– Ничего не хочу слышать! – Резко оборвала Жанна, вскидывая в упреждающем жесте указательный палец прямо перед носом Рейны. – Ни слова об этом трусливом лжеце. – Отчеканила она.

 Служанка обиженно засопела, но прикусила язык. Мысли девушки пробивались в сознание, настойчиво пульсировали.

– Прекрати! Я слышу все, о чем ты думаешь! – Рассердилась полукровка, прижимая ладони к вискам. – Если хочешь остаться со мной, – даже думать не смей о своем хозяине!

 А потом появилась Лилит. И жизнь стала невыносимой.

 Волшебница явно недолюбливала лоринку: не смотря на сдержанный тон и вежливую улыбку, карать и терзать Лилит умела.

 Волшебница пыталась обучить Жанну своей магии. И девушка чувствовала в себе силу, но знания наставницы были не способны разбудить ее.

 Каждый урок сопровождался ироничными советами.

– Постарайтесь, ваше величество. Мои ученики освоили это заклинание за три минуты… Ваша природа, конечно, на разных уровнях развития.

 Жанна пробовала. Но не хотела. Брезгливость, с которой Лилит отдергивала руку, стоило девушке случайно задеть ее, дистанция в два шага, язвительные замечания…

 И все это – в присутствии десяти фрейлин, обменивающихся выразительными взглядами, нарочито громко зевающих с постными лицами.

В этот раз все было немного по-другому. Лилит гордо восседала в кресле, ее тонкие пальцы снова и снова чертили узоры в воздухе, а звонкий голос повторял слова. Жанна устало повторяла за волшебницей, но ничего не получалось.

– Вы безнадежны. – Самодовольно произнесла Лилит. – магия Ми-Сойличте не для вас. ВПрчем, я не уверена, что и верийские Дары проявятся у полукровки.

Шелестящие мысли фрейлин пронеслись бессвязным комком. Жанна пыталась вслушаться в этот шум. Она сосредоточилась на Лилит и вдруг увидела…

Жанна растерянно помотала головой, пытаясь скинуть морок. Опустила глаза, силясь отогнать наваждение и не выдать себя. Но Лилит все поняла.

– Все в этом мире не такое, как кажется, Ваше величество. – Стиснув зубы, произнесла волшебница.

 Она отвернулась от ненавистной королевы, сделала несколько быстрых жестов в воздухе, скрывая свои воспоминания.

– Стоит углубиться в знания, а не мою душу! Не понимаю, зачем Кейн заставляет меня этим заниматься! Ваше происхождение чуждо магии.

– Ты предала свою семью? – Против воли сорвалось с губ Жанны. Ее пытливый взгляд прошивал насквозь.

 Следовало бы промолчать, но остановить свой быстрый язык чужестранка уже не смогла.

– Они все умерли из-за твоего тщеславия. Твой отец до последнего не верил, что это ты! – Затараторила королева. – Твоя рука открыла город, кровь сестер и братьев стекала по ступеням твоего дома. Ты стояла перед Ним, покорно склонив голову…

 Девушка рассеяно моргнула, видения пропали. Фрейлины застыли, точно каменные, прислушиваясь, запоминая каждое слово. На душе стало тяжело и неприятно. Жанна с презрением рассматривала ту, что кичилась своими знаниями, высмеивала ее.

– Пошла прочь. – Приглушенно прошипела Лилит. Воспоминания обожгли краской лицо!

 Забытое предстало перед Лилит слишком ярко, разбередив то, что смертные называли совестью. Будто снова ее руки были перепачканы кровью отца, а удивленный и растерянный взгляд наполнился горечью.

 «Лилит?» – Произнес отец. – «За что, дочка?»

 Он так никогда не называл ее! Лилит всегда думала, что верховный жрец Ми-Сойличте видит в ней продолжение рода, будущую правительницу. Только требует и критикует. А он любил ее.

– Твоя жертва была напрасна. Пустая и жестокая! – Жанна с внезапной жалостью положила ладонь на руку Лилит. – Он любил тебя…

 Лоринка прочла это так явственно. Непрошенные слезы заполнили глаза последней из рода пустынных магов, красивое лицо исказила мука. Волшебница выбежала прочь.

 Жанна не до конца поняла, что произошло. Душное и теплое нутро Маледиктуса давило, королева, задыхаясь, поспешила выбраться на свежий воздух.

 Дрожали руки, снова и снова вставали в памяти неведомые, прекрасные улицы города: залитые розовым рассветом окна, высокие золоченые шпили, белоснежные стены, запятнанные алой кровью… Мелькали чьи-то мертвые лица, звучали крики и слезы, детский плач, быстрые высокие тени в алых доспехах, слепили вспышки магии.

 Жанна почувствовала, как подкатила тошнота, схватилась за край крепостной стены. Лихорадочный озноб неприятной волной прошелся по спине, задрожали ноги.

 Морозный воздух смотровой площадки обжигал. Пахло свежестью, на небе выцветали звезды. Несколько глубоких вздохов: прогнать, прогнать этот ужас из головы!

 Странный Дар как будто успокоился и придворные, что с любопытством прогуливались неподалеку, выглядели вполне обычно. Жанна кивнула двум блестящим дамам, заметила Одетту Солейн с группой фрейлин и обреченно вздохнула: ей не дадут передышки!

 Истинные носили цвета своих Домов, а фрейлины королевы следовали строгим правилам, их кроваво-алые платья медленным пятном приближались к Жанне. Эти фурии ни на минуту не спускали глаз с чужестранки.

 Откуда ей было знать, что странный Дар был ничем иным, как результатом сплетения Нитей судьбы и Уз крови. Это происходило абсолютно внезапно: стоило кому-нибудь вслух назвать чье-нибудь имя, произнести название того или иного места, как накатывали, наплывали непрошенные образы.

 Кусочек за кусочком складывалась фреска, картина была удручающей. Теперь Жанна не знала: ненавидеть Верес или жалеть его незадачливого бога? Приливы чужих откровений пугали: когда реальность возвращалась – Жанна терялась, долго не могла скинуть с себя цепкие яркие видения. Тело, будто отравленное, скручивалось болью.

 ***

 К великой досаде Лилит, Дары раскрывались у королевы все больше и больше! Их наличие у полукровки ставило в тупик как волшебницу, так и Мариуса Гайос. Жанна постигала свою природу шаг за шагом, тренируясь с солдатами Кейна в поединках, изучая книги, донимая свою ненавистную наставницу вопросами.

 «Твоя королева слишком быстро обретает силу. Зачем тебе это? Нахалка ходит с гордо поднятой головой, будто Верес принадлежит только ей! В первой же битве это ничтожество встанет на сторону своих лоринцев! Опомнись, Кейн! Полукровка возомнила себя равной верийцам!»

 Письма Лилит вызывали усмешку на губах Кейна, но волшебница этого не знала. И лишь однажды король снизошел до ответа:

 «Ты так боишься полукровки, Лилит?»

 Больше она не пыталась вразумить Кейна. И да, она боялась.

Незнакомка из враждебного мира упрямо не признавала своей неполноценности, с нежной грацией шествовала она по галереям крепости, полная достоинства и уверенности в себе. Лилит знала, что Жанне приходилось не сладко в окружении Истинных. Тем больше демонстрировала королева свой несгибаемый характер, требовала подчинения и уважения к своей персоне.

Гуляли по Маледиктусу едкие стишки и записки, несколько раз таинственным образом были испорчены богатые платья ее величества. В один из дней кто-то срезал у спящей Жанны прядь волос. Доставалось и рыжей горничной: смертные Маледиктуса не принимали ее, мешали исполнять обязанности, чинили препятствия, с каким бы поручением Рейна ни носилась.

Правда, тайная канцелярия бросила в подвалы нескольких полукровок, три аристократки навсегда были отлучены от королевского двора, а четверых смертных высекли плетьми за попытку скинуть Рейну с лестницы.

Первая волна ненависти утихла и дворянство продолжило вести войну менее радикальными способами. Какой бы ни была сильной чужестранка, ей было сложно одной противостоять стоглазой озлобленной верийской знати.

Теперь королева могла поквитаться со вчерашними обидчиками, ведь заветные Дары Вереса не обошли ее стороной. Уже поплатились две глупые девицы из дома Бьёрди, что осмелились пошутить над хрупким телосложением Жанны и ее умственными способностями. Лилит слышала, что одна из Истинных до сих пор путает сон с явью после того, как выбила из рук лоринки веер и во всеуслышание заявила, что никакими ширмами не прикрыть гнусное происхождение полукровки.