Минуточку, нахмурился Альберто. Он вертел пергамент так и этак, и с каждым взглядом ему все меньше нравилось то, что он видел. Это же!..

Дверь комнаты отварилась. Сам не понимая, что он делает, Альберто одним судорожным движением открыл ближний к себе ящик стола и отправил древний пергамент на самое дно лежавшей там стопки, а затем положил локти так, чтобы закрыть кляксу на табличке.

В помещение вошел начальник всех начальников, глава табличной канцелярии.

Дракончики церемонно поднялись со своих мест. Альберто последовал их примеру, заслоняя ладонью изувеченный документ.

Когда все сели, а стражники отступили назад и остались ждать у входа, начальник, не говоря ни слова, медленно пересек комнату и к, вящему ужасу Альберто, остановился прямо перед его столом.

Воцарилась зловещая тишина.

– Скажите, милейший, – тихо спросил его вельможа, князь Фель-Истофем, – не вам ли была расписана сегодня смета на постройку фрегата его величества?

Альберто нервно сглотнул.

– Мне доложили, что задание было поручено вам, – тихим голосом продолжал князь. – Скажите, вы уже приступили к нему?

Альберто вновь обрел власть на над своим телом и смог выдавить из себя небольшое движение – он едва заметно покачал головой.

– Надо полагать, – усомнился Фель-Истофем, а глаза его недоверчиво прищурились, – надо полагать, что сегодняшняя документация лежит здесь, среди ваших бумаг? Могу я увидеть ее?

Еще раз сглотнув, Альберто отрывисто кивнул и, прикрывая одной ладонью злополучный чертеж, аккуратно подтолкнул недавно разворошенную им стопку бумаг к краю стола.

Неодобрительно приподняв брови, Фель-Истофем взял бумаги и сосредоточенно пролистал их, не пропуская ни одной страницы. И еще раз.

– Скажите, – все так же тихо сказал он, – это точно все бумаги? Не было ли других?

Альберто неуверенно пожал плечами, окинул взглядом свой стол и, обнаружив несчастливый черновик, послуживший началом недавней катастрофы, протянул его начальнику канцелярии.

Фель-Истофем внимательно изучил черновик и присовокупил его к общей стопке. Его узкие карие глаза вновь обратились к Альберто. Тот задрожал. Нестерпимо задрожал. О, боги, когда же окончится эта пытка?

– Что вы скрываете под ладонью? – прошелестел начальник канцелярии, ни на йоту не поднимая голос.

Альберто понял, что пропал. Отчаянно хлопая глазами и подергивая правым крылом, он, как ему показалось, подвинул лапу прочь.

– Ну же, – ядовито подбодрил его Фель-Истофем, – вам же нечего скрывать?

Альберто с удивлением обнаружил, что его ладонь не сместилась и на дюйм. Зажмурившись, он собрался с мыслями, медленно отвел лапу в сторону и приготовился к буре. Его взгляд скользнул к ящику, сокрывшему зловещий свиток.

– Клякса? – прошипел начальник, с неожиданным изумлением переводя взгляд с Альберто на табличку и обратно.

Сквозь пелену тревожных мыслей Альберто осознал, что Фель-Истофем в данную минуту был готов отнести его испуг единственно на счет злополучного пятная, и, не веря в свое избавление, с готовностью подыграл ему, потупив взор и уронив скупую слезу.

– Переделайте. Сей час же, – бросил начальник и, резко развернувшись и недовольно взмахнув хвостом, пересек комнату в обратном направлении и скрылся, сопровождаемый стражей.

Альберто изнеможенно опустился в кресло. Он сам не помнил, когда успел подняться во второй раз. Наверное, когда его спросили про документы. Или раньше, когда начальник подошел к его столу – это было бы вежливо. Он ощущал себя так, как будто только что преодолел рекордную дистанцию под палящим солнцем. Каждая чешуйка гудела от небывалого напряжения.

А потом появились мысли. Одна за другой, они врывались в лихорадочный строй заключений и догадок. Что же делать? О, боги, что же делать теперь?

Он вернется. он непременно вернется. Он искал свиток – он определенно искал проклятущий свиток! Ну почему, почему ему, Альберто, вздумалось перебирать эту злополучную стопку, почему он не мог незаметно вернуться к заполнению таблицы! Почему он задумался и поставил эту несносную кляксу, молния разрази все эту канцелярию. И зачем, боги, зачем он спрятал злополучный пергамент!

Как теперь незаметно вернуть его начальнику? Подложить обратно в стопку? Но он же просмотрел ее всю, от и до, он непременно что-то заподозрит. Он поймет, что Альберто видел запретный листок и учинит допрос, а там, там может открыться вся ужасная правда – правда о том, что Альберто не только видел, но и понял содержимое зловещей рукописи.

Альберто отчаянно засуетился. Взоры вновь поползли к нему. Все равно! Они наверняка спишут его нервозность на неприятности с табличкою. И пусть! Не до конца осознавая, зачем он это делает, но твердо зная, что это жизненно необходимо, он подверг инспекции каждый квадратный дюйм своего стола, изобличая все самое необходимое и отделяя его от казенного. Брошь на рубашку, подаренная Присциллой. Серебряное перо, сувенир от богатой тетушки на именины. Жаль, что батюшка с нею в ссоре. Может быть, она смогла бы подсобить… Боги, и о чем он только думает в минуту судьбоносного кризиса! Прочь, все счастливые мысли, все мелкие проблемы и блаженные недоразумения! Будь проклят тот час, когда вы потеряли главенство и стали далеким, мучительно-сладким воспоминанием!

Что еще… Портмоне, и сумочка. Да, портмоне отправляется в сумочку. Записная книжка, карандаш… Неужто ли это его карандаш? Плевать, без карандаша он не выживет.

Ну вот и все. Обед! Скоро ли обед?

Часы над дверью показывали без четверти час – еще сорок пять мучительных минут. Нельзя ли собраться пораньше? Нет, это будет очень подозрительно, куда подозрительнее всего, что он уже успел натворить за сегодняшний день.

Нужно сымитировать деятельность, притвориться занятым. Он склонился над несчастною табличкой, усидчиво хмуря брови, а его дрожащая лапа тем временем нащупала ручку на ящике стола, извлекла оттуда пергамент и незаметно засунула его в сумочку к прочим вещам.

Неужели он и правда делает это? Это, должно быть, дурной сон. Это не может, не имеет права произойти с ним, таким юным, полным надежд дракончиком.

Нужно успокоиться. Нужно еще раз все обдумать. Дышим глубоко. Вдох, выдох, вдох, выдох. Так…

Ну конечно! Альберто хлопнул себя лапой по лбу. Нужно уничтожить этот зловещий пергамент! Сжечь – и дело с концом! Как же он сразу не додумался до такого изящного решения?

На душе тут же сделалось легко и весело, и он непринужденно доработал положенные сорок пять минут до обеда. В ход без сожалений пошла табличка, заготовленная им для другой работы, и теперь каждая неразрешенная трудность не сулила ничего, кроме счастливого избавления и окончательного триумфа. Он непременно придумает что-нибудь к вечеру, кошмарная клякса будет исправлена, а зловредный Фель-Истофем больше и не подумает докучать ему со своими расспросами, ведь никакого пергамента у него нет, не было и быть не может! Вот так!

И тогда он призадумался.

На этом пергаменте были написаны темные слова – нехорошие слова. Он не совсем понимал, что они означают все вместе, хотя каждое по отдельности показалось ему простым и ясным. И зловещим. Что бы это значило? А впрочем, какое ему дело?..

А что же сам Фель-Истофем? От одной мысли о том, что в замке обитает дракон, промышляющий нечистыми заклинаниями, Альберто стало немного дурно. А может быть все было наоборот, и глава канцелярии надумал поймать чернокнижника, а пергамент должен был послужить важной уликой? Может быть, вернуть его законному владельцу, сославшись на то, что листок соскользнул на пол и позже был нечаянно обнаружен?

Хорошее настроение куда-то стремительно улетучилось, и весь ужас его непростого положения предстал перед Альберто в совершенно новом виде. Его помарка была обнародована; его личность, вне всяких сомнений, запечатлелась в сознании странного и, возможно, опасного дракона… Карьера и все будущее счастье, еще недавно такие живые и осязаемые, утопали в тумане неизвестности и сомнений.