Работа совершенно не напрягала Спаркса; напротив, он её даже любил. Процедуры проверки ВД вызывали у него ощущение значимости: веса каждого решения, действия и протокола. Немудрено, ибо город требовал неприкосновенности, и её поддержание лежало на плечах охранной системы столь совершенной, что у воинственно настроенных противников Детройтского строя не было ни шанса преодолеть турели и следующую за ними вторую волну обороны, а именно горожан.

Внушает доверие, но как это заведено, без форс-мажорных ситуаций будни не обходились. К примеру, бунт канализационного народа (да, есть даже такое); мелкая ссора между северным и восточным секторами, ну и, конечно же, упомянутые рейдеры. Так называли изгнанников, вернувшихся с целью отомстить криминал-граду.

Эвери пережил все эти моменты, и напугать его было той ещё задачкой.

Поэтому, завидев на камерах приближающуюся машину, он ни удивился от слова «вообще».

– Так, так, так… Всем постам! К центральному входу приближается автомобиль. Пикап марки Форд. Внутри двое: девушка и животное. Я не зоолог, но, по-моему, это пума. Приём…

– Слышу чётко и ясно, Спаркс, – проговорил конвоир. – Сейчас сопроводим их. Пушки в режим контроля, без сигнала не стрелять. Если всё будет норм, тачку сразу в Дог-Хаус на проверку.

– Понял вас. Жду сближения.

– Я много пропустил, да? – спросил вернувшийся герой-любовник Хопкинс. – Кто там едет?

Старина Эвери повернулся к напарнику, положил ногу на ногу и раскинул руки в стороны, улыбаясь во весь рот.

– Чуваки, которых мы ждали на катере. И то не все… Видимо, что-то пошло не по плану. Надо будет спросить Учителя, ждать ли нам кого-то ещё. Мы получили хорошие деньги, и этот седой мужик никогда не подводил… Поэтому прими серьёзный вид, пожалуйста, но не перебарщивай! Саат – наш резидент, а кот… Ну, с котом мы как-нибудь разберёмся…

Готовые к работе парни взяли оружие, положили сканеры в карманы курток и выдвинулись навстречу с гостями. Оба детройтовца щёлкнули шеями наклонив голову чуть влево, будто это нечто обязательное: обряд, который они повторяли при контакте с редкими в этих краях обитателями внешнего мира.

Темнить не стану – так оно и есть. Весь коллектив стражей Кархейна считал щелчок шейными позвонками приветственным жестом, и пренебрежение данной традицией каралось внушительным штрафом.

– Кто сегодня, ты или я? – спросил Дэйви.

– Я был у русского, поэтому твой черёд. Живот втяни, плечи расправь. Ты так выглядишь внушительнее.

– Без тебя знаю, засранец, – улыбнулся Хопкинс. – Я ещё член с яйцами в трусах слегка приподнял. Ты глянь, какой бугор.

Оглядев силуэт достоинства друга, Эвери звонко щёлкнул пальцами.

– Бле-е-е-еск! Вот это я понимаю – хер настоящего стража Кархейна. Таким можно врага по голове уработать и соблазнить снайпершу из «Пунцового Рубца».

– Ладно, всё тихо. Они выходят. Кгхм-кгхм, дамочка, насколько я понимаю, браслета у вас, конечно же, нет?

– Вы правы, – ответила Таннели Саат, хлопнув дверью Раптора и щёлкнув шеей.

Она поравнялась с охранниками, покуда её и Палмера на прицеле держали десятки турелей и отряд вооруженных автоматами бойцов. В случае опасности противника моментально нашпиговывали свинцом. Такое понятие, как транквилизаторы, на территории Детройта считалось моветоном.

– Вы знаете порядок… Руки за голову, глаза закрыть и не дышать.

– Знаете порядок? – промыслил Джефф, встав рядом с Госпожой Зеркал. – Чё за фигня? Всё выглядит так, будто Таннели была тут до этого. Я чего-то не понимаю… Хотя, стоп… Она сказала – «это место знает каждый, кто побывал в Детройте…» Чёрт, до меня только сейчас дошло!

– Сканер определит уровень вашей пригодности, – договорил Хопкинс.

Он направил пластиковое устройство на Саат и вновь скривил ту самую многозначительную физиономию. Предмет, выглядевший, как миниатюрный пистолет с лампочками красного цвета по краям, и сенсорной панелью под указательным пальцем владельца, материализовал у него перед лицом голографический экран. На нём всплыли все необходимые данные.

– Таннели Саат. Возраст: тридцать лет. Рост – один метр, шестьдесят девять сантиметров, что при переводе в футовую систему, около пяти целых и пятидесяти четырёх сотых фута. Вес – в районе пятидесяти девяти килограммов, что соответствует нормам соотношений роста к весу. На теле обнаружены раны и лёгкие ожоги, оставленные предположительно энергетическим оружием; обработаны, скорее всего, самостоятельно и имеют минимальное воздействие на работу организма. Патологий нет, состояние психики в данный момент нестабильное, вирусов не обнаружено. Нарушений заповедей – нет. Перехожу к следующему субъекту…

Когда Дэйви отошёл от Госпожи Зеркал, она наконец открыла глаза, и Палмер увидел источаемое ими сосредоточение. Зрачки хозяйки Кибо-Нимитта забыли, что такое страх, отчаяние и тревога – неотрывно смотрели на врата Кархейна, прожигая их насквозь опытом и решимостью.

Окутанный мощью возлюбленной, Джеффри ужаснулся, ибо ему явно не хватало перечисленных качеств. Мой друг не верил, что слева от него стоит простая цирковая артистка, кою он знает три года. Палмер желал быть достойным хотя бы её тени.

– Лапы я тебя поднимать не заставлю, – обратился Хопкинс. – Да и глаза животного функционируют иначе… Поэтому не закрывай их и просто не дыши.

– Не дыши? Он отсталый или просто глупый? Я кошак! Этот дебил понимает, к кому он обращается?!

– Так, посмотрим. Джеффри Алан Палмер. Возраст: тридцать три года. Рост в родном теле – сто семьдесят сантиметров, что при переводе в футовую систему, около пяти целых и пятидесяти семи сотых фута. Вес в родном теле – в районе шестидесяти двух килограммов, что слегка ниже нормы соотношения роста к весу. На теле обнаружены ссадины и шрамы; функции организма в пределах нормы. Патологий нет, состояние психики на данный момент нестабильное, вирусов не обнаружено. Нарушений заповедей нет, хотя парень частенько ведёт себя, как первостатейный ГОВНЮК. Ну… Я думаю, тут всё понятно и без всяких доп. проверок. Айда за бумажками, Эвери!

– Что это, мать его за поясницу, сейчас было?

Неубиваемый Человек хотел колотить лапами по земле от негодования.

– Если бы не слова «в родном теле», я бы спятил! Ему вообще пофигу, что перед ним стоит парень, застрявший в пуме?! Сомневаюсь, что здешней охране стали бы сообщать о таких заморочках… Но как тогда это понимать?

– Всё дело в сканере, Джеффри, – угадала Саат, сохранив прежний сосредоточенный вид, не сводя глаз с цели. – Как бы ты ни старался, каким бы мастером не был – тебе не скрыть то, что внутри. Криминал-град прочитает кого угодно, и, если ты решил ступить на его территорию, твоя жизнь станет частью архива.

Она говорила тихо, размеренно, почти без эмоций, создавая нагнетающую обстановку.

– Здесь люди меняются – становятся теми, кто они есть на самом деле. Здесь правят Семь Заповедей и больше ничего. Мы вступаем в настоящую игру, Джеффри, и я сделаю всё, чтобы мы победили.

– Открывай, Хопкинс! – громогласно прокричал Спаркс. – Я всё заполнил!

– Понял тебя! Через десять секунд! Пушки в режим охраны через три… два… один!

Массивные врата Кархейна пришли в движение. Больше двух десятков разномастных замков принялись издавать щелчки, глухие постукивания и скрипы. Гидравлика, расчерчивавшая металлическое полотно крест-накрест, сдвинулась к углам проёма, исчезнув без следа; сетка из неисчислимого множества нанороботов стекла, точно сироп, и впиталась в землю; четыре автоматических засова поочерёдно покинули рамы, а лазерная мозаика погасла, подарив сетчатке глаза Палмера памятные огоньки, кои ушли до того, как последний замок исполнил свою задачу. Им оказалась плеяда штурвалов герма-затворов, связанных электроцепью. Один за одним они раскрутились против часовой стрелки, деактивировали высоковольтную защиту и дали сигнал силовому полю приоткрыть небольшую брешь, дабы парочка гостей получила доступ к сокровенному.