— Ах да, завтра Венченцо собирался посетить твой дом, Франческо. Так что готовь принимать кардинала после обеденной службы, — но и я и Франческо прекрасно понимаем истинную причину завтрашнего визита Магистра, и это был я.
— Это большая честь! Признаться, я был очень удивлён тому, что вчера мы смогли увидеть его в доме Акуисти. Причём удивлён был не только я и гости, но и сами хозяева дома. Видимо кицунэ была не столь осторожна и смогла привлечь внимание Победоносных Рыцарей, которые посетили этот дом инкогнито, — довольно зажмурившись от приятных воспоминаний сегодняшнего приёма в доме Антонио Акуисти, Франческо продолжил, — После того как Вы с кардиналом покинули зал и отправились в церковь Сан-Джакоменто, рыцари ордена арестовали главу дома Акуисти, его наследника и ещё несколько членов этой семьи, приказав остальным постояльцам дома никуда его не покидать до особых распоряжений. Думаю мы больше никогда не услышим о тех, кто попал в застенки ордена, а весь род Акуисти попадёт в опалу не только церкви, но и всех знатных родов Венеции, — ну, радость Франческо можно понять, он был свидетелем позора вражеского рода и оказался причастным к его падению.
— Понятно. Но ты так и не ответил мне на мой вопрос, касаемый твоей дочери, — пора бы уже определяться со своими планами, и теперь вопрос похищения себе ученицы стал ещё более неприятным в плане возможных последствий. Теперь я попал под пристальное внимание, как оказалось не простого кардинала, хотя слово простой и кардинал в одном предложении уже диссонируют, а целого магистра рыцарского ордена, борящегося с тьмой! А я на минуточку всё ещё ношу титул Темного Лорда, данный самой магией Салазару и перешедший мне от него по наследству. Вот уж не было печали.
— Я дам тебе свой ответ завтра вечером, Святозар, — всё-таки не ответил мне это скользкий, но очень любящий своих детей отец.
На этом наше общение в кабинете главы дома Бадоэр закончилось и мы пошли ужинать, а на следующий день, в три часа дня, к нам прибыл Венченцо Амати.
Приняли его роскошно, хотя любой обед и приём в этом доме всегда проходили на высшем уровне, достойном монархов, но сегодня всё было ещё более безукоризненно. У слуг при виде кардинала был благоговейный трепет перед ним, и становилось понятным, что эта личность пользуется огромным уважением и восхищением «правоверных» католиков Венеции.
Во время самого обеда разговоров практически не велось, а вот после него Глава дома Бадоэр, Франческо, и кардинал Венеции, Венченцо Амати, удалились в кабинет для приватного общения, я же пошёл в библиотеку, где меня отловила, хотя я вроде как и не прятался, счастливая своему успеху в этом деле Мария.
До неё дошли уже вести о произошедшем на приеме в доме Акуисти и том, что я был главным участником вчерашних событий, и уже вся Венеция гудит об этом, в том числе и слуги дома Бадоэр. Вот малышка и решила узнать достоверную информацию из первоисточника, то бишь меня. И сейчас она и её дуэнья с неподдельным интересом слушали мой рассказ, и что примечательно, мое откровение о личном знакомстве с Венченцо Амати и нашем вчерашнем дружеском расставании у пристани, произвело на почтенную даму очень положительное впечатление, и теперь на меня не смотрели как на врага народа и жулика, которого пустили в благородной дом.
По мере моего повествования мы плавно с темы о Кицунэ переключились на магическую флору и фауну Востока и Азии, но уже через час нас в библиотеке нашёл слуга и, извинившись перед нашей компанией, попросил меня пройти на встречу с кардиналом.
Придя в кабинет Франческо, я застал в нём лишь кардинала, и после недолгого расшаркивания и полагающихся фраз между благородными донами, Венченцо перешёл к интересующей его теме.
— Франческо поведал мне, что Вы, Святозар, желаете взять в ученики его младшую дочь. Скажите, зачем это Вам? — по его бесстрастному голосу было невозможно понять его истинного отношения к моему намерению обзавестись ученицей, а поверхностный мониторинг пси- и эмо- фона ничего не давал. Душу кардинала скрывала его аура святости, и без агрессивного воздействия мне не проникнуть под неё, отчего я был сейчас в неведении его истинных чувств и мыслей. Очень непривычно мне было оказаться в подобной ситуации, ведь уже давно привык, что помыслы и чувства моих собеседников для меня словно открытая книга.
— Я по большей части исследователь и учёный, нежели просто оператор магии. Всю свою жизнь я стремлюсь постигать таинства мироздания. Мария же является магом с уникальным даром, и в Европе я наверное сейчас единственный маг, кто обладает знаниями способными раскрыть её потенциал и научить пользоваться собственным даром. Но ведь не только ученик учится у учителя, но и учитель может учиться у своего ученика, а мне очень интересны её способности. Вот она единственная причина, по которой я решил предложить себя в качестве наставника в магическом искусстве для Марии её отцу, — не стал лукавить, а ответил чистую правду. Ничего ведь компрометирующего я о себе не поведал.
— Вы не лжёте, Святозар, — по мере того, пока Венченцо размышлял над чем-то, я на всякий случай приготовился к любым возможным дальнейшим событиям. Ведь с первых секунд нашего общения с кардиналом я ощутил напряжение, и интуиция подсказывала мне, что сейчас в моей жизни происходят судьбоносные события.
А далее наш разговор перешёл к моему прошлому и мне пришлось быть очень осторожным в рассказе о том, откуда я родом, что видел, где бывал. Беседу Венченцо строил умело и так просто от интересующих его ответов было не ускользнуть, не выдав своего явного желания утаить их, а ложь он чувствовал на раз. Поэтому откровенно лгать в общении с ним я даже не пытался. В общем, наше знакомство-допрос меня изрядно вымотало, и я был счастлив, когда наша встреча подошла к концу и я покинул кабинет.
А уже вечером у меня состоялась встреча с Франческо, где он дал своё согласие на обучение Марии, и после ознакомления с ученическим договором, в котором он не нашёл никаких подводных камней и скрытых нюансов, могущих угрожать его семье и Марии, мы с ним подписали магический договор, и он дал разрешение Марии дать мне клятву ученика.
Сам ритуал по принятию Марии в качестве ученицы и закрепление магического договора происходило на следующей день в том же поместье в пригороде Венеции, где я до этого снимал с Марии иллюзию, что убивала её.
После того, как она стала моей ученицей перед самой Магией и клятвы были даны, ей открылась правда о моём полном имени и титуле. Было смешно видеть её удивление и шок, когда она поняла, что весь такой обходительный, галантный и симпатичный Я, являюсь Темным Лордом и в прошлом носил имя Салазара Слизерина, имя которое уже давно стало нарицательным и ассоциировалось с коварством, подлостью и темной магией. Всё-таки он не мало народу сгубил в прошлом, куролеся по Европе, особенно досталось французам и немцам, да и то, что он является основателем самой элитной ныне магической школы в Европе, сделало его очень известным историческим персонажем и любой хоть мало мальски причастный к миру магии знает имя — Салазар Слизерин, и малышка Мария была не исключением.
— Только никому не слово о моей прошлой личности, — улыбнулся я ошалевшему виду своей первой и единственной ученицы, — прошлое осталось в прошлом. Договорились?
— Да… — она собиралась с мыслями и набиралась храбрости, но вот она решилась и спросила, — а Вы меня будете учить быть Темной леди?
Офигеть, это у неё сейчас в глазах восторг, предвкушение и обожание? Чего я ещё о тебе не знаю, мелкая?
— А ты хочешь, чтобы научил? — и что же ты мне ответишь, миленькая и маленькая леди из семьи Бадоэр, ревнителей католической веры?
— Да! — оххх… а глазки прям сияют от возбуждения. Мдаа… интересно, что она там уже себе понавоображала? Жаль, что к детям нельзя применять прямую легилименцию, только поверхностную, но на Марии сейчас артефакт и я могу только её эмоции считывать. Вообще, до наступления одиннадцати лет проникновение в разум ребенка может привести к необратимым последствиям в виде психических расстройств. Могут появится фобии, рассеянность, вплоть до шизофрении. Только после одиннадцати можно хоть как-то без высокого риска для ребенка влиять на его разум и читать мысли, да и то чревато. Ладно, не о том речь.
