Несколькими минутами позже.

— Папаньке стоило бы еще и свою маму, мою вторую бабушку, с собой прихватить. — нагнувшись, шепнул я на ухо бабушке, сидящей на скамеечке, обтянутой видавшим виды дерматином.

Этим субботним утром приема у нотариуса ожидало, прямо скажем, дофига народа, так что свободных посадочных мест на расставленных в коридоре четырех скамеечках не оказалось, однако один из мужчин уступил ей свое (но и то, лишь после того как бабуля на него многозначительно посмотрела).

Кстати, о вторых бабушках и дедушках… Они тоже со Златой никаких отношений не поддерживают? Скорее всего, так и есть, но на всякий случай нужно будет уточнить. Потом.

Так называемый отец, на подписание соглашения заявился не один, а в компании со своей новой супругой, и видок при этом у него был словно у подростка, пришедшего с мамой. Явственно волновался. А она выглядела спокойной, как удав (внешне, по крайней мере).

— А он всегда таким был, Злат, ты просто его не знаешь… — шепнула в ответ бабушка, от чего-то пришедшая в хорошее настроение. — Мама то… Мама это… Мне нужно сначала с мамой посоветоваться… Тьфу! Мужчина, то же мне! Вот и нашел себе новую мамочку!

Однако, симпатичная тетка, заявившаяся вместе с папаней, демонстрировала выражение спокойствия очень недолго… Заметив, наконец, мое присутствие, она встала как вкопанная, а на ее физиономии проявилась такая лютая ненависть к моей скромной персоне, что ей даже пришлось отвернуться, дабы никто не увидел ее перекошенного лица.

Не-е-ет, готов поставить любые деньги на то, что между мной и ей никогда не будет даже холодного нейтралитета. Ее нелюбовь к дочери мужа от первого брака (к бывшей дочери…) — это нечто из разряда религиозной ненависти. Фанатичной. Впрочем, ей довольно скоро удалось совладать с эмоциями и теперь ее лицо демонстрировало ледяное безразличие, без малейшей примеси каких-либо эмоций.

Интересно, это отец сам попросил ее поехать вместе с ним или же его новая жена попросту не захотела отпускать своего супруга на нашу встречу без своего надзора (а то мало ли, вдруг почувствует вину перед дочкой и начнет общаться с ней!)?

Папаша, который, взяв жену за руку, что-то активно зашептал ей на ухо, глядя при этом на нее абсолютно влюбленными глазами…

Сколько же они живут вместе? Долго, минимум лет двенадцать, а он, похоже, все еще по уши в нее влюблен, словно бы во время «букетно-конфетного»…

Впрочем, какое мне до всего этого дело? Никакого! Искренне надеюсь, что это последняя наша встреча.

Мне вдруг стало кристально ясно, что если я или бабушка по какому-либо поводу устроим сейчас публичную ссору с этой теткой (даже в ответ!), то папаша просто плюнет на все и уйдет, не заключая с нами никакого нотариального соглашения. Даже если это будет стоить ему депутатского мандата.

— Бабуль... — шепнул я на ухо своей старушке, глядящей сейчас на женщину, уведшую мужа ее дочери, ничуть не более доброжелательным взглядом, чем та глядела на меня, — пожалуйста, только не затевай с ней ссору, иначе…

— Иначе твой папашка развернется и уйдет? — очнувшись от созерцания, закончила за меня бабушка, очевидно читающая всю ситуацию не хуже меня и хорошо знающая моего отца. — Не стану я более тратить на них свои нервы, вот еще! Уже довольно их потратила на твоего отца и эту его…

— Тс-с-с!

Тем временем эта парочка подошла к нам.

— Анна Леонидовна, Злата, доброе утро! — нацепив на физиономию приветливую улыбку, как ни в чем не бывало поздоровался с нами мой папаша, а затем нагло соврал. — Рад вас видеть!

К моему удивлению (и к очевидной злости бабушки!) его супруга проделала ровно то же самое. Я-то думал, что она обойдется каким-нибудь «здрасьте!» или вовсе промолчит, однако…

— Мы какие в очереди? — поинтересовался папаша.

— Крайние! — буркнула в ответ бабушка.

— Ясно… — сказал он, обратившись затем уже ко мне. — Злат, коль уж это ты всю бучу затеяла, то я бы хотел договориться с тобой «на берегу» еще кое о чем…

Папаша, который явно не собирался что-либо обсуждать в присутствии многочисленных посторонних, взглядом указал на дверь. Заметив это, бабуля, очевидно нежелающая оставлять внучку с ним наедине, намылилась было встать, но…

— Посиди, бабуль… — шепнул ей на ухо я. — В конце концов, отец прав, все это затеяла я, так что мне с ним и разговаривать. Не трать нервы.

— Но…

— Все будет хорошо! — заверил я старушку, чмокнув ее в макушку. — Разве я похожа на «Злату, которую можно обидеть»?

— Нет, на такую Злату ты…теперь…совершенно не похожа. — покачала головой старушка и осталась сидеть.

Однако, когда мы с отцом направились было на выход (а его жена увязалась за нами), бабуля внезапно, кое о чем вспомнила…

— Секундочку! — весьма громко сказала она, а затем обратилась к спутнице моего так называемого отца. — Светлана, а ты, собственно, для чего к моей внучке-то приходила, когда она в больнице лежала?

— Я…я…я не приходила к вашей внучке! — тут же, резко обернувшись и отчего-то явственно запаниковав, ответила та, переведя затем взгляд на удивленно посмотревшего на нее папашу.

— А вот Злата мне совсем другое рассказывала! Говорила, что приходила ты к ней! — все-таки встав со своего места, заявила старушка, причем довольно громко, отчего практически все из присутствующих в очереди стали следить за происходящей сценкой.

Спокойной сегодняшняя встреча, кажется, все-таки не будет…

— Бабуль, думаю, Светлана просто закрутилась и запамятовала. Но, разве же она могла не навестить в больнице дочь собственного мужа? — которую сам папанька навестить нужным не счел, подумал я, но вслух, разумеется, этого не сказал.

— Точно! Из головы просто вылетело… — ответила женщина, помассировав висок. — Я, и правда, приезжала к Злате, чтобы навестить ее, а также узнать у лечащего врача, насколько все плохо.

«…узнать у лечащего врача, насколько все плохо».

Я прямо-таки услышал звук пощечины, которую своими словами отвесила бабушке эта Светлана.

Сука!

Обернувшись на бабушку, заметил, как та побледнела.

Не дожидаясь какого-либо ответа от бабули, жена отца быстрым шагом направилась на выход. Папаша хвостиком поплелся за ней.

Я просемафорил бровями, не заводись, мол, и бабушка, махнув рукой, уселась на место. Достав из сумки томик Пикуля (Площадь Павших борцов, кажется), она принялась читать, тем самым успокаивая нервы.

На улице.

Едва выйдя на улицу, пришлось надеть на голову капюшон толстовки, ибо холодный ветер разошелся столь люто, что козырек над нежилым подъездом даже и не думал спасать от измороси.

— Злат… — начал папаша, а его жена, облокотившись на перила, принялась усердно делать вид, будто бы залипла в своем телефоне, — все твои хотелки записаны в соглашении…

Он потряс папкой, сделав особое ударение на слове все, с такими интонациями в голосе, будто бы сотворил для меня неимоверное одолжение и я теперь должен быть ему благодарен до конца жизни. Впрочем, я, пожалуй, и впрямь буду благодарен отцу, ежели он в полной мере станет его соблюдать, ибо по моим понятиям, неблагодарность — грех.

— …и я добровольно соглашаюсь на все из них, что засвидетельствует нотариус, когда подойдет наша очередь, но…