Операционный зал был ярко освещен большими лампами, похожими на глаза огромных стрекоз, направленных на тело Копова. Хирурги отходили от стола и снимали перчатки, сбрасывая их в тазы на высоких подставках. Разговаривали они тихо, их голоса приглушали маски на лицах. Верхний свет погас. Около операционного стола остались две женщины, движения которых, были аккуратными и точными. Говорили они вполголоса, сдержанно, попусту болтать им не хотелось, каждое сказанное слово было продиктовано необходимостью.

– Хватит вздыхать, Андреевна. Простыни убирай. Буду удалять все лишнее. Тело пациента было закрыто поверх трубок, проводов, датчиков и шлангов, прикрепленных к телу.

– Михаилу это больше не понадобится. Боже, как я ненавижу это делать. Хотя, мне грех жаловаться, за двадцать лет работы это четвертая смерть на дежурстве.

– Да, это Галина у нас похоронное бюро, а ты Ленок, борец за живучесть.

– Жутковато! Не могу отделаться от чувства, что он за нами наблюдает, – глухо проговорила Елена, поглядывая по сторонам. – Вот скажи мне, ты же верующий человек, как считаешь, что там, по ту сторону? – спросила Елена, удаляя иглу из вены.

Кровь, насыщенная антикоагулянтами потекла по предплечью и маленьким озерцом осталась в ладони Михаила. Он лежал на операционном столе, с раскинутыми в стороны руками, словно распятый.

– Ответ будет держать за все содеянное. Все мы грешные, прости нас Господи, – сказала пожилая санитарка, вытирая кровь с ладони.

– Что ж, по-твоему, человек только из плохого состоит, и ничего хорошего не сделал?

– И за хорошее ответит, – подвязывая челюсть, ответила Андреевна.

– Так, кажется, всё. Давай проверим еще раз: руки – ноги связаны, глаза закрыты, бирка на руке, бирка на ноге.

Осталось, самое неприятное. На левом бедре, медсестра сделала надпись шариковой ручкой:

Наша история начинается с того места где, по мнению многих все заканчивается. Наш герой, Михаил Копов, умер на операционном столе, т.е. перешел в категорию «был», но он об этом еще ничего не знает…

Руки и ноги преодолевая огромное сопротивление жидкости, напоминающей гель, отчаянно гребут к поверхности, которой все нет. Сердце бьётся в каждой жилке, в каждой клеточке, как птица, зажатая в ладони, и легкие готовы взорваться от желания вдохнуть. Мысли-паникёры перестали вспыхивать как молнии и оформились в четкое убеждение: вдохну, пусть даже после умру, ведь это не может продолжаться вечно! Вдох, толчок и сопротивление исчезло как сон – мгновенно и бесповоротно.

– Какое облегчение! Никогда не чувствовал такую легкость, – оглядываясь по сторонам произнес Михаил, – Освещения как-то маловато. Не больница – отстой какой-то. Персонала ни единой души! Интересно, где эта милая женщина-анестезиолог, которая обещала мягкий вход и такой же мягкий выход из наркоза, она так подробно все мне рассказывала: уснете, боли не будет… и ни слова о бассейне с гелем, – размышлял он, продвигаясь по тоннелю, или как ему казалось, больничному коридору…

Михаил Копов пятидесяти четырех лет, владелец крупной строительной компании, просто не вышел из наркоза, оперируемое сердце отказалось работать без объективных для врачей причин. Реанимационные мероприятия, которые снимал зоркий глаз видеокамеры, установленный с недавних пор в каждой операционной, подтвердил бы любому поинтересовавшемуся причинами смерти, что врачебной ошибки не было и меры к оживлению приняты в полном объеме.

На момент смерти, Копов был одинок. Родители Михаила погибли в автокатастрофе, где мог погибнуть и он, но судьба распорядилась по-другому. О других родственниках нам ничего не известно.

Строителем Михаил был по генетическому наследию, по призванию, по зову сердца. Выбирайте, что больше нравится, хотя все это уместилось с легкостью в одном человеке. Если условно разделить людей на три категории: созидатели, разрушители и потребители (того и другого без всяких фантазий), тогда, наш герой – созидатель. Зачали его счастливые и влюбленные однокурсники факультета архитектуры и строительства, в жаркую пору написания дипломных работ, и навыки, приобретенные Коповым во внутриутробном состоянии, определили его жизненный путь. Взрослел он быстро, для увлеченных друг другом и творческой работой родителей, совершенно не заметно. Любимым его занятием стало рассматривание огромных книг, альбомов, которые окружали его всегда, и помогали в строительстве первых в его жизни дворцов. Выбор между карандашом и погремушкой всегда решался в пользу первого. Все, что интересовало маленького Мишу, было им пристально изучено, разобрано до винтика, испробовано на вкус под одобрительными взглядами родителей. В семье были обычными разговоры о живописи, обсуждение прочитанного, любовь к музыке, а из спортивных занятий предпочтение Коповых было на стороне плавания. Все это позволило сформироваться духовно и физически гармоничной личности Михаила, который рос, превращаясь из милого мальчика в образованного и привлекательного юношу.

Отец часто серьезно, говорил с Михаилом о многом, казалось, что не было такой темы, которую они не обсуждали. Все они радовали любознательного подростка, расширяли кругозор, приводили к жарким спорам, одним словом – обогащали, но жизнь не может быть только «бочкой меда». Самые сокровенные разговоры были о матери Михаила. Отец любил ее и, очень боялся потерять, не в смысле измены, а буквально, ведь она вела себя так, как будто была готова уйти из жизни в любую минуту, и когда он делился своей болью и страхом ее смерти, то жизнь останавливалась для Михаила. Он тщательно скрывал, что в нем самом живет такой же страх, и думать о смерти самого дорогого в своей жизни и просто обожествляемого им существа – невыносимо, но все эти разговоры были необходимой «жилеткой» для отца и малой ценой сохранения гармонии в их счастливой семье.

Мать Михаила, была прекрасна, как только может быть прекрасна Елена, и мудра, как только может быть мудра Василиса. Дело не только в физической красоте, хотя и это было, а во всем, что было за… За всем, что говорят, делают, есть побуждение, так вот, ее побуждения были чисты и безупречны. Все желания и устремления направлены к достижению гармони. Есть такие редкие люди, наполненные совершенством настолько что, изливаясь естественным излучением, их энергия улучшает окружающее пространство и людей в нем. Любая мимолетная беседа с ней оставляла в собеседнике светлое чувство, желание сделать что-то хорошее сию минуту. Она была преобразователем нашей несовершенной жизни, и невыносимо страдала, если не находила во встречных хоть малой искорки света, для того, чтобы поделиться своим сиянием.

Гибель обоих родителей стала потрясением. Этого он не мог представить себе, не мог принять. Для Михаила началась новая жизнь. Он утратил свою вселенную, в которой все было на своих местах, все понятно и будущее предсказуемо. Трагедия разрушила его идеальный мир, созданный ангелоподобной матерью и, лишила защищенности. Воспитание, внутренняя дисциплина и врожденное чувство собственного достоинства позволили Копову держаться внешне спокойно после пережитого потрясения. Окаменело только его сердце, оделось броней, отгораживая его от внешнего мира, которому было все равно, что он чувствует. Ведь все шло своим чередом, планета, не замедлила привычное вращение, не перестали петь птицы, солнце снова взошло…

Приходили коллеги родителей, друзья, студенты однокурсники, соседи. Все приносили цветы, выражали соболезнования и предлагали помощь. Все это проходило как во сне. Неотложность дел требовала его внимания и ясного ума. Просто по-человечески плакать в этой ситуации Михаил не мог, боялся, что, выпустив из себя боль утраты в слезах, не сможет остановить этот поток, не сможет действовать адекватно и продемонстрирует всем свою слабость. Горечь происходящего, не имея выхода, ядовитыми змейками струилась по крови и оседала в сердце, разрушая его. Подготовка к похоронам, оформление бумаг, кремация, поминки и тишина одиночества…