Интересно, я похож на идиота?

– И… что мне это даст? – да, я уже почти согласился…

– Мы сможем помочь тебе. Нет. ТЫ сможешь помочь себе. Но для начала нам нужно разобраться во всем. Можешь не переживать, наш разговор конфиденциален, я расскажу фрагменты из нашего разговора только после твоего согласия.

– Поверьте, сейчас это меня волнует меньше всего.

– Верю, – с легкой улыбкой произнес Кронос.

***

– Меня зовут Анри Вайт. Я родился в Одеране – коммуна на северо-востоке Франции региона Гранд-Эст. Маленький уютный мирок с горными массивами, летающей пеленой из облаков и бесконечным пением птиц. На этот свет я родился «белокожим пришельцем, свалившимся с луны», что в переводе с языка моих одноклассников и знакомых означает «альбинос». Это заболевание буквально убило мое счастливое детство и с самого рождения испортило мою и без того никчемную жизнь. Чем я отличаюсь от других? У меня слишком белые волосы, молочно-белый кожный покров и очень светлые глаза. Казалось бы, всего-то… Но позже я выяснил, что это веский повод для ненависти со стороны окружающих. Все они готовы сожрать тебя заживо только лишь потому, что ты другой. Как я выжил в этом мире, полном несправедливости и людской злобы? У меня рядом есть человек, который переживал со мной эти ужасные моменты на протяжении всей моей жизни и более того, тоже прочувствовал эту боль на себе. Это мой брат-близнец Тим. Неотъемлемая часть меня. И пусть я не сразу осознал ценность того, что у меня есть, я рад, что все же пришел к этому. Семья – это настоящее сокровище, и ты априори являешься богатым, если у тебя она есть. Хочу ли я сказать, что моя жизнь состоит из одних только плохих моментов, и что все мое существование на этой планете – полнейшая катастрофа? Скорее нет, чем да. Во всяком случае, мы с братом даже сможем послужить примером для других людей с альбинизмом. И я думаю, наша история может кого-то вдохновить или поддержать. Я буду счастлив, если так и будет. Можете рассказать эту историю кому захотите, хоть первому встречному. Мне ни капли не стыдно ни за один случай и ни за одно слово, что я вам сейчас расскажу. Да, раз уж мое время на исходе, я бы действительно хотел, чтобы вы рассказали эту историю всем.

Двадцать второе декабря две тысячи третьего года. Мне пять лет. Из кухни доносится ароматный запах вишневого пирога, который просто обожает наш папа. Сегодня мы отмечаем его тридцать третий день рождения. Мама злится, что у нее что-то не получается с готовкой, и в самый неподходящий момент отец решается ее поддержать.

– Брось ты, Эмма, я все равно съем все до последнего кусочка. Можешь даже не сомневаться, – говорит отец, обнимая маму и пальцем вытирая муку с ее носа.

Я смотрю на них, когда они даже не подозревают об этом, и думаю о том, как люблю их. Они такие милые.

– С Днем рождения, папа, – преподнося свою новую картину из паззлов, на которой изображен катер, сказал Тим.

Папа расплывается в улыбке. Не часто приходилось видеть его в таком умилении, но в свой день рождения его строгий взгляд всегда превращался изо льда в воду. Наш отец Дориан и мать Эмма Вайт не похожи на нас с братом. Точнее, похожи, но не полностью. Некоторые черты лица и оттенки характеров имели схожесть. Но есть и то, что существенно нас отличало – цвет кожи, волос и глаз. Родители не относятся к числу альбиносов. И для нас огромной загадкой является вопрос, почему же мы родились такими. Скорее всего, где-то там, на самой верхушке нашего генеалогического древа, есть предки альбиносы из Африки. И этот ген решил стрельнуть и принять участие в процессе образования меланина именно у нас. Или же мы просто стали жертвами злого рока.

– Пап, а мы поедем на море, чтобы покататься на таком катере? – рассматривая свою подаренную картину, задумчиво спросил мой брат.

Папа чуть изменился в лице и посмотрел на маму.

– Конечно, сыночек, вы с Анри обязательно побываете на море, – ответила за отца мама.

– А когда?

– Мы с мамой не можем сказать, когда, но главное, что это случится.

– Давайте садиться за стол, мальчики, – вовремя перевела тему мама. Она всегда умела это делать лучше всех.

Я бегу в комнату за свечами, которые припрятал после нашего дня рождения с братом. Я точно помню, что в коробке осталось три неиспользованных свечи. Пока я тянулся за этой коробкой, на меня свалился лист с рисунком, который лежал сверху нее. На этом рисунке была нарисована наша семья. Да, там было так и написано: «Вайт». Каждая буква четко выведена синим карандашом. Только вот был один существенный минус у этого рисунка: на нем было изображено не четыре, а три человека. Мама, папа и ребенок. Счастливые и веселые. Будто смотрят на меня из альбомного листа и смеются надо мной. Во мне теплилась обида и грусть, потому что я понимал, что эта семейка – опус моего брата, зачем-то взявшего в руки пенал с карандашами. Обида была такой сильной, насколько только могла быть у пятилетнего мальчика. Но в мои мысли ворвался смех родителей из соседней комнаты, и он заставил меня вспомнить, что сегодня не самый подходящий день для печали. Я сложил рисунок пополам несколько раз и спрятал во внутренний карман своей кофты.

– Папа, смотри, что я для тебя нашел! – пытаясь сделать бодрый голос, крикнул я.

– Что же там у тебя?

– Свечи для твоего праздничного пирога. Только их всего три. Прости, – произнес я, уже не скрывая своей грусти.

– О, Анри, ничего страшного. Задувать тридцать три свечи было бы еще тем испытанием для меня. Давай мы просто представим, что их здесь столько. Спасибо тебе, – смеясь и обнимая меня, сказал папа. И я сразу же забыл о рисунке.

Так и прошел день рождения папы: с теплом, уютом, вишневым пирогом и подарками. Этот день отчего-то вспоминается мне все чаще в последнее время. Один светлый день из моей личной копилки радостных моментов.

До пяти лет я себя практически не помню. Но фотографии из семейного альбома говорят мне о том, что я был улыбчивым и счастливым ребенком. Несмотря на то, что я почти не видел белого света. Увидеть солнце, бабочку или еще что угодно, что есть в этом огромном мире, было настоящим открытием и потрясением для меня. Но я видел птиц и животных чаще по телевизору, чем в жизни. И мой любимый канал Дискавери был отличной альтернативой миру за моим окном. Я испытываю ощущение, будто это все со мной происходит снова. Сегодня я, как и в любой другой день недели, часами напролет смотрю передачи о подводном мире, лесных просторах и даже о полетах в космос. Хоть и родители настоятельно рекомендуют делать перерывы между сериями, мой мозг перед экраном будто бы отключается, а время перестает существовать. Этот мир приковывает к себе. Он как на ладони. И в какой-то момент ты уже начинаешь забывать, что ты находишься в душной комнате и чувствуешь себя охотником, аквалангистом или космонавтом. И мир уже не кажется тебе таким игрушечным и фальшивым, как раньше. Дальше все как по расписанию: в шесть часов вечера приходит отец и мы начинаем учить буквы и цифры. Затем папа задает много вопросов обо мне и о том, что я уже запомнил из предыдущих уроков. Он всегда переживает, что уделяет нам мало времени из-за работы и что мы недостаточно знаем из-за того, что сидим дома. Иногда к нам приходит Тим, и тогда мы вместе рисуем, лепим из пластилина или составляем рассказы по картинкам. Когда мы занимаемся такими вещами, Тим чувствует себя как в своей тарелке. Но основное обучение он проходит отдельно. Иногда с папой, а иногда с мамой. Мама говорит, что Тим особенный ребенок. Мне бы хотелось, чтобы родители так называли и меня, но я горжусь своим братом. Мой брат особенный. И если мы похожи как две капли воды, значит, и я такой. И сколько бы раз я не убеждался, смотря научные передачи по телевизору, что в этом мире возможно абсолютно все, я все равно удивляюсь, что мы с братом одинаковые. Как вообще так получается, что у кого-то дети разные, а у кого-то – две маленьких копии? Я еще не разобрался, хорошо это или плохо. Но оказывается, что мы близнецы, и что таких еще много на свете. И мальчиков, и девочек. Интересно было бы посмотреть на других таких близнецов хотя бы по телевизору. Но на такие программы я пока не натыкался. Я люблю своего брата, счастлив, что он у меня есть, и хотел бы играть с ним чаще. Но, к сожалению, он очень холоден ко мне и практически со мной не разговаривает.