Вновь оборачиваюсь к Финису и его спутнице — в нашу сторону они и не смотрят, беззаботно счастливые в хрупком мирке нежных своих чувств, — сразу отворачиваюсь и замечаю, как Арсенио и Байрон обмениваются задумчивыми взглядами.

Как ни в чем не бывало я продолжаю каждый вечер встречаться с Арсенио и Байроном. Мы проводим время втроем, иногда на людях, иногда наедине, беседуем о многом — но заставить себя признаться я не могу.

Я смотрю на обоих инкубов, улыбаюсь им и не нахожу нужных, правильных слов, чтобы поведать правду. Я страшусь их реакции, страшусь потери своей маленькой тайны, страшусь новых изменений в своей жизни. Вру самой себе, что обязательно расскажу все перед балом — как иначе, если мы намерены объявить о помолвке во всеуслышание? — однако сразу же понимаю, как глупа, несостоятельна ложь эта.

Я ведь не расскажу. Буду молчать до последнего, пока не станет слишком поздно, пока все не обернется против меня и нельзя будет исправить ситуацию.

Ненавижу себя за это, но поделать ничего не могу.

Как ни в чем не бывало продолжаю каждый день отдаваться Клеону. За неполную неделю мы, кажется, перепробовали все позы, мало-мальски подходящие для занятий сексом в салоне мобиля, я начинаю уставать от тесноты и вечного неудобства, от невозможности раздеться и возни впопыхах, едва ли не на бегу, однако не настолько, чтобы вовсе запретить Клеону приезжать.

Или, по крайней мере, перестать выходить к нему самой.

Мы почти не разговариваем, после я стараюсь улизнуть как можно скорее, жгучая смесь удовлетворения и стыда, страхов и воспоминаний о прошлых свиданиях одинаково сильно подстегивает, гонит и в объятия Клеона, и прочь от него. Я и хочу остановиться, и не могу, хочу признаться и понимаю, что у меня язык не повернется, чтобы произнести хоть слово.

Как ни в чем не бывало продолжаю фактически открыто игнорировать брата. Я разговариваю с Эваном куда меньше и реже, чем с Арсенио и Байроном — пусть мы и проводим с братом целый день под одной крышей, — хотя и несколько больше, нежели с Клеоном. Я сообщаю Эвану, что пойду на бал-маскарад, и встречаю в ответ на удивление спокойную реакцию. В первое мгновения я теряюсь — я ждала протестов и возражений, — затем догадываюсь, что Эван, должно быть, полагает, что раз Арсенио меня соблазнил, то его на мне женитьба дело решенное, неизбежное, если, конечно же, инкуб и впрямь намерен поступить как подобает честному мужчине. А если нет, то уже Эвану следует поступить как положено старшему брату, ответственному, любящему свою неразумную младшую сестру. Слушать Эвана смешно и обидно одновременно: Арсенио и Байрон не откажутся от своих намерений, это-то я знаю наверняка, Арсенио то и дело заводит разговоры, как мы будем жить в Лайвелли, в отличие от моего брата, не торопящегося проявлять похожее благородство в отношении Тессы. Скоро я покину этот дом и, возможно, Лилат, уеду далеко-далеко, и что тогда будет с Тессой, вынужденной остаться вдвоем с Эваном?

О том, что я могу никуда не уехать, что инкубы откажутся от меня, узнав правду, я стараюсь не думать. Не думаю, каково придется всем троим инкубам, каково придется мне. Отворачиваюсь, закрываю глаза и делаю вид, будто ничего не изменится, будто все сложится именно так, как мы планировали, и никак иначе, а моя порочная тайна останется тайной, что не причинит никому вреда и боли.

В воскресенье я все-таки нахожу время для поездки за платьем, тем более что Тесса ждет в гости Шериль, а я не желаю лишний раз сталкиваться с юной эль Ясинто. Компания мне ни к чему, я умею делать покупки быстро, по делу, не занимая прогулками по магазинам целый день и не прихватывая заодно кучу ненужных вещей. Поэтому я беру свой мобиль и уезжаю до прихода Шериль.

А через две улицы встречаю Клеона.

Он идет неспешным шагом вдоль ограды дома — коричневый сюртук снят и заброшен небрежно за спину, — но останавливается, заслышав шум мобиля. Оборачивается, поднимает руку, будто пытаясь поймать попутку, словно он находится не в престижном районе Верхнего города, а на пустынной трассе далеко от стен полиса. Я торможу и Клеон, не спрашивая разрешения, занимает переднее пассажирское место.

— Ты что здесь делаешь? — я оглядываю торопливо улицу, убеждаясь, что поблизости нет никого из знакомых или наших соседей. — Мы же сегодня не…

Не должны встречаться.

Негласное решение, которое я полагала за правило.

— Поговорить хочу, — заявляет Клеон. Осматривает салон моего темно-красного двухместного «Эрри» и закидывает сюртук на спинку своего кресла, себе под голову. — Да ты езжай, езжай.

И впрямь, лучше не оставаться там, где нас запросто могут увидеть.

— Так о чем ты хотел поговорить? — улицы в нашем районе не слишком оживленные, транспорта немного, но я все равно сосредотачиваю внимание на дороге, унимаю волчицу, радующуюся встрече столь бурно, словно она рассталась с инкубом не сутки назад, но много лет.

— О чем-нибудь.

— Прости?

— Рианн, — Клеон бросает на меня странный, исполненный непривычного благодушия взгляд, — мы видимся практически каждый день, однако при том и десяти слов друг другу не сказали.

— Разве вам это не по нраву?

— Кому — нам?

— Мужчинам. Разве вы не отдаете предпочтение жаркой страсти без обязательств и лишних слов, и чем меньше неудобств женщина станет доставлять после, тем лучше? В идеале и вовсе соберется и молча уйдет.

— В другое время и при иных обстоятельствах я бы с тобой согласился, но в том-то и дело, что в рамках нашей ситуации меня такой расклад не устраивает.

— Неужели? — иронии я не скрываю.

— Представь себе, — в тон мне отвечает Клеон. — Посему я решил, что нам не повредит провести немного времени вдвоем, побыть на людях, побеседовать нормально, узнать друг друга получше. Секс, безусловно, вещь чрезвычайно приятная, а в случае нашего вида еще и вкусная, полезная и необходимая, однако данная физиологическая особенность не отменяет факта, что нам, как и прочим нелюдям, порой хочется простого общения… того самого, про которое говорят, что оно человеческое.

Не могу сдержаться, окидываю Клеона взглядом изумленным, недоверчивым. Инкубу понадобилось простое человеческое общение?! Инкуб желает узнать получше партнершу по сексу, и отнюдь не в отношении, что ей больше нравится в постели?!

— Куда ты собираешься? — продолжает Клеон невозмутимо. — Знаю точно, что не на свидание к Арсенио с Байроном: во-первых, вы не встречаетесь днем, во-вторых, они всегда за тобой заезжают, а тут ты поехала сама… за покупками?

— Я с тобой никуда не поеду.

— Тебе и не надо. Это я еду с тобой.

— Лео… — не вышвыривать же его из мобиля посреди бела дня, на глазах случайных прохожих?

— Рианн, ничего страшного не произойдет, — неожиданно пылко заверяет Клеон. — Ты же за обычными покупками едешь, а не на светский прием идешь. Так кому какая разница, кто там тебя сопровождает во время променада по магазинам?

Я качаю головой, разрываясь между человеческими опасениями, нежеланием рисковать и радостью, энтузиазмом волчицы, согласной побыть и с третьим своим избранником. Ей хочется продемонстрировать посторонним самкам, да что там, всему миру, что этот мужчина занят и занят ею, что она его выбрала, признала своим. Нет зверю дела до человеческих сомнений, страхов, неуверенности, подозрений справедливых, что выбор этот весьма относителен, если вообще существовал когда-либо. О каком полноценном выборе может идти речь, если взаимное наше влечение по большей части сформировано за счет инкубьей связки?

Все же я смиряюсь.

Едем на Большую Торговую улицу — я знаю там хороший магазин готового женского платья, я уже не раз покупала в нем наряды для балов и приемов. Он не слишком дорогой, однако с хорошим выбором и шанс встретить на маскараде даму в точно таком же платье невелик — леди благовоспитанные, состоятельные предпочитают шить бальные наряды на заказ или выбирать из последних коллекций модных домов. Клеон с терпением, более присущим Байрону, сносит и саму идею похода по магазинам одежды, и выбор платья, и примерки, которым я уделяю немало времени. То, что я покупаю готовое платье вовсе не означает, что сидеть оно должно как придется, скрывая достоинства моей фигуры, уродуя ее внешне. Волчица начинает вдруг тревожиться, хотя я не могу понять, что явилось причиной на сей раз. Я прислушиваюсь и принюхиваюсь, посматривая через стеклянную витрину на улицу, но ничего подозрительного не замечаю. Наконец останавливаюсь на черном платье с глубоким декольте — Арсенио наверняка придется по вкусу — и на бретельках — фасон не самый востребованный, не самый поощряемый в Лилате, однако маскарад дозволяет больше свободы, нежели обычный бал.