Еды всякой Вит навидался. Там, в другой жизни. Но тут просто было вкусным всё: и свежий хлеб, и густой суп, и сладкая каша. Он наелся впервые за последний месяц и кажется заклевал носом. Близнецы его не выдали, просто осторожно подперли с обеих сторон плечами, чтобы не свалился.

Проснулся Вит от музыки. Пели хорал, без инструментов, все вместе. Слева гудел, точно котел на огне, Михаэль, справа - Георг. Амброзий пел, прикрыв глаза от удовольствия. И Вит запел тоже. Как умел, как хотелось, его-то, в отличие от всех остальных, петь не учили.

Потом на середину зала вышел Кристоф со скрипкой в руках. Поклонился всем и объявил, что хочет сыграть для почтенной родни мелодию, которую услышал в Богемии, где странствовал этим летом. Мелодию внимательно выслушали, покачали одобрительно головами.

В центр вынесли еще два стула на который уселись девушки с виолами. Теперь они заиграли вместе с Кристофом, а часть гостей принялась подпевать.

Они пели, и Вит подпевал, он почти перестал бояться, когда все вдруг замолчали и из-за стола поднялся дедушка Мертен. Несмотря на возраст, говорил он так, что было слышно во всем зале.

- Мы собрались здесь, как и каждый год до этого, чтобы все Мертены могли встретиться, обменяться новостями и порадовать друг друга музыкой. Мы - музыкальная семья. По этой земле шла война, чума, мы теряли своих друзей и близких, но вот мы снова собрались и видим друг друга. А теперь - новости. У Гюнтера и Маргариты родилась девочка.

Под приветственные крики Гюнтер и Маргарита помахали всем со своих мест.

- Юный Иоганн Георг завтра отправится в капеллу в Эйзенахе. Пожелаем ему удачи.

Красный от смущения Иоганн Георг поднялся и неловко поклонился.

- Мне сказали, - продолжил дедушка Мертен, - что сегодня у нас совсем новый гость. Это Вит Шютц, сын Анны Магдалены, внук нашего дорогого покойного Эгидия Мертена. Вит, выйди к нам, пожалуйста.

Вит поднялся как будто не сам. На негнущихся ногах прошел в центр.

- Я слышал, как ты пел. - сказал дедушка Мертен, - я всегда различаю все голоса. На каком инструменте ты играешь?

- Ни на каком, - Вит оглядел новую родню, их приветливые и слегка недоумевающие лица, глубоко вдохнул, - я - повар.

Общий изумленный вздох едва не снес его с места.

- Внук Эгидия ни на чем не играет?

- Да он бы второй раз умер!

- Ну конечно, Анна Магдалена влюбилась и убежала с поваром, а потом от них столько времени не было вестей. Бедный мальчик, его нельзя винить...

- Я не бедный, - сказал Вит. Глядеть прямо в глаза дедушке Мертену было тяжело, но он смотрел. - Мне нравится мое дело. Просто мама всегда хотела, чтобы я познакомился с вами, а потом она умерла, и папа тоже...

Его кто-то обнял, кажется, одна из тетушек.

- Как вам не стыдно! - возмутилась она, - Мальчик тоже наш, а самое теплое, что вы ему можете сказать "на каком инструменте играешь?". Дедушка Мертен!

Дедушка подошел ближе, и Вит увидел, что такое суровое лицо у него из-за косматых белых бровей. А глаза, пожалуй, строгие, но не злые.

- Это было невежливо, - сказал он. - Я прошу прощения. Мы всегда рады тебе, Вит Шютц.

Потом все снова пели, пересаживались с места на место.

- Поешь ты все равно здорово! - кричал в ухо Виту Амброзий. Тише не получалось, потому что Георг с Михаэлем притащили волынки и теперь что-то бодро на них играли. - Я к тебе как-нибудь в гости приеду, тоже можешь говорить всем: "Это мой кузен, позорище, ножа для рыбы от вилки для фиг не отличит!". Кстати, а какие они?

Вит рассмеялся, но вспомнил, что некуда будет Амброзию приезжать, и смех застрял где-то в горле, так что он начал кашлять, а потом плакать, и вокруг забегали, хлопали его по спине и заставили пить отвар маленькими глотками. Когда он очнулся, то оказалось, что прямо напротив сидят дедушка Мертен и Кристоф. Еще тетя Барбара, та, что обняла его, и несколько старших Мертенов, имен которых он не помнил.

- Что у тебя случилось, Вит? - спросил дедушка.

Герцог фон Липпен-Кеттель был военным гением и образцом для подражания. Его деды и прадеды служили различным королям и императорам, все они отличались железной выдержкой и спартанскими привычками в быту. Замок Липпен всегда был готов к осаде, герцог в любую погоду тренировался на улице. Однако от гостей он ничего подобного не требовал, и его балы также вызывали всеобщее восхищение, но уже по другой причине. Лучшие музыканты, роскошные залы, развлечения на любой вкус, а уж еда...

Герцог, конечно, никакими изысканными блюдами не интересовался, на любом пиру перед ним стояла фарфоровая тарелка с самой простой едой и куском хлеба из муки грубого помола, и хрустальный бокал с водой. Что также вызывало всеобщее восхищение.

Отец Вита был гениальным поваром. Вильгельм Шютц сочинял соусы и пирожные так же легко, как Мертены - кантаты, возводил сахарные замки и дирижировал поварятами словно вел за собой хор. Главным его блюдом, рецепт которого он тщательно хранил, был восхитительный пирог: пять видов сладкой пропитки, тесто с тертыми орехами, а также еще несколько ингридиентов, которые надо было смешивать в одному ему известном порядке и пропорциях.

Рассказал он про рецепт, конечно, только Виту. Наизусть заставил выучить, так, чтобы среди ночи вспоминался первым. Потом умерла от прошедшей через герцогство горячки мама. Потом отец - просто слабое сердце.

- И все на кухне такие: ах, прекрасный Липпенский пирог! Если бы хоть кто-то знал, как его готовить! Ну я подошел к распорядителю тихонько, сказал, могу попробовать, я до этого отцу только помогал. Мне выдали всё нужное, я так старался, и он получился!

На очередном приеме от пирога все по-прежнему были в восторге, герцог принимал комплименты. А на следующий день Виту сообщили, что он будет жить в другом месте. Оказывается, в замке Липпен в подземелье была еще одна кухня. День и ночь в ней готовили.

- Только сладости? - Кристоф покачал головой. - Выходит, ваш герцог больше всего любит сладкое и тайно его ест?

- По пять подносов в день жрет, - мстительно сказал Вит. - И никому об этом нельзя знать, он же там какой-то идеальный воин. Никаким грехам не поддается, корочкой хлеба сыт. Я еле сбежал.

Старый лаз прорыли во времена, когда везде разъезжали рыцари в сплошь железных доспехах, а то и еще раньше. Был он узким, темным, взрослый бы не пролез, поэтому его просто заколотили небрежно досками и не следили особенно. Герцог полагал, что его замок подчиняется ему одному, а не какому-то поваренку. Возможно, замок тоже устал от причуд нынешнего хозяина, так что Вит выбрался без препятствий и приключений.

- Я шел долго, боялся, что не успею. В Зуле сказали, что тамошние Мертены совсем недавно уехали.

Тетя Барбара похлопала его по руке.

- Ты молодец, - сказала она, - и мы обязательно что-нибудь придумаем.

Дедушка Мертен свел брови в одно большое облако и задумался.

- Ты можешь жить, с кем захочешь, - сказал он, - мы все будем рады тебя принять. Чего ты хочешь, Вит?

- Можешь с нами следующей весной пойти, - предложил Амброзий.

- Я хочу быть как отец, - Вит опустил голову.

- Хорошо, - тут Вит даже удивился, но дедушка просто кивнул и продолжил, - Кристоф, мне нужен Каспар, пусть позовет брата жены. Барбара, пусть мальчики пока отдохнут.

Амброзий возмутился на "мальчики", но тетя Барбара лично проследила, чтобы они отправились наверх и легли. Виту снилась кухня. Такая, какой она была при отце: волшебное царство с пылающими очагами, полное сокровищ.

Барбара же разбудила их через несколько часов. В зале снова собрались Мертены, и дедушка уже говорил:

- Мы всегда сочиняем что-то новое вместе. Даем волю воображению, не забывая о гармонии. Однако сегодня я хочу, чтобы мы сочинили кое-что на заданную тему. Песню о Липпенском пироге. Который настолько хорош, что сам герцог перед ним не устоял.