* * *

Остаток дня был для Сверчка хлопотным и утомительным. Сбегал в Арсенал, получил меч в ножнах, вернулся на Яблоневую улицу, выяснил, что меч ему всучили тупой и с прескверным балансом (Аштвер обозвал паренька недотепой и пожалел, что сам не пошел вместе с ним), до ужина тренировался с хозяином (и узнал, что ему, неумехе безрукому, и такой меч слишком хорош, а начинать учиться нужно на палках).

Ужинали вчетвером: хозяйская дочка (полненькая, беленькая ровесница Сверчка) ела не поднимая глаз. На столе была рыбная похлебка с кореньями и свежий хлеб, а после – пирог со сливами и медом. Это была самая роскошная трапеза в голодной жизни Сверчка, и мысль, что теперь так лопать можно будет каждый день, грела душу.

– У нас тут, конечно, не Каретная улица, – вела хозяйка учтивую беседу, – но и не гнилая трущоба. Улочка тихая, спокойная, а соседи – такими не всякий похвастаться может! Глянь-ка в окно! Видишь, во-он там, над деревьями острая крыша, вроде как башенка? Так перед этим домом, поближе к нам – другой, приземистый такой, поэтому его за ветвями не видно. Его снимает не абы кто, а сам Арризар Сапфировый Берег из Клана Лебедя, вот!

– А потому снимает, – посмеиваясь, уточнил ее муж, – что нету денег на дом получше. Только и есть добра, что плащ с вышитым лебедем да одна-единственная серебряная застежка, других и украшений нет. Каждый месяц получает какие-то гроши, за полмесяца их проедает, а потом сидит голодный.

– А вот и нет! – обиделась Вайсула за соседа. – А вот и не сидит голодный! О нем двоюродный брат заботится, он-то богатый... А вот этот самый дом, вроде башенки, крайний на улице, – там тоже знатный человек живет. Гикфи Новая Душа из Рода Ташкуд. Образованный человек, книги собирает...

– А сам впроголодь живет, – закончил за нее Аштвер. – У кого деньги есть, те на нашей окраине селиться не станут.

Вайсула фыркнула, но спорить не стала. Слишком уютно было в комнате, слишком хорош был пирог с сочной сладкой начинкой, слишком звонко пели под окном цикады. Не хотелось ссориться.

А Сверчка разморило от сытной еды и усталости. Сегодня выдался незабываемый день. Один из тех дней, что меняют судьбу. И надо бы о многом поразмыслить... но хотелось только доползти до кровати и приклонить голову к подушке.

Кровать у Сверчка теперь была – деревянный топчан. Подушка тоже имелась: Вайсула одолжила на первое время. Больше не имелось ничего. Но в такую теплую погоду одеяло и ни к чему. А если привык спать под забором, то собственная комната – предел роскоши. Если ночью пойдет дождь, тебе на это плевать, у тебя потолок над головой.

Едва Сверчок лег, как глаза сами собой сомкнулись, а в мыслях разноцветным ворохом завертелось увиденное за день, зазвучали голоса, все смешалось, спуталось, закачало паренька на волнах сна...

* * *

А в это время вдали от Яблоневой улицы, ночным Косым переулком двигались две тени: одна повыше, другая пониже. Оба тащили предмет, который был высокому по пояс, а низенькому почти по плечо.

– Тяжелая, – пропыхтел низенький – мальчишка лет одиннадцати-двенадцати. – Ты же говорил, Гвоздодер, что не сманиваешь большие ядрышки. Только такие, что за пазуху...

– Цыц, ублюдок, – прошипел взрослый мужчина. – Учу тебя, дурака, учу... Пока с добычи не вернешься, нельзя подельников называть ни по именам, ни по кличкам. Примета плохая.

– Не буду больше, – виновато отозвался мальчишка.

– Не были бы руки заняты, врезал бы я тебе, гаденыш... А сманил я эту дуру здоровенную, потому что больше ничего не нашел. А с пустыми руками возвращаться тошно.

Некоторое время оба шли молча. Потом Гвоздодер не выдержал, выплеснул обиду:

– Так хорошо сначала всё нарисовалось! Стоит пустая скорлупа, верно? Запертая! Кто-то там тайком что-то прячет, верно? Ясно же, что не охапку соломы!.. Ну да, большая дура! Зато, небось, за нее можно хороший урожай взять!

– Ты ж говорил, что большие штуки трудно кому-нибудь сосватать.

– Мне так вообще никак... А вот королева кому-нибудь да сосватает. Загребет себе половину урожая, ведьма старая, а то и больше. А все ж не с пустыми руками...

– Куда мы сейчас, в «Плясунью-селедку»?

– Не, там хозяин уже спит. А хоть бы и не спит, незачем светить перед ним крупную добычу. Отнесем к моей бабе. Она мне дверь отопрет хоть днем, хоть ночью. И штуку эту припрячет, пока я с королевой договорюсь. Ты, Головастик, шагу-то прибавь! Не напороться бы на «крабов»!

Мальчишка про себя отметил, что Гвоздодер, вопреки примете, назвал его по кличке. Но, разумеется, не стал об этом говорить. Жалобно пискнул совсем другое:

– Да куда прибавить-то? Она тяжелая! И ручки неудобные!

– Урою гаденыша, – рассердился Гвоздодер. – Своими хваталками срублю, еще только хрюкни...

Головастик испуганно замолчал и постарался идти быстрее.

* * *

Сверчок проснулся, как от толчка, и резко сел на кровати.

В распахнутое окно глядела луна. Ее свет, словно коврик, лег к босым ногам парня.

Не так уж долго он проспал. Да, успело стемнеть, но до настоящего мрака далеко.

Что же его разбудило?

Услышанная во сне фраза! Вернее, две фразы, не совпадающие друг с другом!

«Я знаю, кто солгал! – с восторгом и ужасом подумал Сверчок. – Я знаю, кто убил торговца Саукриша!»

Ждать до утра, чтобы поделиться с особым десятком своей блистательной догадкой?

Ну уж нет!

Надевая башмаки, Сверчок лихорадочно соображал: в Доме Стражи обязательно кто-нибудь дежурит. Узнать у стражника, где живет господин Ларш... ой, нет, Сына Клана будить страшно! Пусть скажут, как найти Гижера. Или Даххи. Он поднимет с постели любого из «лис» и скажет: «Скорее! Убийцу надо схватить, пока он не сбежал из города!»

Меч вместе с перевязью парнишка не взял. Первого занятия хватило, чтобы понять: пока для него это – просто тяжесть у пояса.

Как хорошо, что из комнаты отдельный выход! Правда, Вайсула забыла дать ему ключ, но Сверчок бросил дверь отпертой. Да, Аршмир – воровская столица, но что тут украсть? Подушку? Он, стражник особого десятка, купит новую подушку! Как хорошо быть богатым!

Сверчок проворно спустился по узкой и крутой лесенке во двор, вышел за калитку, аккуратно закрыв ее за собой, и пошел по темной улице.

Заборы тут были высокие, но парень вспомнил услышанный за ужином рассказ и сообразил: ага, вот тут живет Сын Клана Лебедя. (Да как же такое может быть, что такой знатный – и бедный?!) А дальше виднеется среди ветвей крыша невысокой башенки – там живет этот... ну, Сын Рода, который книжки собирает. Этот дом будет крайний – значит, за ним можно по ступеням спуститься к Рыбной площади...

И тут за поворотом послышались голоса. Слов парнишка не разобрал: один мужчина о чем-то спросил, второй негромко ответил.

Сверчок замер. Встреча была опасной.

Бездомный и безымянный парнишка из Отребья всю жизнь помнил: если не будешь осторожен, тебя схватят и продадут контрабандистам. И быть тебе рабом где-нибудь за морем. Да, рабу подчас живется сытнее, чем бродяге, но на это плевать! Сверчок знал: есть те, кто еще ниже его. И не собирался падать до их уровня.

Это утешало – что ему еще есть куда падать...

Поэтому сейчас Сверчок насторожился. И тут же обожгла мысль: а кошелек?! У него же на поясе привязан кошелек с деньгами! Да в этом городе за медяк зарежут!

Мысли эти промелькнули в голове молниеносно, и так же быстро было принято решение: избежать встречи! Бежать назад глупо, лучше перелезть через забор и отсидеться в чужом саду, пока эти... не пройдут мимо. А что забор высокий, так аршмирского беспризорника этим не удивишь и не испугаешь.

С проворством обезьяны парнишка вскарабкался на забор и собирался уже спрыгнуть в сад, как вдруг увидел в лунном свете крыльцо – и темную фигуру на нем.