Через несколько месяцев книга была полностью поглощена.

Альберто не мог выносить взгляда своего наставника. Встречаясь глазами с Юргеном-Браксом, он виновато прятал взор и придумывал глупые оправдания, только бы не оставаться с профессором в одной комнате дольше положенного вежливостью. Занятия на открытом воздухе становились все более редкими, а вскоре и вовсе прекратились. Юрген-Бракс попытался убедить себя, что Альберто наконец-то смирился со своей неспособностью к магии и нынче сосредоточится на более мирском призвании, но странное поведение ученика и его нервозность беспощадно шептали волшебнику о тяжелой правде.

Прошли осенние дожди, пришли холода, зима укутала лес в белоснежное покрывало и оставила двоих дракончиков в заточении наедине друг с другом. Нет на свете ничего невыносимее терзаний чувствительной совести.

Каждый бесконечный вечер усаживаясь за стол и глядя, как умиротворенный Юрген-Бракс подергивает себя за ус и мерно потягивает чаек, Альберто испытывал такие страдания, которые не сулили даже самые зловещие из выученных им заклинаний. Долго это продолжаться не могло. В один из таких вечеров он выпалил все начистоту и, понурив голову, зарыдал, спрятав морду в трясущихся лапах.

Юрген-Бракс невозмутимо выслушал эту исповедь, не моргнул и глазом, и, молча облокотившись на подоконник, стал смотреть на падающий снег. Он не нашел в себе сил удивиться – нельзя удивиться тому, чего ждешь.

Они не сказали друг другу ни слова, но каждый знал, что время пришло. На следующие утро Альберто собрал свою котомку и, оглянувшись на прощание, всхлипнул и вышел навстречу метели. Юрген-Бракс не обернулся: как и накануне, он смотрел в окно.

Путь домой был неблизким.

Альберто, продираясь сквозь густые сугробы и кутаясь в дырявый отцовский плащ, перебирался от одного постоялого двора к другому. Денег у него не было, поэтому он лишь грелся в общей гостиной и потом опять обреченно возвращался на тракт и брел дальше, сквозь пургу и снег. Он вернулся домой униженный и замерзший, жалкая тень самого себя. Отец, ожидавший увидеть триумфальное возвращение опытного чародея и уже заготовивший укорительно-прощающую речь, молча сжал губы и решил не задавать лишних вопросов. Все и так было предельно ясно.

Альберто отогрелся, выспался, и жизнь, незваная гостья, потихоньку стала возвращаться к нему. Рядом не было ничего, что напоминало бы ему о неудаче. Да, он с треском провалился со всех точек зрения – запятнал совесть и опозорил профессию. Но! Он выучился грамоте, а Юрген-Бракс был сейчас далеко-далеко, за тысячей холмов и сугробов. Нужно было двигаться дальше, не оглядываясь назад. Время от времени он припоминал то или иное заветное словечко, и черное заклинание было готово сорваться с его уст, но всякий раз он вовремя сдерживался и объяснял минутную задумчивость загадочной улыбкой. Все реже и реже приходилось ему волноваться, все реже заклинания норовили сорваться без спросу; но память была крепка.

Восстановив силы и обдумав свое положение, Альберто направился прямиком во дворец и заявил о желании устроиться на государственную службу. Недоверчиво смерив его взглядом, помощник помощника начальника помощников начальников канцелярии предложил дракончику задание на проверку. Альберто, собравшись с духом, поразил всех своей каллиграфией и был тут же отряжен в табличный департамент. Так каждый день стал похож на предыдущий.

Изнывая от скуки, Альберто старательно выводил странные цифры в ничего не значащих ячейках, вздыхал, получал жалование и отправлялся домой. Долгие месяцы обучения у профессора Юргена-Бракса стали казаться сном, решительно невозможным и хрупким на фоне твердой, существенной обыденности, которая теперь захлестнула его с головой. Про себя Альберто роптал, но вера, а вместе с нею и желание изменить свою участь, оставили его под гнетом повседневности и забот.

Присцилла вернула смысл его жизни.

Это был дождливый день, серый и неприкаянный. Такие дни обычно не сулят ничего хорошего, но ведь счастье, как и беда, все приходит неожиданно. Она ошиблась дверью – она искала кабинет своего папеньки, начальника департамента кисточек и акварели, и нечаянно набрела на чужой этаж и открыла чужую комнату. Все дракончики с подозрением покосились на нее, но не Альберто – того словно молния поразила.

Она стояла в дверном проеме и удивленно обводила взглядом комнату, а потом, осознав свою ошибку, молвила, нежным, бархатным голоском:

– Ой. Простите милосердно. А это не департамент кисточек?

Обычно застенчивый, Альберто, неожиданно для всех и самого себя в первую очередь поднялся с места и, подойдя к незнакомке, вызвался проводить к месту назначения. Она удивилась, но не смогла отказать. Вместе, они скрылись в коридоре. Так начиналась большая любовь.

За несколько лестниц и два холла, что отделяли департамент табличек от кабинета батюшки Присциллы, они обсудили все на свете и поняли, что созданы друг для друга. Последовали тихие вечера в Королевском парке, встречи у фонтана и прогулки под луной, клятвы.

И сейчас, сидя напротив профессора Юргена-Бракса в его хижине и греясь в теплом сиянии камина, Альберто вспоминал. Все это великолепие в один миг оказалось под угрозой. И не только для него одного.

***

– С чем пожаловал? – сухо повторил волшебник, когда оба дракончика расположились за чайным столиком у окна, и Альберто была выдана глубокая кружка с душистым травяным чаем.

Альберто думалось очень медленно. Он задвинул свое прошлое на самые задворки памяти, и сейчас он будто бы оказался во сне, где разом ожили все позабытые невинные минутки. Он вздохнул.

– Ты натворил что-нибудь? – спросил Юрген-Бракс. – Я не хочу иметь ничего общего с твоими шалостями… Альберто.

Имя ученика прозвучало на его устах непривычно и странно, как будто он пробовал лапой, не слишком ли холодна вода в реке.

Альберто молчал.

– Ты же знаешь, – продолжил профессор, – что мне следовало доложить о тебе Академии. У тебя нет допуска к запрещенным книгам, и ты, да и я вместе с тобой, серьезно преступил закон. Но я не выдал тебя, понадеявшись на твою совесть. В которую, несмотря на весь ужас твоего злодеяния, я продолжал слепо верить. Но что ты вытворил на этот раз? Я теряюсь в догадках, юноша.

Казалось, что Юрген-Бракс решил высказать все недосказанные слова именно сейчас. Он как будто копил их годами, и был вот-вот готов разразиться еще более гневной и трогательной лекцией. Что ж, Альберто заслужил такую трепку. Он собрался с духом:

– Я пришел просить вас о помощи.

– Это я понял, – отмахнулся профессор. – Но я не могу тебе ее обещать, мой у… мой гость. Хм! Кхе!

– Посмотрите на это…

Альберто извлек древний свиток из недр своей котомки и протянул его волшебнику.

– Хм! Бумажка! – кашлянул Юрген-Бракс и взял в лапы пергамент. Как только он прочитал несколько строк, его взгляд преисполнился ужаса, а лапы задрожали.

– Откуда у тебя это? Зачем ты показываешь эту… эту мерзость мне?

– Это не мое! – запротестовал Альберто, которому сделалось обидно оттого, что его снова заподозрили в темных делах. – Оно попало ко мне нечаянно! Этот пергамент подложили в стопку с табличками на работе, а потом попытались его вернуть, но я спрятал его и отнес к вам!

– Минотучку! – успокоил его Юрген-Бракс. – Давай по порядку. Выдохни!

Альберто выдохнул и не спеша рассказал все, что ему было известно. Юрген-Бракс глубокомысленно подергал себя за ус.

– За тобой нет слежки? – спросил волшебник, подумав.

Альберто покачал головой.

– Я никого не заметил, и я выдвинулся в путь сразу, как только лист оказался у меня.

Удивительно, какими правильными казались эти решения сейчас, хотя дались они с трудом и сомнениями. Все было бы несравненно проще, если бы в каждой ситуации было с кем посоветоваться.

– Но это ничего не значит – это значит лишь то, что тебе никто не попадался на глаза, – справедливо сообразил волшебник. – Стало быть, полностью исключить слежку мы не можем. Хм! Нужно смутить преследователей, намекнуть им, что они пошли по ложному следу!