— Вы спросили, кто я, — произнес он со вздохом. — Я робот, Юки. Рукотворное создание, которому уже без малого двадцать тысяч лет. Психобот Енисей, пастырь седьмой башни Вечности Кетсуи-Мо. Хм. Как… Чудно произносить это вслух. Последний раз я… говорил об этом полторы тысячи лет назад. Одно молодой особе которая… Которая понравилась мне так же, как вы. Нет. Вы мне нравитесь больше, Юки.

Он взял, было, ее за руку, но дернулся и опустил ладонь.

— Простите.

В душе’ у Юки будто разом лопнули все струны. Тот, в кого она влюбилась с первого взгляда, оказался роботом. От себя скрывать уже было нечего.

— Боже, — она закрыла лицо руками и наклонилась чувствуя, как горло сжимают горькие слезы. — Боже…

— Но позвольте, Юки, я покажу вам, — он закатал рукав правой руки до локтя и прощупал мускулистое запястье. — Чтобы вы не подумали, что я сумасшедший или проходимец какой.

Подцепив ногтем родинку, он скрутил ее между пальцами и потянул. Вместе с черной горошиной из руки вышла какая-то ниточка. Он аккуратно положил ее на колено, повернул ранку к свету и воткнул в нее палец.

Кожа предплечья расстегнулась как перчатка. Под ней подрагивал пучок тонких и длинных щупалец.

— Не пугайтесь, прошу, — увещевал он. — Я должен явить себя иначе мой рассказ покажется вам страшной сказкой. Могу показать еще другие свои механические части, чтоб достоверить нутро. Центральный объектив, например.

Юки покачала головой. Все внимание ее приковали щупальца. Они походили на змей, которых Мастер держал за головы очень короткой рукой.

— Это не больно? — почему-то спросила она. — Так ходить все время.

— О, я приспосабливаюсь, — с готовностью ответил Енисей. — Я, честно говоря, не должен был так долго функционировать. Самомодифицируюсь постоянно. Думаю, это не так и плохо — я стал сильно походить на человека.

Он аккуратно взял щупальцами пиалу и подал ее Юки. Когда хозяйка приняла подношение, Енисей смущенно зачехлил лохматую руку и превратился в Мастера.

— Так и живу. Жил. Прячусь и… Жду.

Все бы это сошло за злой розыгрыш, реалити-шоу или, на худой конец, чудные ухаживания, кабы не сон шизофреника. Юки пошевелилась. Мастер знал о его содержимом, а сон знал Мастера.

— Кто такая Эйра? — спросила она в ответ и, наконец, попробовала чай. Чай оказался на удивление вкусным. — Она забрала мою Инфи и дала мне… Черную метку дала.

— Эйра… — усмехнулся гость и отхлебнул из своей пиалы. — Знаю я кто это, но сперва д’олжно рассказать о другом. Иначе непонятно будет. Этот рассказ не из коротких.

— С таким чаем можно и до утра просидеть. С завтрашнего дня на больничный ведь?

— Это вам решать, — мягко улыбнулся Мастер. — Если начинать, то начну я с подлинного сотворения мира. Знаете ли, на просторах вселенной есть такой народец — Первые. Или Сеятели жизни…

* * *

Стрелки часов развернулись на утро, но спать не хотелось. Время от времени Мастер прерывал рассказ и подливал Юки чаю. Она благодарно улыбалась в ответ, а сама украдкой косилась на его механическую руку. Если бы он не показал ее, поверить в историю было б сложно. Впрочем, в нее и так верилось с трудом.

— … И они исчезли. Просто растворились, будто их никогда и не было. А мы все стояли и ждали. Ждали, что они вот-вот вернутся, ведь для них неделя, как для нас пять минут. Дольше всех ждала Диз. И Крайтер. Но он ждал чего-то другого, чего-то о чем знал только он один. После, когда мы отлетели к пустыне, и он ушел вместе с Тиефом я понял, что он ждал именно этого. Получилось так, что и Сейвен, и Крайтер, поступили по должности. Первый дерзнул бросить вызов Создателю, а второй… Спасти Землю. Впрочем, наверняка было еще что-то, о чем знали только они.

— А Атодомель мог направить Сейвена и Крайтера? — ввернула Юки, давно крутившийся на языке вопрос. — Так, как он это делал на Вербарии, чтобы освободиться от… от…

— От Кетсуи-Мо? — подсказал Мастер. — Может статься. Помнишь, я описывал тебе Сейвена? Ну, то, кем он стал?

Юки кивнула и улыбнулась. Он впервые назвал ее на ты.

— Он стал могущественным существом. Гораздо сильней Крайтера. Наверное, даже сильней создателя.

— Дюжий младенец, против мудрого хитреца. Я бы поставила на последнего. Тем более Сейвен так и не вернулся.

— Атодомель тоже.

— И Крайтер с Тиефом. Никто не вернулся! Сколько лет для них прошло, если для нас двадцать тысяч? — Мастер сконфузился, отвернулся и Юки смутилась сама. — Давно можно было вернуться. Или хотя бы связаться с тобой.

— Он связался, — серьезно ответил Мастер. — Но все по порядку.

Он помолчал минуту и тихо продолжил:

— Так мы лишились своих защитников и обрели новых, в лице избранных народа Ра. Монтерс и Ио сочли разумным вернуться на островную Антарктиду, к изоляции и климату, больше подходящему для вербарианцев. Ра согласились, ведь укрепленные биоэфиром они могли жить где угодно. Все шло неплохо. Биоэфир Крайтера вливался в избранных, как в пустые сосуды, когда они менялись в оболочке. На время они превращались в копии Крайтера.

Мастер умолк, отрешенно уставившись в пиалу. Он машинально болтал чай, хотя тот давным-давно остыл. Губы его зашевелились безмолвно и так быстро, что разобрать произносимое снова и снова не удавалось. Юки осторожно подалась вперед, придвинулась. Мастер не замечал ее маневров, а все взбалтывал и взбалтывал чай.

— Бзз-т, Бзз-т, Бзз-т, — наконец, услышала она тихий металлический голос и в испуге отпрянула.

Встрепенулся и Мастер. Он обвел взглядом комнату, отыскал Юки, улыбнулся ей и продолжил:

— М-да. Монтерс и Ио. В те далекие дни работали как проклятые. Каждая смена в оболочке купола давалась им трудно и после каждой смены они весь день лежали на солнце, чтобы прийти в себя. Я по сей день вижу их изможденные, серые лица. Бедные Монтерс и Ио. Они были хорошими существами. Действительно, избранными, истинными Ра. Народ же… Отравился. Тем ядом, что утек сквозь африканские дюны двадцать тысяч лет назад. Высокомерие, жестокость, цинизм… Жест за жестом они отодвигались от своих предводителей и от вербарианцев. Но если первых они боялись, то вторых научились не замечать. Разговаривать с ними не имело смысла — в лучшем случае они проходили мимо или грубо отталкивали, если им преграждали дорогу. Без единого звука или взгляда. Долго так продолжалось. Наверное, месяцев шесть. Наконец, Олаф и Дейт не выдержали, побеспокоили избранных рассказом о молчаливом противостоянии… Никогда не видел Монтерса таким взбешенным. Теперь я думаю… Думаю, что пожалуйся наши предводители не ему, а Ио, трагической развязки можно было избежать. Впрочем, они и не выбирали. Не было такой цели. Монтерс выслушал, взмахнул дышалом, что-то воинственно протрубил и устремился к песчаной банке — солнечному уголку под куполом, облюбованном Ра. Вскоре он вернулся и сообщил, что Ра хотят покинуть Антарктиду и вернуться к своим пескам, что они хотят главенствовать на Земле и что вербарианцы, своим кодексом невмешательства, препятствуют им в этом. Было еще что-то невысказанное Монтерсом, но испугавшее, именно — испугавшее его. Это сейчас я понимаю. Напугали его признаки ментального единения, слипание в того, казалось, поверженного Мудреца. Так вот. Монтерс тогда запретил, — под страхом смерти — запретил им покидать континент и глумиться над вербарианцами. Ио, когда узнал о случившемся, тоже провел с народом Ра внушительную беседу, но… Но. Лучше бы они их просто отпустили. — Мастер покачал головой и горько цокнул. — Узники долга… Ра убили их. Первым разорвали Монтерса, едва тот улегся под солнце, после свой смены. Ио же подкараулили утром у заборного отверстия. Но прежде чем исчезнуть, они выломали шлюзовый клапан, спустив всю воду в оболочке.

Мастер поднял голову и посмотрел на Юки. Его глаза блестели.

— Вместе с водой вытекла и вся креатура, оставленная Крайтером. Через громадную пробоину, вода рекой устремилась вниз к океану. За какие-то минуты сфера купола опустела, а когда поток схлынул, на дне новоявленного русла мы увидели ее. Она агонизировала. Она кипела, вздувалась электрическими пузырями, горела искрящимися хлопьями, вычерчивая длинную линию русла, петлявшую к океану. Ах если бы… Если бы креатура осталась в оболочке купола, если бы слив располагался чуть сбоку, а не точно в центре… Если бы…