– Простите, ради Бога.

– Ну, если только ради Бога, – продолжая улыбаться, ответил незнакомец – замечательно, когда кто-то ждет.

Приступ головокружения заставил Михаила вцепиться в широкий рукав рясы.

– Вам нужно присесть, – уже без улыбки сказал монах, пытаясь завести Михаила обратно в больницу, – давайте я помогу.

– О, нет. Там я уже был.

– Тогда присядем на скамейку. Не могу уделить Вам много времени, меня ждет племянница, пригласить кого-нибудь из медперсонала?

– Нет. У меня есть одна просьба, извините за назойливость, мне хотелось бы поговорить с Вами. Давно перестал верить в случайности. – Торопливо, опасаясь, что собеседник скроется за дверью, проговорил Михаил.

Пристально глядя в глаза Михаила, монах молчал, как показалось Копову, неприлично долго.

– Брат Андрей, – произнес он, протягивая ладонь.

– Михаил Копов.

Рукопожатие, было долгим, вдумчивым. Оба как будто выбросили вперед два чувствительных щупальца для знакомства. Михаил принял в свою ладонь тонкокостную сухую прохладную руку, которая пожала его ладонь крепко и уверенно, но без демонстрации силы. Случайная встреча, мысль, спонтанно высказанная вслух… Этот человек, заставил его встать в стойку, как легавую взявшую след, он был нужен ему. Зачем, Михаил еще не знал, но собирался выяснить. Внутренняя уверенность необходимого продолжения случайного знакомства, помогла преодолеть смущение, и высказать все это вслух.

– Через два часа буду свободен для разговора, но не могу сказать, что буду в вашем распоряжении. Сегодня 20 сентября канун Рождества Пресвятой Богородицы, к 16 часам мне необходимо быть в обители Ново-Иерусалимского монастыря на праздничном богослужении. Если Вы за рулем, то можете меня подвезти, и я отвечу на ваши вопросы.

– Да, сделаю это с удовольствием. Ваша манера говорить больше подходит военному, чем монаху. Извините, наверное, болезнь изменила меня, раньше я говорил, что должно, а теперь что думаю.

Брат Андрей все это время внимательно смотрел в глаза Михаила, будто вспоминая, не встречались ли они раньше, затем перевел взгляд на часы, и задумчиво произнес:

– Сейчас около 11 часов. Встречаемся здесь в 13:30. Надеюсь, наша беседа будет полезной для нас обоих. Не прощаюсь с Вами, Михаил.

Монах скрылся за дверью, а Копов стоял, и был готов стоять до назначенного времени на больничном крыльце, такую потребность он испытывал в этом человеке. Как там сказала соседка, изменилась моя жизнь по всем фронтам.

– Он ответит на все мои вопросы, а есть ли у меня вопросы к нему? Есть непреодолимое желание крепко обнять этого монаха как старого друга, похлопать по плечу и спросить:

– Ну, как ты, старина! Где пропадал? Как мне тебя не хватало.

Закрыв за собой дверь, Брат Андрей остановился и внимательно посмотрел через стекло парадной двери на своего недавнего собеседника, который улыбался и не уходил, как будто собирался дожидаться его там. Достал мобильный и быстро набрал следующий текст: «Михаил Копов выписан из 7 клинической кардиохирургии сегодня, около 45–50 лет. Активный контакт». СМС был отправлен контакту с пометкой «У».

После окончания высшей школы офицерского состава, а точнее школы ФСБ Андрей Фирсов в звании капитана получил распределение в отдел внутренней безопасности. Этот отдел занимался выявлением лидеров, всех кто имел способности к объединению людей не зависимо от идеи. Важным было именно изучение влияния сильной личности на группу людей и вербовке таковых. Контроль над группировками и предотвращение возможности возникновения спонтанного и неуправляемого вожака. Духовные и религиозные лидеры, близко контактирующие с первыми лицами государства, были целевой группой Фирсова. Потребность премьера в духовнике и его выбор привели его в Ново-Иерусалимский монастырь. По легенде Андрей, разорившийся предприниматель, от которого ушла жена, к одному из рэкетиров. Оставшийся без средств и квартиры, переживший предательство любимой женщины и доведенный жизненными неурядицами до отчаяния Фирсов решает уйти из мира и стать послушником в монастыре.

Шел 2004 год, позади остались судороги апокалиптического Миллениума, Аум Сенрикё, экстрасенсы, предсказатели всех рангов и мастей. Менялось звездное небо, уходила эпоха Рыб наступала эпоха Водолея. Разговоры о конце света, возникновение сект, объединения сновидцев и астральных путешественников, ожидание второго пришествия Христа. Вот какой грунт был наложен на картину мира и землю, на которой Андрею предстояло потрудиться на благо Родины, так надо сказать, но мы скажем на Общее Благо.

Улица Живописцев осенью особенно оправдывала свое название. Облетевшая листва давала возможность солнцу, задерживаться в ветвях как в паутине и наполнять светом остовы деревьев. Это зрелище обнаженной осени нравилось Михаилу, который, медленно шел, размышляя о возникшем чувстве единения с окружающим. Подобное он испытывал в детстве, когда весь мир принадлежал ему, и он без остатка – миру. Эта взаимная принадлежность дарила ощущение жизни, давала право сказать: «Я есть», и понять это не мозгом, а глубинной своей сущностью. На что это похоже? Можно сказать, что подобные чувства испытывает влюбленный. Грудная клетка которого расправляется и вмещает в себя столько воздуха, что можно идти, едва касаясь земли, любить всех, улыбаться встречным и иметь иммунитет на любую «бяку».

Может впервые за свою сознательную жизнь, Копову стало жаль, что он не был по-настоящему влюблен, и это сожаление было настолько сильным, на сколько полным было его единство с мирозданием. Именно в этот момент его потребность любить улетела в пространство как стрела, оторвалась от него «мысленной посылкой», оставив место для ответа. Позволено ли ему? Цепляя ногами шуршащие листья и подкидывая их вверх, раненный красотой мечтатель медленно шел, наслаждаясь радостью, которая наполняла и наполняла его сердце, словно оно стало таким же беспредельным, как Космос.

– Здрав-ствуй-те! – Старательно выговаривая трудное слово, произнес человек невысокого роста с метлой в руках. – Очень вкусный узбекский плов! Покушать! Заходите!

Все это прозвучало искренне и гостеприимно. Копов, задумался только на секунду и, поблагодарив колоритного зазывалу в ватном стеганом халате за приглашение, зашел в небольшое кафе. Осмотрелся, выбрал столик у окна, заказал плов и зеленый чай, не заглядывая в меню. Ожидая заказ, размышлял о предстоящей встрече: – почему мне кажется, что в монахе этом кроются ответы? Где мы могли встречаться?

Сильно углубиться в размышления не получилось. Звонок вернул его к реальности.

– Руслана! Ты как всегда, вовремя! И это только одно из твоих достоинств! Здравствуй, пришли, пожалуйста, машину к кафе на Живописцев, около больницы которое, и предупреди Степана, что дальше мы поедем в Воскресенский монастырь. Алло! Не слышу тебя!

Глубокий вздох, дал понять, что Михаила не сам с собой разговаривает.

– Как приятно слышать Вас! Здравствуйте Михаил Анатольевич! Все ведь не настолько плохо, зачем сразу в монастырь. Или кто-то «добрый» уже слил Вам весь негатив, и сделал это самым ужасным образом?

– Зришь в корень, Василиса ты моя, Премудрая! Едем в монастырь, но не постриг принимать. Мне нужно отвезти туда одного человека.

Тишина и глубокий вздох.

– Руслана, нельзя быть такой собственницей!

– Да, может и хорошо, что мне не надо вводить Вас в курс происходящего прямо сейчас. Может Вы пригласите меня домой? – мечтательно протянула она.

– Если буду жив… Степан мне нужен через час. До связи.

Копов, Копов, Копов… Ничего не приходит в голову. Что ему нужно? – подходя к автомату, продающему бахилы, размышлял Андрей.

– Милай, пять рублёф бросай. Так не выдаёть, – выписывая пируэты шваброй, нараспев проговорила бабуля-уборщица.

– Спасибо, извините, я просто задумался. Подскажите, кардиохирургия на каком этаже? – надевая бахилы, спросил монах.