полковник.

— Проси, Сергей Владимирович, проси.

Элла Викентьевна вошла в кабинет, неся с собой тонкий и нежный аромат духов. Павел Михайлович ответил на ее приветствие и указал рукой на кресло.

— Мы не собираемся вмешиваться в вашу личную жизнь, — начал он. — За свои поступки вы отвечаете лишь перед собственной совестью. Нас интересует другое...

— Это что, намек на мою мораль? — перебила Элла Викентьевна.

— Зачем же так? Мы располагаем данными, что у вас была связь с молодым человеком, который совершил преступление. Вы должны помочь нам установить истину.

Женщина насторожилась. Острая мысль кольнула ее в сердце: «Это Николай... Негодяй! Обокрал меня... Теперь, наверное, на чем-то попался. А фото... Боже мой!»

Щеки Эллы Викентьевны стали пунцовыми. Она умоляюще посмотрела на полковника.

— А мой муж не узнает?

— Я уже ответил на этот вопрос.

— Ах, да, я так волнуюсь!

— Ну, вот и договорились, — полковник достал из сейфа фотографию и пододвинул к посетительнице.

— Узнаете?

— Да, это он, Николай.

— Скажите, Элла Викентьевна, при каких обстоятельствах вы с ним познакомились?

— В ресторане, — с готовностью ответила женщина и рассказала полковнику все, что между ними было (разумеется, опуская интимные места) до момента исчезновения драгоценностей и денег.

— А кто вам подарил это? — полковник положил перед Эллой Викентьевной перстень.

— Нашелся! — обрадовалась женщина, надела перстень на палец, вытянула руку и залюбовалась сверкающим бриллиантом. — Супруг.

— Должен вас огорчить, но эта вещь пока останется у нас.

— Хорошо, — вздохнула Элла Викентьевна и вернула перстень.

— Эту надпись вы сделали? — полковник протянул ей фотографию.

— Да, я.

— Сколько таких фотографий вы подарили ему?

У Эллы Викентьевны вспыхнуло все лицо, даже уши. Она отвернулась и еле выдавила из себя:

— Это тоже важно?

— Праздных вопросов мы не задаем, — ответил полковник.

— Две, — Элла Викентьевна опустила голову.

— Одинаковые?

— Да. Он фотографировал, и мы вместе печатали фотокарточки на даче. Пленку я сожгла.

— Записка, которую он вам оставил, сохранилась?

— Я ее сберегла как память о своем легкомыслии, — Элла Викентьевна смахнула платком слезинки с ресниц.

— Ваша молодая приятельница, которая была с вами в ресторане, знает о случившемся?

— Что вы, Павел Михайлович, как можно! Я все похоронила здесь, — женщина дотронулась рукой до пышной груди.

— Марина вам ничего не говорила?

— Говорила, что он чудной какой-то, — оживилась женщина. — Пришел и сразу лег спать, а чуть свет уехал.

— И все?

— Все.

— Где она работает?

— Сейчас, кажется, нигде. Она выходит замуж за хорошего человека.

— Ну что ж, пожелаем ей счастья. У меня вопросов больше нет. Если вы нам понадобитесь, мы вас пригласим, Элла Викентьевна.

— Чем только могу, всегда готова помочь. Вы отдадите мне фотографию?

— Разумеется, но позже.

Хотя уголовное дело на Ковалева, Сергеева, Маркина и Светловидову направили в прокуратуру, сотрудники МУРа не прекращали разыскивать украденный у потерпевшего костюм. Все места, где можно сбыть похищенное, все лица, известные своей склонностью к скупке краденого, находились под постоянным контролем милиции, которой помогали дружинники, члены комсомольских оперативных отрядов, общественность.

Схожий по приметам костюм обнаружил в комиссионном магазине один из дружинников и сообщил в уголовный розыск. Сергей Владимирович тут же выехал на место. Директор магазина с готовностью представил ему квитанционную книжку. А под вечер капитан Качалов вместе с участковым инспектором уже стучал в комнату человека, который сдал костюм.