Имя кажется знакомым, но лица не припоминаю.

Однако и это неважно сейчас.

— Роза, я должна провести диагностику и убедиться… — начинает Катерина, но я жестом перебиваю сестру.

— Позови, пожалуйста, господина Кейри.

— Что?

— Позови…

— Я все прекрасно расслышала, нет нужды повторять, просто не поняла, он-то тут зачем?

— Тери, позови его, пожалуйста, — я смотрю с мольбой в глаза Катерины и вижу искреннее недоумение, растерянность, настороженность.

— Но зачем, богов ради?

— Диагностику проведет он.

— Что?!

Я отворачиваюсь, не желая больше смотреть в глаза сестре — и чтобы она видела мои, видела в них отражение охвативших меня чувств, бьющихся в сознании мыслей.

— Послушай, Роза, ты только-только пришла в себя и, должно быть, не совсем ясно все понимаешь…

— Я все прекрасно понимаю и поэтому настаиваю на присутствии господина Кейри.

— Но он же всего-навсего…

— Если ты беспокоишься о соблюдении приличий, то пригласи и леди Грейн, если она дома.

Катерина не находится с ответом — я догадываюсь об этом по растерянному молчанию, за которым ощущаю обиду, горькую, почти детскую. Наверное, будь я сейчас на месте сестры, я бы тоже обиделась на отказ от диагностики, на столь резкую отповедь, на странное поведение без объяснения причин.

— Может быть, Элан… — не сдается Катерина.

— Тери, пожалуйста, пусть зайдет Фабиан, — повторяю сквозь стиснутые зубы.

— Хорошо, — неожиданно сестра смиряется, встает и выходит.

Едва Катерина исчезает за дверью, как я суетливо оглядываю комнату, опасаясь появления Эдмунда, но, к немалому облегчению моему, сестра отсутствует недолго и возвращается с Фабианом практически сразу, словно ведун ожидал в коридоре возле нашей спальни. Я вижу, как Катерина смотрит неодобрительно то на него, то на меня, одаривает Фабиана отдельным предостерегающим взглядом и вновь выходит. Молодой человек приближается к кровати, осматривает меня придирчиво, подозрительно.

— Все-таки это была печать, — произносит вдруг без всякого выражения.

— Печать, — соглашаюсь я с уже известным фактом.

— Я был прав.

— Да, — я провожу рукой по волосам, растрепанным, грязным даже на ощупь, затем запоздало поправляю широкий ворот сорочки — пугало огородное, да и только. Никак не блестящая светская красавица. — Любишь быть правым?

— Люблю, — не отрицает Фабиан и опускается на край постели. — А ты нет?

Неопределенно пожимаю плечами.

Конечно, люблю. Особенно когда уверена в собственной правоте, когда полагаю ее единственной истиной в этом мире.

— Удивлен, что ты позвала первым меня.

— Я хочу, чтобы диагностику провел ты, а не Катерина или Элан, — я не пытаюсь перейти на вежливое «вы» и не поправляю собеседника.

— Теперь я польщен, честное слово. Только не вполне понимаю, за что такая честь.

Я не знаю, что именно и в каких пропорциях известно брату и сестре, не знаю, расскажут ли они мне всю правду о моем состоянии, о даре или же скроют что-то, пусть, быть может, и из благих побуждений. Не знаю, сообщил ли кто из них о происшествии папе, не знаю, что они поведают отцу после, но знаю наверняка, что молчать они не станут. Даже если мне удастся убедить Элана не торопиться с докладом моему папе, то Катерина в любом случае меня не послушается и поступит так, как сочтет нужным сама.

— Есть какие-то способы защиты от привидений? — продолжаю я, и Фабиан заметно теряется. — Если не избавиться от них окончательно, то хотя бы сделать так, чтобы они не могли ни наблюдать за тобой, ни подслушивать.

— Ну, в принципе-то есть способы ограничить слишком докучливых призраков, — помедлив, отвечает Фабиан. — Но все дают исключительно кратковременный эффект. Отправить их на ту сторону довольно затруднительно, поскольку в большинстве своем привидения совершенно не торопятся туда убираться, уничтожить их нам, человеческим ведунам, не по силам, подчинять их так, как делают демоны, мы не умеем. С ними проще смириться, как с мерзкими соседями, чем воевать.

— Пускай, все лучше, чем ничего.

— Ты уже видела Ворчуна? — уточняет Фабиан пытливо.

— Ворчуна?

— Наше местное привидение, один из бывших и давно почивших владельцев этого склепа. Хотя он людей не жалует и старается на глаза не попадаться.

Значит, вот он кто, здешний слуга Эдмунда, передававший ему все, что видел и слышал в этих стенах.

— Нет, его я не видела, — вспоминаю слова Эдмунда и пристально смотрю на Фабиана. — А можно ли каким-то образом скрыться от призрака, стать для него… невидимой?

— То есть?

— Возможно ли что-то сделать, чтобы избавиться от преследований привидения?

— Призраки не в состоянии преследовать кого-либо, Фреа. Так или иначе они привязаны к месту своей смерти и не могут покинуть его, даже если сильно захотят.

— А если речь о… особом призраке? — я придвигаюсь ближе к ведуну, понижаю голос. — О призраке, привязанном не к месту, но к человеку?

Взгляд Фабиан полон искреннего непонимания, как подобное возможно, но тут дверь открывается, пропуская Катерину и леди Грейн, настороженную, словно кошка, крадущаяся мимо собачьей будки.

— Благодарю, — киваю сестре.

— Мне что, даже остаться нельзя? — вопрошает Катерина возмущенно.

— Прости, Тери, но… нет, — улыбаюсь натянуто, вымученно, понимая, что нисколько не убеждаю Катерину, разве что в помутнении моего рассудка. — Вы с Эланом можете зайти немного попозже, и я все вам расскажу.

Сестра качает головой, будто жалуясь богам на творящееся безумие, поджимает губы и выскакивает прочь, едва не хлопнув дверью. Я откидываюсь на подушку, ложусь поудобнее, давая тем самым знак Фабиану, что готова к самому процессу проверки. Оба ведуна переглядываются удивленно и Фабиан, глубоко вдохнув и выдохнув, протягивает надо мною руки.

— –

Дезире

Дело о женитьбе Мортона становилось все занятнее и занятнее с каждым днем, даром что ни на шаг не продвинулось в отношении обычных событий, сопровождающих традиционную помолвку.

Жених с невестой за все время едва ли и дюжиной слов обменялись, и некромант свою будущую супругу чаще видит без сознания, чем в другом состоянии. Невеста жениха то ли побаивается, то ли, что скорее всего, попросту не знает, как к нему подступиться. Вряд ли в программу образования добропорядочной леди Фреа входил краткий инструктаж по окучиванию законного без пяти минут благоверного.

Жениху до невесты как таковой дела нет в принципе.

Во всяком случае, вернувшись домой и приведя себя в более-менее пристойный вид, Мортон направился в комнату гостий с одной-единственной целью — организовать осмотр редкого объекта, еще не появлявшегося в его практике.

Ну да, запечатанные демонами ведуньи обычно-то на дороге не валялись и в качестве невест на голову не падали. Естественно, Катерину глубоко возмутило подобное кощунственное поведение потенциального родственника и потому некромант был немедленно изгнан с порога гостевой спальни. Мортон выслушал мой рассказ о произошедшем на руинах и историю изысканий Фабиана, подкрепленную упоминанием об экранирующем амулете с явным нечеловеческим почерком и странной формы шрамом под грудью Фреа. Оставалось только догадываться, когда и при каких обстоятельствах приятель успел обнаружить этот самый шрам, тем более на части тела, кою приличные девушки не имеют привычки оголять перед кем ни попадя, однако Мортон сей нюанс благополучно пропустил мимо ушей, сосредоточившись на технической стороне вопроса. Мужчины пришли к выводу, что печать действительно дело рук демона, по уверениям некроманта — почти наверняка того, который из вестральского корпуса, поскольку все связи здесь понятны, очевидны и лежат на поверхности. Надо сказать, данный вывод никого не порадовал. С какой целью лорд Ренье прислал сюда младшую дочь, если не для вступления в сомнительный брачный союз? Предполагал ли лорд подобное развитие событий или нас тут и впрямь скоро прикопают за несанкционированное раскрытие дара Фреа? Как проявит себя дар при позднем пробуждении, да еще и будучи столько лет удерживаемый печатью? Что делать дальше — поскорее вернуть Фреа и компанию в Вальсию и забыть об их визите как о страшном сне, пусть сами разбираются? Или ждать решения лорда Ренье? Или же во избежание повторного всплеска начинать учить свежеиспеченную ведунью? Либо вообще свалить все на Департамент?