Однажды Володя примчался на заимку и принес сообщение от Карпа Семеныча:

— В Риддере уже две недели живут Захар и Дуня.

Павел Петрович просветлел:

— Ну, наконец-то! Скажешь Карпу Семенычу, что сегодня вечером к нему придет Петрик. Утром пусть он его отправит в Риддер.

Володя побежал домой, а после обеда Павел Петрович сказал Петрику наедине:

— К нам приехал товарищ Захар. Сейчас он в Риддере. Часов в семь ты пойдешь к Чайкину, и завтра утром он отправит тебя в Риддер. Карп Семеныч даст тебе адрес и научит, как и через кого найти товарища Захара. Сразу к нему ты не попадешь, он очень осторожен, за ним охотится контрразведка. Запомни его приметы. Он худощав, шея у него длинная и тонкая, а горло особенное: кадык сильно выделяется, когда он говорит. Лоб высокий, лицо узкое, нос большой и крючковатый. Мы его журавлем звали... Волосы светлые... Если приметы совпадут, значит, это он, можешь с ним говорить. Когда товарищ Захар тебя спросит, зачем ты приехал, скажи ему так: «Старик велел немедленно ехать в Усть-Каменогорск, а Дуне остаться в Риддере». Вот и все. Понял?

— Понял. Старик — это вы?

— Да, это я. Повтори, как скажешь?

— «Старик велел немедленно ехать в Усть-Каменогорск, а Дуне остаться в Риддере».

— Правильно.

И вот Петрик торопливо шагает знакомой дорогой в город. Он думает о таинственном товарище Захаре, похожем на журавля. Почему его ждал Павел Петрович? Почему он так обрадовался, когда узнал о его приезде в Риддер? И кто такая Дуня? Его дочка?

Чайкин ожидал Петрика, поминутно выглядывая из окна на улицу.

— Ну, что тебе сказал Павел Петрович? — с любопытством спросил он, когда они остались вдвоем.

— Он сказал, чтобы товарища Захара вызвать как можно скорее. А Дуня пусть останется в Риддере.

— В Риддере? Зря. Ну, ладно. Пусть остается.

— Пусть, — согласился Петрик. — Девчонок не надо.

— Теперь слушай внимательно, что я тебе скажу, и запоминай хорошенько, — сказал Карп Семенович. — Завтра утром в семь часов пойдет поезд в Риддер. Купишь билет и поедешь. Разыщешь Кандальную улицу, дом номер одиннадцать. Он принадлежит рудокопу Грошеву. У него во флигеле живет слесарь Демьяныч. Мы с ним на одном заводе в Питере работали. Он невысокого роста, верхних зубов спереди нет. Очки носит. Скажешь ему... Слушай внимательно, что скажешь...

— Я слушаю, Карп Семеныч!

— Скажешь ему, что усть-каменогорский мыловар требует долг. Тогда он тебе задаст вопрос: «Сколько?» Ты ему на это ответишь: «Сорок два рубля». Тут он поймет, что ты от меня пришел, и опасаться не станет. Это у нас условный пароль с ним. Только смотри, не перепутай, хорошенько запомни. После этого ты ему скажи, что тебя послали к товарищу Захару. И он тебя отведет к нему. А уж тому ты передашь, что тебе Павел Петрович поручил. Все понял?

— Все, — неуверенно ответил Петрик.

— Давай проверим. Павел Петрович доверил тебе очень важное дело. Выполнить его нужно аккуратно!

Петрик в Риддере

Рано утром, еще до восхода солнца, Карп Семенович разбудил Петрика и отправил его в путь.

От Усть-Каменогорска до Риддера в годы войны пленные австрийцы проложили узкоколейную железную дорогу. Построили они ее очень быстро и очень плохо. Владелец рудника англичанин Лесли Уркварт должен был снабжать русскую армию риддерским свинцом. За это он получал огромные деньги. Ему нужно было побольше вывезти смертоносного металла, а по какой дороге — хорошей или плохой — безразлично.

За три года узкоколейка пришла почти в полную негодность. Маленькие паровозики с трудом тащили небольшие вагончики с грузом или пассажирами. Поезда долго стояли на разъездах, а вагоны частенько сходили с рельсов. Тогда пассажиры дружными усилиями поднимали их.

Петрик ехал в открытом вагончике и любовался живописной алтайской природой. Поезд шел долиной реки Ульбы. Она шумела на валунах с левой стороны, а с правой — гранитной стеной возвышались горы. Они находились так близко от поезда, что, кажется, можно было дотянуться до них рукой.

До Риддера всего девяносто верст, а поезд это расстояние шел десять часов. На рудник Петрик добрался значительно позже, чем рассчитывал Карп Семеныч. Не сразу он разыскал дом рудокопа Грошева на Кандальной улице, а когда нашел, не смог попасть во двор. Громадный лохматый пес яростно метался за воротами. Петрик постучал в одно окошко, потом в другое, никто не ответил.

Не желая привлекать внимания соседей, мальчик решил пройтись по рудничному поселку. Он пошел по грязным улицам, где стояли шахтерские невзрачные лачужки, и через лужайку вышел к четырем нарядным двухэтажным особнякам, обнесенным затейливой невысокой оградой. Здесь было очень чисто, короткая уличка вымощена булыжником, дорожки в садиках посыпаны желтым ярким песком. Возле домов росли высокие кусты сирени и пламенели яркие шапки георгинов. Из открытого окна доносились звуки музыки. Кто-то играл на рояле.

Петрик заслушался и не заметил, как мимо него проехал рессорный экипаж на дутых шинах. Крупнотелый толстяк в светлом шерстяном костюме, белой фуражке и коричневых блестящих крагах легко спрыгнул на землю и неторопливой походкой направился к дому. Неожиданно увидев Петрика, он остановился и молча поманил его стэком.

Мальчик в нерешительности не знал, что делать. Толстяк продолжал настойчиво звать его к себе. И тогда Петрик решил подойти.

— Ты кто? — спросил толстяк. — И почему ты здесь?

— А что, тут нельзя стоять? Я же на улице.

Он смотрел с недоумением на гладко выбритое лицо толстяка.

— Да, тебе нельзя. Сколько раз я говорил, чтобы сюда не ходили? Твоя улица идет там. Тут ходить нельзя! Уходи прочь! Быстро, быстро! Слышишь, что я говорю?!

Толстяк вдруг покраснел. Его квадратное лицо и толстая шея налились кровью. Он гневно затопал и поднял стэк.

«Сейчас он меня звезданет!» — сообразил Петрик и пустился наутек. Он перебежал лужайку и только тогда повернулся, чтобы посмотреть, не гонится ли за ним сердитый толстяк. Но его уже не было, и только пустой экипаж по-прежнему стоял возле нарядного двухэтажного особняка.

Петрик снова пришел на Кандальную улицу к дому рудокопа Грошева. На этот раз ему улыбнулось счастье. Из ворот вышла повязанная темным платком старуха с помойным ведром и понесла его на середину улицы. На обратном пути Петрик ее остановил.

— Бабушка, — сказал он, — мне надо слесаря Демьяныча.

— Демьяныча? Зачем он тебе?

— Бабушка, мне очень нужно к нему.

Старуха пошла к воротам, а Петрик устремился за ней. Увидев чужого во дворе, опять забушевал огромный пес, загремев железной цепью.

— Цыц, Полкан! На место! — прикрикнула бабка и замахнулась пустым ведром.

Пес утихомирился и, продолжая ворчать, залез в свою конуру.

— Иди вон туда, в баню. Там он живет! — показала старуха в глубь двора.

Петрик дошел до маленькой баньки и постучал в дверь.

— Войдите! — раздался голос.

За низким столиком сидел лохматый мужчина в очках, с напильником в руке.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался Петрик.

— Здравствуй! — приветствовал его слесарь.

Петрик подметил: верхних зубов у него не было. Очень хорошо, значит, попал по верному адресу. И, отчеканивая каждое слово, он сказал:

— Усть-каменогорский мыловар требует уплатить долг.

Слесарь от неожиданности выронил напильник. Не сводя глаз с Петрика, он спросил:

— Сколько?

— Сорок два рубля.

Петрик помолчал немного и сказал:

— Меня послали к товарищу Захару.

— Ну, раз прислали, так отведу.

И, нахлобучив на нечесаную голову картуз, он повел Петрика по грязным улицам на окраину рудничного поселка. Они шли молча всю дорогу, и только подойдя к закрытой калитке, слесарь сказал:

— Обожди маленько. Я сейчас.

Он действительно скоро вышел и ввел Петрика в чисто прибранную избу. Здесь возле русской печки возилась женщина, а мужчина с болезненным худощавым лицом сидел за столом и, должно быть, писал письмо. Перед ним стояла чернильница и лежал лист бумаги.