Это была последняя награда Сипягину от его Государя Благодетеля.
Император Николай, подобно Благословенному Брату Своему, высоко ценил Сипягина, и щедро излил на него милости. 22-го августа 1826 года, в день священного коронования, Сипягин был произведен, за отличие, в генерал-лейтенанты, с назначением начальником сводной дивизии 5-го пехотного корпуса.
Прощаясь с прежними своими сослуживцами, Николай Мартьянович между прочим писал к ним: «Разлучаясь с вами по обстоятельствам службы, никогда не разлучусь с вами сердцем моим. Где бы я ни был, везде буду воспоминать о благородном вашем рвении к чести и славе. Я горжусь тем, что был вашим начальником».
Но в резервной дивизии он был недолго.
28-го марта 1827 года в один день с назначением Паскевича командиром Отдельного Кавказского Корпуса, Сипягин назначен Тифлисским военным губернатором. На новом посту Николай Мартьянович умел, в самое короткое время, вполне оправдать выбор прозорливаго Государя, ревностным и примерным исполнением обязанностей, важных особенно в тогдашних обстоятельствах, и оставил в Грузии нетленные памятники своих трудов. Стараясь привлечь в отдаленный край людей образованных и ученых, он обратил внимание ва все, что могло способствовать к просвещению и благосостоянию страны.
Тифлис. Худ. Князь Г. Гагарин.
Немедленно по прибытии Николай Мартьянович принялся за украшение Тифлиса, так что возвратившиеся из похода не узнавали города и окрестностей. Площади в нем приняли вид правильный и украсились именами тогдашних побед; тропинки, едва проходимые, обратились в пространные улицы; а крутые каменные горы, опасные для проезжающих, были разработаны; сакли прикрылись красивыми заборами; на протяжении двух станций от города, вдоль неровного берега Куры, – где с трудом проходили повозки, – явилось превосходное шоссе, прочно и красиво устроенное. В Коджорах, – небольшой долине на высокой горе, – верстах в осьми от Тифлиса, – где находятся развалины дворца, служившего летним жилищем Грузинских царей, и в которой наши главнокомандовавшие проводили знойные дни, живя в палатках, Сипягин в самое короткое время устроил прекрасный каменный дом, в зале котораго соорудил весьма хороший фонтан, столь важный для прохлады в жарком климате. Все это было сделано руками пленных персиян и турок.
В то же время Николай Мартьянович заботился об учреждении богоугодных заведений и института для образования девиц, напечатал в ведомостях[38], что «начальство с величайшим удовольствием согласилось бы оказать пособие той особе, которая бы решилась учредить в Тифлисе училище для благородных девиц» представлял об учреждении Кадетского Корпуса, и был один из виновников преобразовании губернской гимназии и вообще устройства учебной части в Закавказском крае. Между прочим, он, по некоторым городам, завел школы для обучения детей тамошних уроженцев и аманатов горских народов, – с целию распространения среди их образованности и людности. Положено было: заложников повиновения азиатских народов впредь выбирать из младенческаго возраста. Возвращаясь в свои семейства, они должны приносить с собою пример кроткого образования и способствовать просвещению своих соотечественников, на коих имеют большое влияние, потому что обыкновенно суть дети владельцев или людей, пользующихся уважением своего народа. Настоящее поколение уже чувствует плоды благотворных попечений Сипягина. Училище для аманатов в Тифлисе было открыто во всерадостный день 25-го июня 1828 года и поручено особенному надзору Муштаида-Ага-Мир-Фета, верховного начальника Алиевой секты, – тогда Высочайше назначенного главою магометанского в России исповедания, – который, при открытии заведения, представлял своего сына в товарищи новым питомцам[39]. Чрез два месяца, т. е. незадолго до кончины Сипягина, в этом училище было уже 32 ученика магометанского исповедания, обучавшихся закону магометанскому, арифметике, языкам русскому и татарскому, и старания нашего героя в это короткое время оправдывались приятным образом: ученики знали уже различать русские буквы, а некоторые читали даже склады[40].
Аул на Кавказе. XIX век. Худ. Т. Горшельт.
Народная промышленность также обращала на себя полное внимание Сипягина. Для улучшения виноделия, столь важного в том крае, Николай Мартьянович решился выписать из Франции искусных виноделов, и учредить в Тифлисе Ферму садоводства, а для преобразования земледелия, находившагося здесь в младенческом состоянии, он предположил отправить 12 мальчиков из туземных жителей бедного состояния, для обучения сельскому хозяйству, в Земледельческую Школу Московского Общества Сельского Хозяйства[41]. Для споспешествования торговли им учреждена в Тифлисе ярмарка, торжественно открытая в 1828 году в день Покрова Пресвятой Богородицы, только с небольшим за неделю до его кончины.
Под своим председательством Николай Мартьянович учредил комитет издания Тифлиских Ведомостей, нашедших себе пространный круг читателей в России и послуживших основанием тамошних периодических изданий. Ведомости выходили на русском, грузинском, а с1829 года и на персидском языках и должны были служить умственным каналом, которым понятия европейския могли бы протекать на Восток, и мирить тамошние народы с незнакомою им до того Россиею.
Щедрости Сипягина было где развернуться в Тифлисе. Балы даваемые им отличались искусным соединением восточного великолепия с русским хлебосольством и западною утонченностию. На них присутствовали русские военные и гражданские чиновники с их семействами, грузинские князья с женами и дочерьми, иностранцы и почетное купечество, до того чуждавшееся европейских обществ. Весьма любопытно было видеть грузин и грузинок игравших в бостон и мушку, а главу магометанской религии Муштаида-Ага-Мир-Фета с удовольствием поглядывавшаго, как наши красавицы порхали в резвом котильоне. Давая эти пиршества, Сипягин имел целию не одно удовольствие, но желал чрез них сблизить туземцев с русскими, ознакомить их с европейскими обычаями, приучить к общественной жизни, – словом: мало помалу распространить между ними европейскую образованность. С пирами у него обыкновенно веселились и все в Тифлисе, а потому долго там помнили праздники Николая Мартьяновича, помнили их и туземная аристократия, и воины Царя Русского, помнили их аманаты и люди Божии, как прекрасно зовет нищую братию народ Православный. Не можем отказать себе в изображении нескольких праздников, данных нашим героем, – праздников до того необыкновенных в столице Грузии.
Желая соделать день 14-го октября 1827 года, – тогда Высокоторжественный день рождения Государыни Императрицы Марии Феодоровны, радостным для бедных жителей Тифлиса, Военный Губернатор приказал объявить им, что, по отслужении Божественной литургии и молебствия о здравии Ее Императорского Величества, будут они, дети их и сироты обоего пола, на Царской площади, противу дома его, угощаемы обеденным столом.
Вид минарета близ Владикавказа.
Столь новое, – но в день рождения неусыпной Покровительницы бедных, сирых и немощных приличное торжество, – говорит современное известие[42], – с утра уже призвало на площадь любопытных зрителей и всех, находившихся в Тифлисе аманатов, – залог верности племен разнородных. Последние, быв приглашены также к особенно для них устроенному столу, с большим удивлением смотрели на бывший тогда парад, и слушали музыку, звуки которой всегда доставляют им неизъяснимое удовольствие. По окончании Божественной литургии и молебствия, – совершенного Высокопреосвященным Ионою, Экзархом Грузии, – причем, во время пения многолетия всему Императорскому Дому, производилась пушечная пальба с крепости, – слишком пятьсот человек бедных и детей обоего пола явились на Царской площади, где для угощения их находились уже столы. Когда все было готово к обеду, Сипягин явился сам на площади и предложил им садиться. Наблюдая, чтобы все бедные и дети их в совершенном порядке заняли приготовленные для них места, Николай Мартьянович не переставал обходить столы, и, как попечительный хозяин, изъявлял заботливость свою о том, чтобы все они угощены были равным образом. Музыка, хор певчих и веселое расположение жителей, обрадованных незадолго пред тем полученным известием о взятии Эривани, оживотворили этот народный праздник, небывалый еще в стране Закавказской. Угощаемые вином, они с особенным удовольствием пили за здравие Государя Императора и непобедимого Русского воинства. Аманаты, слишком 60 человек, по азиатскому обычаю, на разостланных коврах, имели роскошный стол в некотором отдалении. Зрелище чрезвычайное, требующее кисти художника или пера поэта, для точного его изображения! Обед продолжался слишком полтора часа. Веселость ни на минуту не оставляла гостей, восхищенных ласковым обращением с ними заботливого хозяина, который и в этом случае не оставил войти в положение многих бедных. Пред окончанием обеда Сипягин приказал раздать всем, имеющим нужду в подаянии, денежное награждение. Громкие звуки музыки не могли заглушить благодарности жителей и мольбы их о здравии высокой Виновницы торжества, всегдашней покровительницы несчастных.
