Но нужному человеку Герчакову не повезло. Его сняли с ответственной работы в Госплане, и он перестал интересовать руководителей Института энергетики.

— Не будем тратить времени на докторскую Владимира Сергеевича, — сказал Быков. — Давайте лучше протянем руку помощи А. И. Нагалину.

На этот раз и Ивашев и Веников категорически отказались сочинять диссертацию за Нагалина. Больше того, оба профессора нашли в себе мужество прийти в Президиум Академии наук Белорусской ССР и рассказать о тех безобразиях, в которых они участвовали вместе с Быковым.

— С кем? С Алексеем Васильевичем? Не может быть. Алексей Васильевич — хороший ученый.

— И тем не менее…

— Давайте проверим.

— Давайте.

Проверили. Жалоба подтвердилась. Работников Белорусской академии возмутило поведение как самого Быкова, так и двух его помощников — Веникова и Ивашева, однако никто из виновников наказан не был.

— Это может подорвать престиж института. А там очень успешно идет воспроизводство научных кадров.

— Каких кадров? В этом институте, как показывает практика, занимаются производством мыльных пузырей в науке.

А эти пузыри живут, к сожалению, значительно дольше обычных, и не только живут, но и сживают со света тех, кто критикует, разоблачает их. Ивашев и Веников довольно быстро почувствовали это на себе. Достаточно только было им отказать в «помощи» Нагалину при сочинении научной работы, как Быков тут же предал их анафеме. А фальсифицированный доктор наук Букашко взял даже под сомнение научную эрудицию Ивашева и Веникова и поставил вопрос о лишении их профессорских званий.

Академия наук Белорусской ССР отклонила домогательства Букашко и направила обоих профессоров для работы в другие институты. Что же касается Института энергетики, то тут пока все остается по-прежнему. Здесь с той же силой продолжается производство мыльных пузырей и к тем прошлогодним примерам прибавляются свежие. В том же году появился автореферат А. И. Нагалина. Интересно, кто на этот раз написал диссертацию нужному человеку Нагалину?

1959 г.

Гога в большой претензии к Министерству культуры. Он сердится, ссорится — и все из-за наследства. Что же не поделил Гога с работниками министерства? Шкафы, ковры, стулья, шифоньеры? Оказывается, нет. Спор у Гоги идет о памятнике, высеченном из красного гранита и посвященном одному из героических эпизодов первых лет становления Советской республики. Сам Гога не имеет никакого отношения ни к событиям, о которых рассказывает памятник, ни к работе над ним. Над созданием памятника работал отец Гоги — большой советский скульптор. Скульптор несколько лет назад умер, и памятник вместо того, чтобы стоять в городе, для которого он предназначен, стоял в Москве, в Измайлове, во дворе дома, где жил Гога. Почему? Нам говорят:

— У Гоги финансовая недоговоренность с Министерством культуры.

Позвольте, при чем здесь финансы? Незадолго до смерти скульптор Меркуров обратился со специальным письмом к правительству, в котором писал:

И именно в знак этой благодарности скульптор принес в дар советскому народу свою последнюю большую работу. Так за что же хочет получить деньги Гога?

— Как за что? Памятник нужно было караулить. Его же могли похитить, украсть, — говорит нам Владимир Ефимович Жуков — штатный хранитель Гогиного наследства (вот даже какую должность создал при своей персоне наследник!).

И хотя в Москве за последние сто лет не было еще ни одного случая кражи гранитных, многофигурных памятников, Министерство культуры решило заплатить деньги. Пусть только скажет сколько.

— Две тысячи пятьсот рублей, — сказал вместо Гоги хранитель его наследства. — Но это округло, копейки разрешите подсчитать позже.

Министерство культуры разрешило, но сказало:

— Подсчитывайте быстрее. Через два месяца мы хотим отправить памятник на место его установки.

Но ни через два месяца, ни через полгода памятник так никуда и не был отправлен, И все из-за финансовых недоговоренностей.

— Как, опять недоговоренность? Вы же сами просили две тысячи пятьсот рублей.

— Это была округленная сумма, — сказал хранитель Жуков. — А сейчас Гога подсчитал копейки и хочет получить не 2 500, а 7 500 рублей…

Работники Министерства культуры возмутились и тем не менее решили заплатить требуемую сумму.

Однако и на этот раз памятник не удалось отправить из Москвы, ибо наследник еще дважды округлял копейки. Один раз это округление было доведено до двадцати тысяч рублей, а второй — он составил калькуляцию на пятьдесят тысяч.

— Что делать? — оправдывается штатный хранитель Жуков. — Гога не единственный наследник. Их у скульптора пять, и все требуют своей доли.

Это заявление было клеветой на наследников. Жена скульптора Татьяна Антоновна и его младший сын, Федор, не участвовали в безобразном торге. Они сразу заявили: «Воля покойного для нас священна. Мы отказываемся от получения какой бы то ни было оплаты». А вот Гога, или иначе Георгий Сергеевич, и его две сестры, Марина Сергеевна и Ариадна Сергеевна, продолжают порочить память отца.

Между тем приготовления к установке гранитного памятника, о котором наследники ведут спор уже давно, идут полным ходом. Для этого перепланируется самая большая площадь города Баку. По-новому будут здесь разбиты цветники, рассажены деревья. Нет ясности только в одном, в главном: что же будет с памятником? А памятник по-прежнему стоит во дворе дома, в котором живет Гога. Гога получил уже немало писем от жителей Баку. Ему пишут рабочие, служащие. Его пробуют пристыдить друзья покойного отца — московские скульпторы и живописцы. Но наследник ни с кем не говорит, никому не отвечает на письма. Пять раз его приглашал зайти для разговора заместитель министра культуры, и Гога не пришел к нему.

— Некогда, — говорит хранитель Гогиного наследства, — Георгий Сергеевич ведет большую научную работу в Институте права, читает студентам лекции.

Я не поленился и пошел в Институт права, чтобы встретиться с Гогой. А в институте мне говорят:

— Какая работа, какие лекции? Георгий Сергеевич очень редко поднимается на преподавательскую кафедру.

— Что же он делает?

— Живет в свое удовольствие. Вы разве не знаете? Гога — жуир. Он сладко ест, сладко пьет. Ухаживает за красивыми женщинами.

— И такая пустельга распоряжается художественным наследием отца?

— Что делать?

Работники Министерства культуры пытались отправить гранитный монумент из Москвы без Гогиного разрешения. А юристы запротестовали:

— Нельзя.

Оказывается, дар скульптора еще вовсе не дар, если он не оформлен через нотариальную контору. А скульптор не успел выполнить все требуемые формальности, и вот теперь наследник делает, что хочет.

Несколько лет назад профессор К. женился на молоденькой соседке Люсе. Не будем осуждать ученого за позднюю любовь, тем более что счастье ученого было недолгим.

После смерти профессора остались рукописи, большая библиотека по тем вопросам химии, которыми занимался ученый, картотека. И книгами и картотекой свободно пользовались все сотрудники института. Но это только до тех пор, пока ученый был жив. Как только ученого похоронили, молодая вдова сразу же заявила:

— Все! Довольно! Деньги на бочку!

Причем запросила она этих денег такое количество, которое не вмещалось ни в одну смету.

— Жметесь, — сказала вдова. — Хорошо, я найду других покупателей.

И вот уникальная, в течение многих лет собранная библиотека стала разбазариваться. Книги продавались штуками. Работники института завопили:

— Караул! Угомоните вдову Люсю.

А юристы отвечают:

— Не имеем права. Вдова Люся — законная наследница профессора.