— Окей! Как поссоримся, так и помиримся! Вот только уйдем отсюда мы вместе!

— Злата…! Почему ты у меня такая упрямая, а?!

— Мам, нафига тебе все это нужно?! Ты себя в зеркало-то видела?! Бледная как поганка и трясешься как осиновый лист! У тебя же зуб на зуб не попадает!

— Злат, иди домой…

— Только вместе с тобой!

Около десяти минут спустя.

С маман мы таки поссорились…

Вон, рядом сидит и дуется как мышь на крупу. Но это ничего…

Ничего, отойдет через денек, а может, даже и раньше!

— Да, заводите. — произнес следователь в микрофон своего мобильного, после чего обратился к маман. — Вашего бывшего молодого человека…

Он реально задрал называть тот злобный организм ее «бывшим молодым человеком»!

— …сейчас приведут сюда. Если не желаете присутствовать…

— Желаю! — отрезала та и раздраженно посмотрела на меня, однако более ничего уже не сказала, ибо знает, что без нее я никуда не уйду.

Пять минут спустя.

Все последние несколько минут в кабинете царила тишина (гнетущая я бы сказал), нарушаемая лишь гулом работающих вентиляторов компьютера; парой мух, которые, яростно жужжа, крутились возле окна, пытаясь вырваться из этого помещения; да время от времени кто-нибудь покашливал или двигал свой стул.

Все ждали.

Ждали, с совершенно разными эмоциями на лицах.

Для следователя и нашего адвоката, все происходящее — обычная каждодневная рутина, и на их физиономиях отражалась лишь скука, да желание, чтобы рабочий поскорее пришел к своему завершению.

Маман…

Мама сидела погруженная в собственные мысли, лишь иногда беззвучно шевеля губами, и было видно, что она готовит своему «бывшему другу» целую обличительную речь. Видимо, это одна из причин, по которой она так не хотела, чтобы ее дочь, я, присутствовала сейчас здесь.

Однако настоящие герои всегда уходят вместе, и маман одну я здесь не оставлю. Иначе вполне может статься так, что, войдя в околоток в качестве потерпевшей и свидетельницы, выйдет отсюда она в качестве обвиняемой, если не дай бог что-нибудь учудит, а такое не исключено.

Она женщина эмоциональная.

А я…

Мне же страстно хотелось отметелить ублюдка чем-нибудь очень твердым и очень тяжелым. Отметелить так, чтобы живого места на нем не осталось. Отметелить его за весь ужас, что мы с маман пережили в тот вечер, когда он устроил свою безумную охоту на нас. За мамину поврежденную ногу. За синячище на собственной ноге. Да и, в конце концов, за то, что он попросту обманывал маму черт знает сколько времени. Никита, блин… Однако если я только попробую выкинуть нечто подобное, то в качестве подозреваемой отсюда выйдет уже моя Злата, а этого мне совершенно не нужно. И моей маман этого не нужно. Мои собственные нервы и эмоции — еще одна причина того, почему мама так возражала против моего присутствия. Она-то ведь тоже неплохо уже изучила свою дочь…после того самого.

И мы дождались…

— Товарищ капитан, подозреваемый для проведения следственных мероприятий доставлен! — это доложился вошедший в кабинет милиционер в чине…да черт его знает, никогда не разбирался в милицейских «шпалах».

— Заводите. — разрешил следак, не поднимая глаз от монитора, после чего…

— Заходи! — из коридора донесся голос второго конвоира.

Через несколько мгновений, когда в кабинет завели самого бывшего «маминого друга» и я вгляделся в его физиономию, все вопросы у меня отпали сами собой.

Совершенно очевидно, что «Олег» находится сейчас под действием сильных седативных препаратов.

Злобный организм на своей «волне», и я не уверен, что он станет сотрудничать со следствием. Впрочем, возможен и вариант того, что он, напротив, примется болтать без умолку. В конце концов, все зависит от особенностей организма и того препарата, коим его «угостили» добрые доктора.

Но в остальном он выглядит вполне нормально: одет в опрятный и, очевидно, новый (хотя и самый дешевый на вид) спортивный костюм, отечественного производства, темно-синего цвета и с белыми лампасами на штанах. Выбрит чисто, причесан.

Вслед за ним в кабинет вошли две женщины, взглянув на которых, сразу вспомнилась моя тетка оттуда…

«— Вер, ты никак в Кремль на прием собралась?». — подтрунивала над приехавшей в гости родственницей та моя мама.

«— А как иначе-то, Кать? В столицу же приехала!». — на полном серьезе отвечала ей тетка.

…всю свою жизнь прожившая в деревне.

Каждый раз, приезжая к нам в гости, она наряжалась так, будто бы действительно в Кремль собиралась, на прием к последнему генсеку и первому президенту.

И эти две женщины сейчас выглядят ровно так же: «А как иначе-то? В столицу же приехали!», а значит, они, скорее всего, родственницы «Олега».

Первая из двух вошедших — пожилая женщина очень невысокого роста, лет семидесяти.

Вторая же, напротив, весьма высокая и еще довольно молодая миловидная брюнетка, где-то от тридцати до сорока лет, скорее всего, точнее сказать сложно, ибо на ней, что называется «лица нет».

На них обеих, вернее.

Мать и дочь? Вряд ли, очень уж непохожи…

Маман! Маман пристально уставилась на вошедшую молодую женщину, а та, взяв стул и усевшись чуть поодаль, на нее…

И хотя тетенька эта очевидно расстроена, смотрит на маман она весьма нагло и даже как-то насмешливо.

Драматическая музыка должна была заиграть вновь…

Скорее всего, это и есть жена бывшего «маминого друга» собственной персоной. А другая, пожилая — мать.

Но каким образом эти женщины успели добраться из Кирова в Зеленоград?! Они же по идее вот только-только узнать обо всем должны были, ибо то, что «Олег» — никакой не Олег вовсе, следствие выяснило совсем недавно!

И если они здесь, то о задержании «Олега» эти женщины узнали практически сразу, что не может не наводить на определенные мысли…

Вслед за женщинами в кабинет вошел усатый тип, лет сорока пяти, в заношенном костюме, сидящим на нем так, будто бы он с чужого плеча, и с видавшим виды дипломатом в руках.

— Здравствуйте. — поздоровался тип, а затем представился следователю. — Адвокат по назначению…

А вот то, как там его зовут, я пропустил мимо ушей, задумавшись о постороннем.

Несколько минут спустя.

Когда личности обеих прибывших женщин (а они действительно оказались женой и матерью бывшего «маминого друга»), а также адвоката были установлены, начался допрос подозреваемого.

Ну, как допрос…

— Как вас зовут? — задал вопрос следователь, на что получил ответ…

А никакого ответа он не получил, ибо «Олег» «залип», глядя в потолок.

— Тебе задали вопрос, ну и отвечай, чего молчишь? — это заявил своему подзащитному так называемый «адвокат по назначению», когда следователь в очередной раз поинтересовался у «Олега» его именем, а тот продолжил молчать.

Бывший «мамин друг» продолжил отмалчиваться и практически на все прочие вопросы, пребывая под действием препаратов в полумедитативном состоянии.

Он молчал, зато не молчали женщины…

— Куда вы дели похищенные средства из компании, в которой являлись учредителем? — задал очередной вопрос следователь.

— Да какие там средства?! — взмахнула руками его мать. — Облапошили моего Никитку! Он же у меня доверчивый мальчик! К нам в гости как-то раз его школьный приятель приходил. Большой начальник теперь, между прочим! Все рассказывал, что хочет какое-то дело прибыльное открыть, но он на госслужбе, и поэтому ни ему самому, ни его жене заниматься индивидуальной деятельностью нельзя. А раз так, то он, мол, ищет человека, которому сможет доверять. Говорил, что сделает Никиту большим человеком! А сынок-то уши и развесил… Да и я сама, дура… Это уже потом выяснилось, что…