Вир подготовил возвращение Норы, шепнув паре кнехтов Фирмина, которые прибыли вместе с ним в Барберг, мол, ему доверенный человек передал весточку от наследницы Фирмина. Никто в Барберге не поверил в грядущую свадьбу, вернее, в то, что Нора дала на него своё согласие, поэтому слова шателена Гондулы встретили большое ободрение.

И вот теперь оставалось только ждать.

Если всё пройдёт как надо — Нору вывезут её подданные. Немного лжи, немного недомолвок — и будет сплетена хорошая сказочка о том, как наследница Фирмина сама сбежала из коварного плена. Их, конечно, в этой сказке не будет. Ни к чему. Нора должна доказать своё право править людьми, показать себя человеком, не боящимся действовать. Таким человеком она не являлась, но, быть может, полученный урок что-то исправит.

Если всё пройдёт как надо.

Если пройдёт.

— Туда, — коротко бросил Вир, уловив в ночном воздухе долгожданный запах.

Виль не подвёл. Он спустился с холма, держа бесчувственную девушку на руках. Ни Виру, ни Вейме не надо было проверять. Не обманул. Живая и здоровая. Спит.

— Усыпил, — пояснил батрак. — Зелья на жаровню подсыпал. Уж больно криклива девчонка. Чуть что не по ней — крик, слёзы. Чем объяснять-то, думаю, пусть поспит. Сам там чуть не свалился.

— Тебе повезло, — хмуро ответила Магда. Зелье, которое не было зашептано при приготовлении — кто знает, как оно могло подействовать?

— Когда она проснётся? — спросил оборотень. Девушка должна сесть в седло сама, всё должно выглядеть так, будто спастись ей помогли именно её действия. Быть может, с чьей-либо помощью, разумеется, но…

Магда пожала плечами. Она уже не помнила.

— Я могу разбудить, — подала голос Вейма. — Я могу её заставить вспомнить всё, что нужно, если захочешь. Даже того, чего не было.

— Ты никогда так раньше не делала, — удивилась Магда.

Вейма дёрнула плечом.

— Если бы я так делала, она бы не сбежала. А я всё доверие берегла. Добереглась.

— Дура, — «поддержал» батрак, заслужив этим злой взгляд оборотня. — Если ты сильнее — так и будь сильнее. Ты же вампир.

— Я не хотела становиться вампиром! — резко ответила девушка.

— Ну и что?

Магда поспешила вмешаться в разговор, пока Вир не начал рычать.

— Лучше расскажи, что в замке творится.

— А, — отмахнулся батрак. — Что там может твориться? Как было. Святоша Дюка своего строит и склоняет к женитьбе на девке вашей.

Он криво усмехнулся.

— Дураки, что один, что второй. Другой бы сначала её в постель уложил, а потом папочке её письмишко бы прислал, мол, или благословляешь, помогаешь, да хоть не рыпаешься, или все узнают. Тут-то бы барон не подёргался. А эти… то святоша руки заламывает, о грехах говорит, то Дюк недоделанный про рыцарскую честь талдычит. Мол, против согласия бесчестно… он и жениться не хочет. Святоша его принуждает.

— Какая гадость, — откровенно высказалась Вейма.

— Такова жизнь, — пожал плечами батрак. — Ну, как, вы всем довольны? Пойду я обратно, пока не хватились.

— Зачем тебе туда возвращаться? — не понял Вир.

— Да дело одно есть, — лениво ответил батрак. — Надо будет Йагану малое посвящение дать. Высшее-то не успею, да и не мне давать.

— Не успеешь? — нахмурилась вампирша. — Что… что с ним случилось?

— Да схватили его. Всё про вино колдовское твердят.

— Они не имели права! — с отчаянием воскликнула Вейма. — Я же… я же предупреждала!

— Ага, — кивнул батрак. — Он так и спросил, когда за ним пришли, где, мол, свидетели, которые обвинят его в лицо. А на него самострел наставили и говорят — обойдёшься.

— Его пытали? — тихо спросила бывшая ведьма.

— Не успели, — ухмыльнулся батрак. — Святоши-то с собой палачей не возят, на месте находят. А я пошарил где надо, что-то разломал, что-то припрятал, не найдут теперь. Палач-то баронский мелкие инструменты увёз, когда вместе с господином в Тамн уехал, а вот дыбу оставил. Пришлось постараться, чтобы не отыскали. Ну, этот во двор вышел и говорит — кто тут палач. Пара парней вылезла, мол, попробуют. А я ему — да чтоб я, да без инструментов, да где попало, да даже за десять золотых не возьмусь. Так он мне пятнадцать подкинул и говорит, мол, если что не так пойдёт — вместе гореть будем.

— И ты, что же, ты его пытал? — с усилием произнесла Вейма, даже не пытаясь скрыть отвращение в голосе.

— Да пока нет. Брат всё-таки в прозрении, в Освобождение верит. Я ему малое посвящение обещал, да подумал, не рановато ли? Вдруг без баронской дочки они раньше сдадутся? Глядишь, он ещё хорошего вина сделает. А пока весь день дыбу сколачивал. Дело долгое, трудное, выверенности требует.

Вейма сглотнула. Малое посвящение давалось перед смертью. Те из высших посвящённых, которые несли свою службу Освободителю проповедями, проводили короткий обряд. Если умирающий выздоравливал, ему отказывали в еде и питье: после малого посвящения дорога была одна — за границу бренного мира, туда, откуда Создатель когда-то похитил свободные души. Так верили прозревшие. Но те высшие посвящённые, которые несли службу убийствами, не нуждались ни в обряде, ни в том, чтобы уморить новообращённого голодом. Они освобождали ударом ножа.

— Но ты же мог бы его спасти! — не выдержала Вейма.

— Да? — с наигранным весельем переспросил батрак. — Ой, в самом деле! Вот скоро встреча будет, так меня старший брат спросит: «Паук, а, Паук, как ты постарался ради Освобождения? Многих ли ты загубил? Не ленился ли?». А я ему: «Да так, двух девиц спас, вот, ещё односельчанин подвернулся, его тоже спас, хожу теперь, смотрю, кого бы ещё спасти, понравилось — страсть!». А он мне и скажет: «Паук, ты позоришь наше братство! Не тем ты занимаешься! Не людей спасать, но приближать Освобождение, отворачивать слепых от святош. А ты…» И чем я оправдаюсь? Каким-то жалким зарезанным графёнышем?

— Кем-кем? — насторожилась Магда.

— Да парнишка тут привязался. Мечом размахивал, шипел какие-то угрозы. Я его и прирезал. По-хорошему не унимался.

— Он… — у Магды перехватило дыхание. — Он назвал своё имя?

— Да назвал, да я не слушал.

— Виль! — топнула ногой бывшая ведьма.

— Арле, что ли… Или Арне. Твердил, что желает деву защитить от моих, понимаете, грязных лап. Странный какой-то. Тревоги так и не поднял. Подвигов захотелось?..

— Ты… его… убил?.. — очень медленно произнесла Магда. Перед глазами вставала давняя сцена, когда юный рыцарь, почти мальчишка, взялся биться в её честь с опытным наёмником.

— Да уж не по головке погладил. Лежит там, стонет теперь. К утру кончится.

— Ты его убил, — повторила Магда.

— Эй, Маглейн, ты чего? — насторожился батрак.

Бывшая ведьма не ответила. Бедный глупый Арне, вечно ему надо было за кого-нибудь вступиться…

Магда словно видела его длинные светлые волосы, худощавую фигуру, светлые глаза… слышала срывающийся голос, которым он читал ей стихи… очень плохие, но он сам их сочинил, в её честь. Тогда ей это казалось… милым, наверное. Но и досадным. Теперь — надрывало сердце. Почему? Алард остался в прошлом, безликая тень с обманными знаками власти. А вот Арне вдруг всколыхнул душу. Почему?

Может, потому, что никогда ничего не просил. Кроме улыбки. Она так и не научилась улыбаться ему так, чтобы это не выглядело по-матерински.

Вейма принюхалась к подруге и тихонько оттащила всё ещё спящую Нору подальше, за спину Вира.

— Ты его убил, — снова повторила Магда. — Он не был захватчиком. Ты нарушил условие. Сделка отменяется и… убирайся отсюда!

— Эй, Маглейн! — запротестовал батрак. — Он мечом размахивал, а у меня с собой только нож был. Что мне было делать, а?!

— Мне плевать! — с нахлынувшей злобой ответила бывшая ведьма. В горле клокотало от горя. Сердце разрывалось. — Он был мой! Он клялся мне в верности! Он никому не причинил вреда! А ты его убил! Я говорила тебе — никого! Ты должен был помнить об этом! Ты… ты… убирайся! И не попадайся мне больше, слышишь?! Убирайся отсюда!