В САТИРУ О ЧЕСТНОСТИ{*}

О чести всяк твердит, всяк имя чести знает,

Но редкий оную на деле исполняет.

«ЗИМОЮ СТУЖУ МЫ НЕСНОСНОЙ НАЗЫВАЕМ...»{*}

Зимою стужу мы несносной называем,

А летом жар и зной и с солнцем проклинаем,

И как на свете ни живем,

Век настоящим мы довольны не бываем.

В сатиру:{*}

Иной кудрям своим вид пол-луны дает,

Другой <...> в кольцо их гнет,

И если кудри кто, как он, не подвивает,

Без знанья человек и в свете жить не знает.

ПРОЗАИЧЕСКИЕ ПЛАНЫ

ПРОЗАИЧЕСКИЕ  ПЛАНЫ{*}

К БАСНЯМ МОИМ ПРИНОШЕНИЕ КОМУ-НИБУДЬ ВПРЕДЬ

<1>

Ведь без покровительства никак не проживешь, а его разными способами обресть стараются. — Способы должно отчасти упомянуть, а особливо тех подлецов, кои выклонить и выстоять хотят милость у тех господ, у коих милости ищут, а я так, будучи неприятель этого раболепства, бегу его; а вы ведь этого не любите, хотя бы я чрез это и хотел милость вашу выиграть. Я от природы молчалив, а потому бы вам я только скуку навел, предстоя вам подобно какому-нибудь бюсту; а чтоб вам угодить хотя несколько, так по крайней мере пусть говорят вместо меня мои сказки и басни.

<2>

Давно мне хочется вам угодить, мил<остивый> гос<ударь>: вы меня принимали всегда так милостиво; все, кои тем же самым приемом пользуются, по крайней мере угождают вам остротою своих разговоров тогда, как вам они надобны, чтобы разбить мысли ваши, отягченные теми делами, кои решением войны и мира в государстве содержат и распоряжают. Я у вас всегда бываю лишним, а вы таки меня всё приглашаете да приглашаете. Ведь вам скучно и смотреть-то на меня, и я больше вам скукою и в тягость, нежели в удовольствие; нет, милостивый государь, я никак не способен беседу вашу увеселить. Но чтобы хотя сколько-нибудь вам угодить и милость вашу заслужить, так я нашлю на вас басен моих: они вместо меня вам что-нибудь наговорят. Мы там, коровы, лисицы и все <... > наговорите ж господину этому что-нибудь. Дело с бездельем надобно мешать, чтобы дух не отяготить и после важных трудов отдохнуть. Да смотрите ж хорошенько, как можно больше вздору, да только умного однако ж, не глупого вздору; а иначе и на глаза мне больше не кажитесь и никогда уже не льститесь, чтоб с вами я вперед знакомства стал иметь, когда вами барин этот недоволен будет.

БАСНЯ{*}

Одно животное желало дойти до счастия, чтоб иметь доступ до двора Львова и быть причастну его тайнам. Дошло оно до того При первом случае важном, когда настояла надобность отправить посольство ко льву-другу и соседу, который войну объявить готовился, употребил лев это животное. Лев тот не выпустил от себя то животное и принудил его открыть все тайны и потом посадил в заточение. Вот каково причастну царским тайнам быть! Опасно в царской тайне быть.

БАСНЯ{*}

Льву хотелось завесть войну с своим соседом; и чтоб зверей подбить на свою сторону и ввести в свое намерение, то разными приманками на то пошел, как нарядами зверей низких и простых в шкуры важнейших и знатнейших зверей. Лисицу нарядить хотел тоже в кожу знатную. Однако лисица сказала ему: «Да что, разве под этою кожею моя кожа переменится, и разве я не та ж лисица? И разве кожа эта меня защитит от зубов другого льва? Нет, я благодарна. Чужой я кожи для наряда не хочу и, чтоб остаться целой, на войну нейду» Так-то приманивают людей крестами да лентами (кресты и перстни). Однако они не так умны, как это лисица.

«У ЛЬВА БЫЛ ЗВЕРИНЕЦ НАСАЖЕН РАЗНЫМИ ЗВЕРЯМИ...»{*}

У льва был зверинец насажен разными зверями для пищи льва и приставлены были собаки стражами. Лисице не по нутру, что у этих верных приставов поживиться нечем было: наговаривать льву на собак и взносить всякое на них преступление. Лев хоть лев, а слабость также есть. Лев был столько слаб, что поверил лисице и отдал ей на произвол выбрать приставов, кого она хочет. Лисица приставила осла. С тех пор и начала таскать из зверинца сколько хотела, и льву кусок, лисице два. И, став слаба зверинца стража, пошла со всех сторон покража Лев получал кусок, лисица два куска. Бояря! вот образ ваших приказчиков и управителей.

БАСНЯ{*}

Собака нашла кость, и как на ней мяса не было, то повертела ее в зубах и бросила. Лисица нашла ту же кость, разгрызла ее и нашла в ней мозг, который выела. Не бывает ли это самое и с сочинениям? Невежда, не входя в смысл хорошей книги, оставляет ее и не читает, а умный пользу открывает. (В книге, иногда и весьма хорошей, невежда полезного не находит, а умный в той же самой пользу открывает.) Сколько сочинений подвержены той же участи!

БАСНЬ{*}

Рыбу и раков ловят с огнем; и рыба и раки на огонь или, лучше сказать, на свет идут, а между тем шедши на свет, в мережу попадет. Вот приманчивость многих лжеучителей: они так блистательно свои уверения и учения показывать умеют, а людей между тем не на свет выводят, а в тьму ввергают.

БАСНЬ, НА  ПОСЛОВИЦУ: «СВЯТО МЕСТО ПУСТО НЕ БУДЕТ»{*}

Лев, главный председатель судейского места, отпустил полезного члена из судей, затем что он его пристрастию угодить не хотел. Место было весьма хорошо занято исправным и добрым судьею; но потом стало занято судьею презлым и пренегодным. Лев, отпускал прежнего судью, сказал: святое место пустым не будет. Ошибка в том большая — утверждать: свято<е> мест<о>-де пустым не будет. Бесспорно, что пустым не будет, да дело в том, каков кто место то займет. Неловко там лисице быть, где надлежало бы собаку посадить. (Или: ужли осла там посадить, где надлежит лисице быть?)

БАСНЯ{*}

Хозяин некий, имея зверя дикого на цепи в доме, вздумал этого зверя спустить с цепи и дать ему ходить на воле, во-первых, из жалости к зверю, а сверх того считая, что зверь, может быть, уже обрусел. Итак, спустили зверя с цепи; и зверь, увидя себя на воле, стал по склонности своей врожденной всех терзать, кто ни попался, так что и хозяину досталось самому. Дать волю хорошо, да должно знать кому. И с зверя цепь отнюдь не надобно снимать, пока не будешь ты, что обрусел он, знать. Так, например, народ, получа, быв в рабстве, волю, как зверь с цепи сорвется. Народ, не будучи обуздан нравственным чувством добра или зла, как дикий зверь, с цепи сорвется.

БАСНЯ{*}

Дорожный денег нес мешок. Случилось, что встретились ему несколько других дорожных, из коих одни давно ремесло разбойничье отправляли. Но были и такие, которые никогда подобного греха не знали. Первые, по склонности своей, тотчас на видимую добычу броситься хотели; но другие уговаривать их разными способами. Да что, ни слуху нет, ни послушанья. Словом, бросились на прохожего, и деньги отнимать, за ними и святоши тоже: «А нам чего смотреть, если так? — Пускай же, если так, и мы достанем часть». Всяк после этого скажи и думай смело: всяк человек то есть, когда о деньгах дело.