— Бывший?

— Ну да. Стэнтон этого надутого латиноса недавно прогнал. Угадай, за что? Понятия не имеешь? Да за длинную фамилию! Старина Ральф более всего на свете уважает краткость. Ты не знал?

По правде говоря, Кай по путаным сведениям от шахтёров до сих пор не мог уяснить, кто такой Стэнтон. Ой, ну да ладно, мудрость приходит с годами. Получается, длинную фамилию Мендосы можно теперь позабыть, подумалось с облегчением. А вот фамилию Стэнтона недурно бы и запомнить, благо, она короче.

— Что ж, запечатлей в памяти, когда-нибудь пригодится, — не возражал Олаф. — Но только не в этот раз. Старина Ральф сидит у себя на руднике, а тебе туда спускаться незачем. Дорога до Ближней шахты, а никак не она сама, вот что тебя должно волновать. И даже не так дорога, как безопасность вездехода.

Ну да, конечно, Кай помнит, что принят на службу транспортниками. И, разумеется, не забыл, ради чего именно. Чудовища. Все, что встретятся по дороге. Лишь они — в мудром отчёте специалиста.

9

Водителя, с которым отправился Кай, звали Брандт. Олаф, предупредил, что Брандт этот — просто водитель, к службе Бенито отношения не имеет, а значит, откровенничать с ним не стоит. Впрочем, то была излишняя перестраховка — за весь путь до шахты молчун водитель ни разу и рта не раскрыл. Хоть ему и полагалось Кая инструктировать.

Ну да ладно, по крайней мере, Кай выяснил процедуру, согласно которой шахтёрам подаётся автобус. Раньше ведь он не знал, что она такова, и спросить не догадывался. А ведь процедура примечательнейшая.

Ранним утром Кай пришёл в гаражный сектор посёлка, в гараже для пассажирских вездеходов по описаниям Олафа нашёл нужный, через верхний люк взгромоздился в кабину, где Брандт уже сидел — с самым отсутствующим видом.

Однако, как только Кай оказался внутри, Брандт резко стартовал — их даже в сидения вжало, словно в планетолёте.

— Потише, пилот, — как можно миролюбивей обратился к водителю Кай. Натужная улыбчивость не возымела действия. Шофёр не ответил.

Вездеход-автобус лихо выехал через Гаражные ворота (есть, оказывается, в посёлке и такие, с надёжным современным тамбуром) и уже с внешней стороны подрулил к основным пешеходным вратам шахтёрского городка.

Около двухсот шахтёров уже ждали посадки, выстроившись в очередь.

Автобус Брандта подобрал человек пятьдесят — столько, сколько набилось. Прочие остались ожидать следующих рейсов.

Кстати, салон, как заметил Кай, был восемнадцатиместным. Просто его вместимость здорово повысили, вывинтив сидения и добавив рукояток, за которые можно держаться стоя. Вот так и стоят, подрёмывая, в мрачном ожидании тяжёлого труда, либо непредвиденной смерти.

Оглянувшись на плотно забитый пассажирский отсек, поневоле содрогнёшься, вспоминая подходящие случаи из кладбища вездеходов, проводя жуткие параллели. Острые, как бритва, клыки пропороли бы здесь не одно тело. Тяжёлые челюсти сжали бы салон так, что пассажиры слились в однородную массу.

Ох уж это памятное кладбище вездеходов: чем оно по сей день так ужасно, так это тем, что оно кладбище не только лишь вездеходов.

Дороги до ближней шахты было всего ничего, но добрая половина её приходилась на тёмный лес, вплотную подступающий к бортам автобуса. Где-то на этом участке Брандт и должен был показать Каю тот опасный поворот, ради которого затеяна вся поездка. На нём, как твердил Олаф, на вездеходы повалились нападать какие-то существа трудновыяснимой природы.

Брандт должен был показать, но не показал. Кай всё думал, что главная опасность впереди, а тут уже и к шахте подъехали. Ну, будь здорова, Ближняя шахта. Не ждал тебя так рано, богатой будешь.

Пока шахтёры выгружались из автобуса и шли к подъёмнику, ныряющему в широкую щель под горой, Кай высказал водителю своё недовольство:

— Брандт, вы забыли мне показать то место в лесу, ради которого я сюда ехал.

— Забыл? Ничего я не забыл, — впервые нарушил молчание водитель.

Прозвучало недобро. А один из шахтёров. обернувшись на выходе, произнёс:

— Майк, ты обознался, это не Брандт.

Сам шахтёр был Каю внешне знаком — явно сосед по бараку, только что не попал в тот узкий кружок 'приятелей', чьи имена удалось запомнить.

— Как не Брандт? — опешил Кай.

— А так не Брандт. Меня зовут Игнасио.

— Почему же тогда...

— А потому тогда, — злобно прошипел водитель, — что Брандта вместо меня послали возить элитные продукты в Новый Джерихон. Улавливаешь, животный специалист?

— К сожалению, нет, — произнёс Кай с поспешностью — в неприятном предчувствии, что уловить вот-вот придётся.

— И ты, конечно же, не в курсе, куда из моего холодильника девался груз?

— А почему я должен быть в курсе?

— А потому! — рявкнул Игнасио. — Кого же ещё, кроме тебя, чёртова вегана, могли так заинтересовать эти долбаные водоросли?

10

Уж как не заладился день, так до позднего вечера, когда исполненный справедливого негодования Игнасио привёз шахтёрскую смену обратно.

Родной барак встретил Кая чересчур внимательными взглядами, а Моралес по старой памяти предупредил:

— Тебя спрашивали.

— Кто?

— Да один тут, из коллекторной службы. Вряд ли ты его раньше видел.

— А каков он из себя?

Чтобы толково ответить, Моралес зашёл издали:

— На место того громилы, что свернул себе шею — Педала, помнишь его, наверное? Ну, кулаки были с твою голову, — вошёл он в излишние подробности. — Так вот, на его место приняли нового типа. Но с точно такими же кулаками. Поллаком кличут.

Ишь ты! Так и кличут? Выходит, уголовник, прибывший в Новый Бабилон под именем белобрысого Лаки, больше не стесняется своей подлинной фамилии. Он не стесняется, а вот Каю — по прежнему придётся...

— Ну?

— Так этот Поллак специально тебя спрашивал.

— Зачем? — удивился Кай. — У меня же документ, все знают...

— Откуда я знаю, зачем? — пожал плечами Моралес. — Моё дело сказать. Твоё дело не пугаться, коли не страшно.

11

А тут и Бенито в очередной раз объявился.

Как и предполагали сотрудники, ездил встречать очередную партию новичков.

(Ну кого ещё так огорошишь внезапными суждениями об адской планете? Только их, желторотых и бледнопузых).

Импровизированное совещание, в котором кроме Родригеса принял участие Олаф, Гонсалес, Ортега, Сантьяго и Кай, было начато словами:

— Есть две новости. Первая — очень плохая, откуда ни взгляни. Вторая — местами хорошая. Но не всеми местами.

— Сперва бы новость поплоше, — предложил Олаф. — Давно никакой гадости не случалось, как-то уже и соскучились.

— Изволь, — усмехнулся Бенито. — Скверная новость такая: на Эр-Мангали с некоторого времени действует Галактическое братство ассасинов.

— Серьёзно? — разом проснулся Сантьяго. — Уж они-то здесь у нас что забыли? Как бы и без них было весело.

— Это как? — удивился и Кай. — присылают сюда убийц?

— Да, — кивнул Родригес, — присылают.

— А какой смысл, если мы здесь и так надёжно спрятаны? — подал голос Ортега, подручный следователей Годвина и Мак-Кру.

— Видимо, недостаточно надёжно, по чьему-то мнению. Во всяком смысле, их братству платят, а оно предоставляет убийц-смертников. Готовых действовать хоть на Эр-Магали, хоть где ещё — мало ли в галактике гиблых мест...

— Узнать бы, кто платит... — пробормотал Кай.

— Это-то как раз известно, — прервал его Бенито. — Платит, как обычно, Галактический Альянс, а также его марионетки-революционеры. В некоторых кругах именуемые 'толстозадыми'.

О, Кай догадывался, в каких кругах. Он ведь сам некогда и прилепил это прозвище, разошедшееся потом в целом веере запрещённых в Юрбурге космоголограмм.

— Куда сложнее обнаружить исполнителей, — продолжал Родригес, — а ими колония чуть ли не наводнена...

— А чем это особенно опасно? — спросил Гонсалес. — У нас на Эр-Мангали навалом уголовников и без них. И не каких попало: кругом опытные убийцы...

— Ассасины — не просто убийцы. Это фанатики. Они пойдут на дело, даже если оно смертельно и невыгодно. Даже если обнаружат подвох со стороны заказчика. Ассасины живут смертью, дышат ею, творят в её имя. Истинные слуги Ада среди людей — это они.