– Виктор Саныч, буду через полчаса. Мой завтрашний допрос в силе?

– Какой допрос? Приедешь сюда – забудешь о нем, координаты Котов отправит.

– Вас понял. Выезжаю.

Андрей спешно переоделся, поцеловал жену и уехал. Он торопился, каждое новое интересное дело – праздник для опытного майора. Сладкое предвкушение и интуитивное ощущение того, что впереди по-настоящему запутанное преступление, ведь сегодня не дежурство Андрея, а сам полковник вызвал именно его посреди ночи, и, как понял Громов, сам полковник посреди ночи тоже выехал на место преступления.

Андрей подъехал к зданию суда со стороны запасного выхода, именно туда его направили. Зевак было немного, именно из-за этого ночные выезды нравились следователю больше. Все же, какие-то люди столпились за ограждающей лентой и наблюдали, даже выкрикивали что-то прибывшим на место сотрудникам. В нескольких окнах близлежащих домов тоже горел свет, и можно было разглядеть любопытные курящие головы.

Ночь выдалась холодной, Громов не сразу понял, связаны ли покрывшие его тело мурашки с пронизывающим тело влажным осенним ветром или же с картиной, открывшейся перед его глазами. За долгие годы работы следователем Андрей развил способность рассеивать в своих глазах все то, что не интересовало его в эту минуту. Он растворил всех, кто уже прибыл на место преступления, всех, кто был сейчас не нужен, он остался наедине с убитым. Молодой человек лежал в луже из собственной крови и дождевой воды, придавший ярко алому цвету грязный оттенок. Глаза убитого были открыты, в них можно было разглядеть выражение страха и шока, подобная эмоция уже была знакома Андрею. Пуля попала в сердце, вокруг пулевого отверстия было уже подсохшее алое пятно. Руки убитого были раскинуты в стороны, из этого Андрей заключил, что он не успел ничего сделать, умер практически мгновенно, по открытым глазам было понятно, что он, кроме того, не терял сознание.

Выругавшись по поводу испачканных кровью ботинок, Андрей перевел взгляд чуть выше и, после увиденного, непроизвольно отшагнул назад, чуть было не наступив на труп. На стене областного суда он прочитал фразу: «Superbia. Грешника погубит грех. Правосудие неизбежно.» Надпись была выведена проектором, поняв это и вспомнив, что лучи могут показать место нахождения устройства, он принялся крутить головой по сторонам, однако запись резко погасла, тогда Андрей вернул в зону своей видимости всех присутствовавших и стал искать глазами тех, кто мог дать ему больше информации.

Полковник Василевский беседовал с человеком, который активно размахивал руками и что-то кричал, впоследствии оказалось, что это известный бизнесмен, отец убитого, прерывать этих двоих сейчас стоило бы себе дороже. Следующий, на кого пал взгляд, был криминалист Голдман, который сидел на лавочке и делал пометки в своем блокноте, по всей видимости, он уже поработал с телом и сейчас фиксирует то, что может забыть. Намерения Громова пообщаться с криминалистом прервал Иван, он одернул Андрея.

– Андрей Юрич, у нас тут такое! Киллер, прямо после заседания! Бах, все в шоке, головами крутят, разбегаются! А еще надпись эта, успели причитать? Жуть… Сукин сын, свидетелей полный суд, без стеснений пальнул. Думаю, стрелок знал, что этого трупа оправдают. Хотя все это знали, это же сын этого, блин, фамилию забыл. Короче, дело его приложили к материалам.

– Стоп, Котов. Останови поток сознания. Скажи мне, как труп могут оправдать? Надо же думать, что говоришь. Меньше эмоций, больше фактов, а лучше в письменном виде.

– Да я же на эмоциях, говорю, дело – прямо детективное кино.

Громов взглядом остановил новый поток сознания Ивана.

– Надпись сфотографировали? Долго она висела? Почему по лучам не отследили, где был проектор?

– Да, я сфоткал, скину в личку. А, ну и Голдман тоже, он свою качественную фотографию приложит. Висела с того момента, как мы приехали. Ну, получается, около получаса точно. Мы пытались отследить, но тут народ был, все орут, надо было разгонять…

– Это работа полиции, в данном случае, еще и приставов, а твоя работа не разгонять народ, а все фиксировать и действовать по горячим следам. Ладно, нотации потом. Быстро и без воды расскажи мне за что судили нашего ныне покойного?

– Девчонка по его вине умерла. Слово ему поперек сказала или отказала, а он же блатной, к такому не привык. Мол, кто он, а кто она, как смеет поперек его величества… Вывел на улицу, бить начал, а потом с лестницы столкнул, а она себе, кажется, шею сломала. Оправдали, правда, несчастный случай приписали.

– Ясно.

– Андрей Юрич, а что значит эта «сумпербия». Это вообще, какой язык, немецкий?

– Супербиа. Гордыня на латыни. Так, мне нужны все материалы дела, протоколы первых допросов, записи с камер и фотография надписи. Быстро.

– Есть, товарищ майор.

Андрей направился в сторону невысокого старичка, это был криминалист Голдман. Марк Давидович всю жизнь посвятил криминалистике и обращал внимание на любую мелочь.

– Марк Давидович, мое почтение. Есть, чем порадовать? – спросил Андрей у Голдмана.

– Доброй ночи, так-таки, есть. Выстрел метров с трехсот, калибр 7.92-снайперка. Сам выстрел интереснее. Он, – указав на убитого начал Голдман, – был обречен сразу, но смерть наступила через пару минут, он все понимал и чувствовал.

– Интересно. Правосудие не свершилось в стенах суда, но завершилось именно на них. Забавная загогулина. Не напомните, сколько у нас смертных грехов?

– Спешу напомнить, что у нас с Вами несколько разные грехи в писаниях. Касаемо Гордыни и прочих, то их описано…

– Семь! – откуда-то из-за спины услышал Андрей. – Майор Вихров, но не люблю формальности, можно просто Павел, лучше Паша. Чувствую, вместе будем работать. Ваша земля, но мой профиль – ритуальные, религиозные фанатики и прочие прелести. Холмс, Ватсон, чего такие серьезные? Слышал, что у вашего майора нюх нечеловеческий на нашу нечисть, познакомите?

Громов и Голдман переглянулись, и Андрей протянул руку Вихрову.

– Майор Громов. Насчет нюха не знаю, про нечисть тоже, но работаем.

– Самый серьезный тут, значит, это ты, будем знакомы.

– Марк Давидович Голдман, криминалист. Будем.

– Рад знакомству, мужики. Предлагаю отметить.

– Не получится, у нас тут, как видите, работы много. – сказал Громов.

– Боюсь, что тоже откажусь, здоровье не позволяет. – поддержал Голдман.

Паша производит впечатление человека не самого серьезного, этакого простачка. Это крупный мужчина лет сорока, с веселыми серо-голубыми глазами. Громов не слишком обрадовался появлению нового коллеги, он посчитал его недостаточно компетентным и до конца не понимал, кто из них будет вести дело, все вопросы разрешил полковник Василевский, начальник Андрея. Отделы объединили и теперь Павлу и Андрею предстоит работать вместе.

Вихров был рад такому повороту, он давно хотел сменить общество религиозных фанатиков и сектантов на что-то новенькое, а вот Громов скептически отнесся к такому решению, поскольку предпочитал работать один.

– В вашу группу по этому делу будут входить: Громов, Вихров, Котов, ну и Марк Давидович вам в помощь. Офицеры, дело непростое, но разобраться надо быстро, так сказать, мобилизовать все ресурсы и в бой! – заключил Василевский.

– У меня, кстати, еще стажер на хвосте, лишние ноги, руки, да и целый человек нам не помешает, правда, мужики? – сказал Павел.

«Этого только не хватало.» – подумал Андрей, закатив глаза.

– Выдвигаю версию, стрелок отомстил за девушку, обставив все как ритуал. Или вот еще, у нас на самом деле маньяк-борец за справедливость, хочет наказать любого, кого оправдал суд. Андрюх, что думаешь? – рассуждал Павел

– Думаю, что не стоит просто так разбрасываться сомнительными версиями.

– Скучный ты, майор Громов, но ничего, будем исправлять!

Из-за ленты ограждения послышался женский голос, который заставил новоиспеченных коллег обернуться.