Ваш долг: спасать от бед невинных,

Несчастливым подать покров;

От сильных защищать бессильных,

Исторгнуть бедных из оков.

Еще решительнее был настроен молодой Капнист, напечатавший в том же 1780 году свою первую сатиру, обличавшую светское лицемерие и раболепство придворной поэзии, а тремя годами позже — «Оду на рабство», в которой он резко выступал как против крепостного рабства, так и против деспотической власти монарха:

Воззрите вы на те народы,

Где рабство тяготит людей,

Где нет любезныя свободы

И раздается звук цепей:

Там к бедству смертные рожденны,

К уничиженью осужденны,

Несчастий полну чашу пьют;

Под игом тяжкия державы

Потоками льют пот кровавый

И зляе смерти жизнь влекут.

Будущий автор «Ябеды» не поскупился здесь на суровые краски в изображении екатерининского царствования и его деспотических порядков. Окончательное введение крепостного рабства на Украине (согласно указу Екатерины) послужило толчком к написанию этой оды, содержавшей программу, навеянную просветителями и энциклопедистами — Вольтером, Руссо, Монтескье, Дидро.

Члены кружка стремились создать национальную литературу, проявляли усиленный интерес к народному творчеству. Н. Львов издал в 1790 году со своим предисловием и нотными обозначениями «Собрание русских народных песен с их голосами». К советам Львова и Капниста со вниманием прислушивался не только Хемницер, но и сам Державин, впоследствии писавший, что с 1779 года он избрал «совсем особый путь, будучи предводим наставлениями г. Баттё и советами друзей своих Н. А. Львова, В. В. Капниста и И. И. Хемницера...»^[1].

Участники дружеского кружка, хотя и следовали во многом принципам классицизма, но в то же время уже далеко отошли от тех правил и норм классицистической поэтики, которыми руководились Ломоносов, Тредиаковский, Сумароков. В традиции классицизма все настойчивее проникали новые веяния, идущие от западноевропейского сентиментализма. Н. А. Львов решительно ратовал за создание национальной поэзии, отстаивал ее народно-национальные формы, сочетая в собственном творчестве поэтику классицизма с художественными принципами сентиментализма. Знакомство с деятельностью Гердера, пропагандировавшего национальную народную поэзию, сказалось и на обращении Львова к народной песне, в его опытах создания народного стиха. Этот интерес к народному, национальному началу отличал и остальных участников кружка.

В противовес рационалистической концепции, лежащей в основе эстетики классицизма, сентиментализм выдвигал «чувствительность», эмоциональную настроенность, переживания «частного» человека, его интимную жизнь. Этот отход от общегосударственных тем, от философско-отвлеченной проблематики и «возвышенных» классических жанров — эпопеи, оды, гимна — особенно наглядно сказался в творческой практике членов дружеского кружка. Лирические стихи и песни Н. Львова, такие «чувствительные» стихи В. Капниста, как «На смерть Юлии», «На смерть друга моего», и тематически и стилистически примыкают к сентиментализму.

Однако первые поэтические опыты Хемницера еще не выходят за рамки классицистических канонов. Так, в 1770 году он пишет «Оду на славную победу... при городе Журже», всецело выдержанную в духе классицизма. Проникнутая патриотическим пафосом, но слабая в художественном отношении, эта риторическая ода была первым произведением молодого поэта, появившимся в печати. За ней последовали другие оды и перевод «Письма Барнвеля к Труману» из «героиды» французского поэта Дора, изданный отдельной брошюрой в 1774 году. Тяжеловесные стихи этой «героиды» сопровождались посвящением Н. А. Львову.

Вскоре по приезде из-за границы Хемницеру пришлось выйти в отставку из берг-коллегии в связи с тем, что оттуда ушёл его покровитель М. Ф. Соймонов. Для поэта начались тяжелые времена. Человеку, существовавшему лишь на жалованье, оказаться без службы и без заработка было нелегко. С помощью друзей «маркшейдер», ученый минералог Хемницер настойчиво ищет место, обивает пороги знатных и влиятельных лиц. Вероятно, под впечатлением этих унизительных хлопот он пишет сатиру «На худое состояние, службы и что даже места раздаваемы бывают, во удовольствие лихоимства». Перед наивным и честным поэтом и ученым предстал замкнутый круг бездушных бюрократов, наглых ворюг и взяточников, в котором нет и не может быть места человеку, не имеющему ни знатного родства, ни богатства. Поэтому таким искренним, непосредственным чувством обиды и негодования проникнута эта сатира, правдиво раскрывающая бедственный и не освещенный другими материалами этап в биографии Хемницера. Это правдивый рассказ о его собственных злоключениях и неудачах, о его столкновениях с надменными и корыстолюбивыми «боярами»:

Уж для меня и то уж скукой мнится быть,

Чтобы по городу поклоны разносить

И, выпуча глаза, пешком или в карете,

Поклоны развозить к боярам на рассвете

И время в суете столь гнусной провожать,

И беспокоиться, досадовать, скучать

Скучать, когда куды приедешь ты раненько

Или приедешь ты куды уже поздненько,

Иль что ты принужден часов десяток ждать,

Пока боярин твой со сна изволит встать...

В 1779 году Хемницер издал первую книгу своих басен под заголовком «Басни и сказки N... N...», без имени автора. В этом издании были помещены 33 басни. Позднейший биограф Хемницера (И. П. Сахаров) передает, что еще до напечатания этих басен Н. Львов узнал о них и вместе с Капнистом долго уговаривал автора не скрывать от публики сочинений, которыми он должен гордиться Но баснописец возражал, что слишком явные намеки, содержащиеся в баснях, могут повредить, его службе.

В «Санктпетербургском «вестнике», издававшемся при непосредственном участии членов державинского кружка, была напечатана хвалебная рецензия на басни Хемницера, написанная, вероятно. Львовым или Капнистом. В ней говорилось. «Хотя мы и имеем некоторые уже сею рода на нашем языке сочинения, но сколь иные из них, кроме С<умарокова>, в сравнении с настоящим посредственны: одни, изобилуя лишь вялым слогом, не довольно в себе того имеют, что должны иметь, а другие, кроме названия, ничего, сие, напротив того, кажется нам, изобилует всем тем, что достоинство и приятность басен и сказок составляет».^[1]

В другом выпуске «Санктпетербургского вестника» были помещены стихи, приветствовавшие появление басен неизвестного N... N...:

По языку и мыслям я узнала,

Кто басни новые и сказки сочинял:

Их Истина располагала,

Природа рассказала,

<Хемницер> написал.

Имя Хемницера в печатном тексте было опущено. Стихи принадлежали Марии Алексеевне Дьяковой, той самой, которой Хемницер посвятил свою первую книгу басен.

На стихи Дьяковой Хемницер отвечал любезным мадригалом.

Чувствительно вы похвалили