— Теперь вы будете говорить?

Чуть поколебавшись, Владимир ответил:

— Что говорить? Вы и так, похоже, все знаете.

— Что вы делали в Нижнем городе?

С изрядной долей иронии Владимир взглянул на сидящего напротив майора:

— Занимался расследованием.

— Каким именно? — все так же неторопливо спросил его дознаватель опричнины.

— Спросите об этом мою начальницу, княжну Екатерину Александровну Волконскую.

— Это связано с вашим погибшим коллегой Алексеем? — не сдавался следователь.

Не ответив, Владимир молча смотрел на допрашивающего его майора.

Ничего они не знают.

Все, что могут ему инкриминировать — это незаконное проникновение в Нижний город, да и то если он сам это признает и скажет, что его пребывание там не было связано с расследованием. Поэтому лучшая тактика — это молчание.

Майор решил прибегнуть к последнему доводу, призвать к его гражданской совести:

— Я понимаю, что наши отделения не всегда дружны, но сейчас мы как никогда должны работать вместе… — его слова прервал стук резко распахнувшейся на всю ширь двери.

Раздраженно обернувшись, майор увидел молодую девушку передвигающуюся с птичьей грацией.

— Привет, Катя, — поздоровался Владимир с личным автоматоном Волконской, — заберешь меня отсюда?

— Конечно, — автоматон не только ответила ему, но и улыбнулась.

Впрочем, ее улыбка пропала, когда она посмотрела на ошарашенно крутившего головой следователя:

— Я забираю его.

— Вещи только пусть вернут, — напомнил ему Владимир, поднимаясь.

— Мои люди уже забрали их, — ответила автоматон.

— Хорошо, — обрадовался Боев, улыбаясь во все тридцать два зуба, — а то без револьвера чувствую себя как голый.

— Владимир Боев, — автоматон княгини перешла на официальный тон, — вы арестованы по подозрению в незаконной торговле с Нижним городом.

Откуда-то снизу донесся ехидный смешок следака опричников.

Трудно сказать почему, но лучше всего думалось Владимиру во время поездок.

Только не тогда, когда с ним беседовали или он управлял дорожным средством.

Военный врач объяснял этот феномен тем, что нет наводки чужих мыслей, а быстро сменяющийся фон коллективного сознания создавал эффект белого шума. Впрочем, тот факт, что врач под конец службы спился до белой горячки нивелирует его утверждения, хотя факт остается фактом — лучше всего Владимиру думалось во время поездок.

Правда его ожидания на этот раз не оправдались.

Когда он и автоматон Екатерины Александровны сели в полицейский фургон, двойник его начальницы освободил ему руки от наручников:

— Так лучше? — спросила она.

Владимир кивнул.

— Отлично, — всматриваясь ему в глаза, сообщила автоматон. — Потому что мы сейчас едем не в участок.

— Зачем вы меня вытащили? — спросил напрямую Владимир.

— А ты хотел бы остаться в опричнине? — как-то автоматону удалось передать иронию вопроса, хотя она всегда избегала любых проявлений эмоций.

Неожиданно для самого себя Владимир смутился:

— Нет, не хотел бы, и я в принципе понимаю, что вы использовали надуманную причину моего ареста, только непонятно, что мешает мне отдохнуть в участке.

Арестантский фургон затормозил и Катя сделала ему знак, чтобы он выходил, сама подав пример.

Выбравшись с заднего сиденья, Владимир увидел, что они находятся в каком-то подземном туннеле, возле старого служебного входа. Не говоря ни слова, Катя захлопнула за ним дверцу фургона и отперла скрипящий замок двери, снова поманив его за собой.

Сбивая зажатым в руке фонарем паутину, автоматон расчистил им путь. Чем дальше они углублялись, тем меньше было паутины и тем больше пахло здесь плесенью. Распугивая редких крыс и крупных бледных мокриц, они вышли в огромный зал, который накрывал проржавевший купол с виднеющимися в его прорехах предзакатным красным небом.

— Похоже завтра будет ветрено, — бросил Владимир, когда они подошли к узкому водяному каналу, облицованному потрескавшимися цементными плитами.

Катя перевела взгляд наверх и ничего не ответила, продолжая идти вперед.

С раздражением Владимир прихлопнул комара, вздумавшего напиться его крови.

Обернувшись на резкий звук, Катя на секунду задумалась. Потом она встряхнула фонарик в своей руке и тот загорелся теплым светом огня.

— Держи, — протянула автоматон ему фонарик, — теперь комары будут меньше тебе досаждать.

— Обойдусь, — отказался Владимир. — Куда мы вообще идем?

— Уже пришли, — улыбнулась Катя, подходя к заранее приготовленной небольшой прогулочной лодке, рассчитанной на двоих. — Умеешь грести?

— Давно не практиковался, но это как езда на «пауке». Втягиваешься сразу, — сказал он, осторожно ступая на шаткую посудину и помогая Кате сесть на свободную скамейку.

— Ты про велосипед? — внимательно посмотрела на него Катя. — Надо сказать, что как-то не вяжется твой образ с велосипедом.

— Наверное потому что я никогда на нем не катался, — улыбнулся Владимир, берясь за весла. — Скажешь куда мы держим путь?

— Тут недалеко, — автоматон покрутила головой, осматривая берега скрытые осокой.

За несколько сильных рывков Владимир выгнал лодку на середину реки и только тогда спросил автоматона:

— Для чего все это?

Катя склонила голову набок:

— Я не знаю должна ли тебе рассказывать.

— Раз ты меня спасла из плена, то по идее я имею право знать в чем дело, — возразил Владимир, продолжая грести.

— Хорошо, — подытожила Катя, — мне дали инструкции на этот случай. Опричники поддерживают князя Бориса Бородянского.

— Моего заказчика? — удивился Владимир даже на секунду остановившись.

Катя кивнула:

— Да, его. В то же время Церковь хочет прижать князя. Так что уведя из уравнения неизвестную величину, мы даем возможность решения данной задачи.

— Вот спасибо, — развеселился Боев, — неизвестной величиной меня еще не называли.

Чисто механически Катя улыбнулась, в то время как ее глаза оставались полностью серьезными:

— Теперь понимаешь почему мы тебя вытащили?

— Я-то думал из-за братства, одну и ту же работу делаем, — проворчал Владимир. — Долго еще грести? У меня плечи начинают болеть.

— Уже, — показала куда-то за его спину подбородком Катя.

Обернувшись, Владимир увидел на фоне гаснущего в последних сполохах заходящего солнца черную полуразрушенную башню, чем-то напоминающую несущую опору из Нижнего города, только на этот раз смотревшую острыми зубьями вверх, а не вниз.

Выгнав лодку на песчаный берег, Владимир помог автоматону выйти на сушу, после чего затащил лодку так, чтобы ее не смыло течением. Вдвоем они прошли в спустившихся сумерках вглубь башни. От старого смотрового оплота и впрямь мало что осталось. Но первый этаж все еще был относительно цел, несмотря на дыры зиявшие наравне с окнами в широких стенах. Из кучи мусора в углу автоматон достала два походных набора, один протянув Владимиру.

— Завтра вернемся домой, — успокаивающе сообщила она.

— Девочка играет какую-то роль в происходящем? — спросил Боев, раскладывая спальный мешок.

— Нет, — односложно ответила Катя, разводя небольшой костер на каменном полу.

Со стороны реки раздался одиночный сквак лягушки.

Посмотрев на отблескивающую лунным серебром реку, Владимир спросил:

— Так это все-таки была подстава со стороны службы безопасности князя?

— Девочка и в самом деле отсутствовала эти дни. Здесь Петр был честен.

— Значит, любовник, — скривился Владимир.

— Ты чего? — подняла на него глаза автоматон.

Он отмахнулся рукой, усаживаясь рядом возле костра:

— Не обращай внимания, пережитки старого воспитания.

— У девочки были месячные, она способна…

— Избавь меня от подробностей, — попросил тихо Владимир и лег на спальник сверху, слушая как переговариваются две лягушки по разные стороны башни.

Неожиданно автоматон подорвалась с места и умчалась куда-то в окружающую их темноту. Не успел Владимир поднять голову, как она снова появилась в освещенной зоне костра и села на свое место.