Олаф замолчал и Сейвен с Енисем переглянулись. Из всех выслушанных историй эта не вписывалась в общую канву. Появилось самостоятельное третье лицо. «Три сна. Все рассказывали об одном сне, а у Олафа случилось сразу три. Может быть, в этом все дело?»

– А почему три сна? – вслух поинтересовался Сейвен. – Они шли один за другим или с перерывами?

– Не знаю, – Олаф наморщил лоб и растер виски. – Я не помню, чтобы просыпался.

Он поднял на вопрошающих воспаленные глаза.

– Я даже сейчас не уверен, что бодрствую.

– Будьте, – заверил его Енисей. – Я здезь, но знов не визжу.

– Почему?

– Я не зживой, а зинтетичеззкий разум.

– А как же Вечность Кетсуи-Мо? Ты ведь был там.

– Зреда Вечнозти изкуззтвенна и предузматривала техничезкую воззможнозть экзтраполяцзии. У генизы нет разъема, к которому я мог бы подключитьзя. Бззт. Но мы уходим от главного. Череда вазших знов, монзшер Олаф, ввиду звоей зкоротечноззти, выявляет позтупательное угнетение вашей личности.

– И… И что произойдет когда она станет угнетена окончательно?

– Не могу знать, но, очевидно, ничего хорозжего. Крайтер долзжен вернутьзя через два дня. До тех пор я бы рекомендовал никому не лозжиться зпать.

Олаф согласился озвучить рекомендацию по интеркому, но, как показалось Сейвену, моншеру протектору рекомендация не понравилась.

Уже в лифте Сейвен вспомнил о Разиель, способной управлять сном наравне с Крайтером. «Ведь именно она научила его проникать в чужие сны». Вспомнил и удивился, что она до сих пор не соблаговолила навестить их. «Собственно, мы как-то тоже про нее забыли». Спустившись, он распрощался с Енисеем и направился в покои Разиель.

На вкрадчивый стук никто не ответил. Сейвен подождал немного и постучал громче, но снова тишина. «Может она вышла?» Он повернул ручку и дверь легко поддалась. Сквозь приоткрытую щель виднелась кровать с босыми ступнями на ней.

– Кхм! – кашлянул Сейвен, но Разиель даже не пошевелилась. Тогда он, ведомый беспокойством, распахнул дверь и переступил порог.

Разиель лежала отвернувшись лицом к стене. Поза, разметавшиеся по подушке волосы, сбитое одеяло свидетельствовали о беспокойном сне.

– Разиель, – тихо позвал Сейвен и прикоснулся к ее обнаженному плечу. – Проснись. Разиель...

Но она по-прежнему не шевелилась. Было видно, как одеяло вздымалось и опадало в такт глубокому дыханию.

­ – Разиель! – громко позвал он. – Проснись, у нас беда!

Рывком он перевернул ее на спину и замер. Разиель блаженно улыбалась. Не своей, а какой-то восковой не свойственной живому лицу улыбкой. Но глаза! Широко раскрытые, воспаленные, они смотрели на Сейвена с мольбою.

Скользнувшая по ее щеке слеза будто огрела Сейвена дубиной. В глазах потемнело, он попятился, запнулся обо что-то и упал, а когда поднялся, то сдавленно прошептал:

– Ох, ну нет, нет! Только не сейчас… – его, как днем ранее, швырнуло в черно-белую карикатуру мира. – Только…

Он торопливо поднялся и выглянул наружу. Истлевший мир несколько изменился с прошлого раза – выцвела оболочка купола. «Верно. Все верно. Крайтер забрал креатуру, а значит, вода стала просто водой. Нет тех маленьких мушек, что стерегли сон».

Разиель тоже посерела, но как-то не так... Не так, как это было с Лейлой. Ее пепельная кожа взблескивала редкими искорками и иногда, точно вдосталь наэлектризовавшись, испускала тонкую молнию. Зигзаг разряда вспыхивал, замирал в воздухе, а когда гас, то оставлял лазурную дымку.

 Сейвен медленно подошел к Разиель. Молний стало больше и они начали выстреливать в его сторону. Тело Разиель как будто резонировало с ними и теперь не просто взблескивало, а переливалось отчетливыми каскадами.

Поколебавшись минуту, он потянулся к ней. Между ладонью и ее плечом занялась электрическая буря, слившаяся в короткий, но сильный разряд. Когда рука коснулась плеча, Разиель как будто задрожала, но не телом, а сияющим нутром. На мгновенья из поблекшего тела возникали то локоть, то колено, то грудь… Сейвен чувствовал ее трепет как сердце, бившее об одном: не отпускать!

Он положил другую ладонь ей на плече. Пульсация окрепла, выровнялась в подлинное биение. В нем словно застучало второе сердце. Ее сердце.

Сейвен наклонился, прикоснувшись лбом к ее лбу.

– Разиель, это я, Сейвен. Ты слышишь меня?

Она ответила. Но не словом – уста хранили ложную улыбку. Ответило биение внутри Сейвена.

– Я держу тебя. И не отпущу. Но мне нужна твоя помощь. Сосредоточься на моем голосе. Сосредоточься на мне. Я держу. Крепко держу. Помоги мне, Разиель!

Биение ускорилось настолько, что стало неотличимо от пения одинокой струны. Он почти физически ощущал ноты незримого потока: невообразимо сложная, живая мелодия лилась бесконечной волной. Сейвен закрыл глаза и отдался созерцанию. В мизерных, едва уловимых крупинках света он узнавал ее. Явное и сокровенное, все то, чем жила Разиель, чем она являлась, будучи личностью, раскрылось перед ним, точно другой мир. Чужой, но удивительно близкий.

Ментальный поток иссяк и в голову ввалилась дика боль. Сейвен застонал, с трудом разлепляя глаза. Он все еще сжимал плечи Разиель, низко склонившись к ней. Улыбка на ее лице сгладилась, глаза закрылись. Теперь она спала по-настоящему.

Пальцы одеревенели и едва слушались. Он выпрямился, разминая кисти, и только теперь заметил, что окружение вновь наполнилось красками и звуками. Реальность воспрянула, но… Разиель все еще спала. Бледная, изможденная и точно раздавленная временем. «По крайней мере, она спит, а не таращится в пустоту. Надо Енисею сказать. Может он придумает, как добудиться ее».

– Сейвен?

Он обернулся. На пороге комнаты стояла Разиель. Босая, с распущенными волосами и в белом мешковатом балахоне.

Tat 10

Сейвен сидел у изголовья кровати и бездумно глядел на спящее тело. Глубокое дыхание, безмятежный и вполне обыденный вид крепко спящего человека вводили в ступор. Если бы не шорохи переодевающейся за его спиной другой Разиель, можно было подумать, что ничего и не произошло. «Так, зашел среди дня посмотреть, как спит боевая подруга».

То, как ему удалось выдернуть ее из неведомого омута, походило на чудо. Он действовал решительно, но вместе с тем интуитивно. Будто он уже сталкивался с чем-то подобным, но так давно, что успел забыть. «Я-то забыл... » Сейвен перевел взгляд с лица спящей на свои ладони. «А руки все еще помнят».

Как происходит залипание во времени, Сейвен понял. Достаточно было сильной эмоции. Так случилось днем ранее, так вышло и сейчас. «Совпадение?» Для чистоты суждений не хватало простого эксперимента, но ставить его совсем не хотелось.

Разиель закончила с туалетом, подошла к кровати и натянула покрывало на лицо спящей, точно саван. Казалось, расколотое естество больше заботило Сейвена, нежели ее саму.

– «Все равно мы сейчас ничего не сделаем», – объяснила она, но Сейвен уловил трепет, скрывающийся за небрежным тоном. – «Остальным знать о случившемся пока не стоит. Ты сможешь сыграть как надо?»

Он невольно ухмыльнулся, вспомнив момент, когда они с Диз, преображенные во франтов, стояли в кабинете протектора и сочиняли визитатору о представлении с доларгами. Воспоминание не ускользнуло от внимания Разиель и она укоризненно посмотрела на Сейвена.

– «Сочинял не ты, а Диз. Так что будет лучше, если и теперь ты будешь помалкивать».

«А, так ты уже во всем разобралась. Как насчет меня? Может, посветишь в детали?»

– «Не злись», – она присела на край кровати напротив Сейвена и виновато заглянула ему в глаза. – «Ты ведь сам знаешь, что мне страшно, так что…»

«Списать все грубости на страх. Хорошо я понял».

С минуту Разиель молчала. Сейвен чувствовал ее как второго себя. Глубже и отчетливей, чем Айро. Сожаление, боязнь, нетерпение… И еще тысяча других дум и переживаний, за которыми он не успевал. Разиель соображала гораздо проворней своей сестры.