– А дальше что?

– Молодые тайком в сельсовете расписались. А потом уж домашних в известность поставили.

– Скандал случился?

– Материнский гнев, что весенний снег: и много его выпадает, да скоро растает. Анфисины родители благословили дочь с иконой, а Марковы старинную Библию приподнесли.

– А свадьба? Белая фата…

– Наивная ты! – усмехнулась Светлана-Соломия.– Для невесты ситцевое платье с натугой справили, а ты : « фата, кольца». Им эти самые кольца внуки на золотую свадьбу подарили.

Как бы то ни было, но жили Марк и Анфиса долго и счастливо. Деток шестерых народили. Избу поставили. Уважение народа заимели. Дедушка Марк два года как помер.

– А я вчера Анфису Павловну видел, – сообщил Васёк.-Опять на встречу к своему Марику шла.

– Кстати, про «вчера»!-на смену интонации сказительницы пришёл тон «большухи».– Ты выполнил свою норму?

– Голова болела…-С видом камикадзе пацан направляется к этажерке, где хранится его личная Библия.

– Прикольная история,– замечает Аля.– А сейчас такая любовь бывает?

– Смотря у кого,– уклончиво отвечает Светлана -Соломия, взявшаяся зачистку картошки.

– «Если я пойду и долиной смертной тени,не убоюсь зла, потому что Ты со мной»!- слышится мальчишеский шёпот. От него клонит в сон. Но одна мысль не даёт уйти в полный аут.

– Свет, я вот хочу спросить…А может, эта девочка…моя тёзка… жертва преступления? Вот её и похоронили не там, где полагается.

– При таких делах её бы просто закопали. И с концами,– слышится из-за занавески.

Аля подходит к окну и рисует кружочки на запотевшем стекле.

– Это что у тебя за художества?-спрашивает Васёк, оторвавшись от чтения Псалтири.

– Не отвлекайся!– доносится из-за занавески грозный голос.

–  «Что унываешь ты, душа моя, и что смущаешься? Уповай на Бога…»

Алька продолжает чертить по влажному стеклу.

Но как Эрик смотрел на неё…Разве так глядят, когда…ну совсем ничего? И это его обращение к ней-Аленький цветочек. На стёб не похоже.

– Раз кружочек. Два кружочек. Три…– ведёт она счёт.

Как Светка назвала его? Безумный коллекционер. Любопытно, где они хранят свою знаменитую библиотеку?-Но на этот вопрос сил уже не хватало. Она отправилась к себе и только прильнула щекой к подушке, как в слуховые проходы снова проникли странные звуки:

– Шу-ша-ши-и-и-и! У-у-у-у!

Что за трындец такой! Спросить у хозяев?– И услышишь: «Это твоё больное воображение…» Ну уж тутушки-нетушки! Выраженьице из местного сельпо. Продавщица Катря сегодня выдала. Но сосредоточиться на особенностях местного наречия Але не удаётся. Сон- это подобие смерти- заключает девушку в свои объятия. И нет сил увернуться…

ДЕВОЧКА-БЕДА

Всё-таки опасное дело он задумал. Соломка узнает -несдобровать. А с другой стороны: кто в доме хозяин? – Он, Василий Беспоповцев. Ему должно быть известно всё, что происходит в этих стенах. Особенно если брать во внимание, что их постоялица –ку-ку. Чего один её шлем стоит! А тут ещё могилка в лесу! Да у них девчонок с именем «Аля» отродясь не бывало! И по деревне толкуют: «московка» умом перекинулась.

Молодой хозяин опасливо потянул носом. Табачищем, кажись, не разит. На брошенных джинсах дрыхнет Мурёнка. Один тапочек – у кровати, другой валяется у порога. Приоткрытая дверца шкафа бесстыдно выставляет напоказ бельё. Оценив степень Алькиной безалаберности, Васёк приблизился к столу. Кажется, это единственный предмет, о котором здесь заботятся. На выщербленной поверхности –ни пылинки. По центру – блокнот. Полукругом разложены какие-то прутики. Гербарий, что-ли? Правда, состоит он из единственного растения –таволги. Та самая, что подарил этот…! Но сейчас, распластанный по столу, букет являет собой жалкое зрелище. И для чего она хранит этот мусор? Но ломать голову над особенностями женской природы мальчику некогда. Следует изучить блокнот. Но он почти пуст. Вот только рисунок. Кусты, трава. А между ними… Памятник что ли? «Не буди девочку. До светлого утра».

Об этом стоит поразмыслить … И вдруг засвербило-защекотало в носу. Судорожная задержка дыхания – и неудержимо-ликующее :« Апчхи !!!» Под его напором гербарий взметнулся, будто настигнутый смерчем. На белобрысую макушку посыпались пестики, тычинки, пыльца. И тут же донеслось звяканье собачьей цепи. За ним последовали восторженные поскуливание и лай.– Вернулась сестра! Васёк заметался по горнице, собирая бренные остатки букета. Едва управился, как в сенях задребезжали вёдра, зашуршала куртка.

– Чего это тебя так охмарило? – Сканирующий сестринский взгляд.

– В словесную копилку Э.Э.: охмарить- повергнуть в уныние.

– Ничего! Это так.

Колыхнулась занавеска – недра кухни поглотили «большуху». Через несколько минут оттуда раздалось:

– Сидишь смурной, как филин на суку. Прокатился бы на велосипеде. Всё лучше, чем дома…

И пацан пулей вылетает из дома. Он катит по Рябиновому переулку. Вот на брёвнах – как на жёрдочках- пристроилась девчачья стайка. В кулачках – семечки, а из ртов-клювиков стартует шелуха.

– Здорово, Васёк!– подаёт голос девочка с волосами, выкрашенными в цвет апельсинового сока.

Но вместо ответа велосипедист жмёт на педали. И на это имеются веские причины. Анка! Девочка-беда!

В деревне к домашним животным относятся заботливо, но несколько отстранённо- как к будущему пропитанию. Эта уроженка Таракановки обожала живность. Удушающей любовью. Первой жертвой пал хомячок, которого воспитатели после Анкиных игр обнаружили бездыханным. За ним последовала декоративная мышка. Когда мёртвой нашли любимицу детворы аквариумную лягушку, перед родителями был поставлен ультиматум: или они забирают девочку-беду из детсада, или… Анку стали водить к бабушке. Там был котёнок, который вскоре зачах. Девочка оплакала его и собственноручно похоронила.

В школе Анку настигла первая любовь, звавшаяся «Василий Беспоповцев». Каждую перемену она угощала его жвачкой и семечками. Девочка-беда грызла семечки и жевала жвачку одновременно, на что даже пацаны не решались. Внимание такой особы польстило мальчишечьему самолюбию, и они стали, выражаясь по-местному, «ходить вместе», чему воспротивилась матушка Василия. Поликсея Ивановна начала встречать сына после уроков и уводить домой. Шаг, по мнению сельчан, беспрецедентный. Но однажды явившись в школу, женщина парочку не застала.

Тот, кто встретил в тот день Поликсею Ивановну на Монастырке, ни за что бы не догадался о снедавшей её тревоге: женщина не утратила размеренности в движениях. И это понятно, ибо унаследованная от предков собранность вырабатывалась годами тяжёлого труда, когда нужно рассчитывать силы, чтобы хватило на длинный рабочий день.

Но вот выплыла из-за поворота их изба… И тут что-то прокололо кожу правого предплечья. Угнездившись в локтевом сгибе, боль начала методично вгрызаться в хрящ. Женщина, прижав руку к груди, попыталась её утихомирить. Но та не сдавалась, и страдалица едва дотянула до ели в палисаднике. Это под нею Васёк появился на свет – памятным летом, когда на Севере стояли тридцатиградусная жара и сушь. Схватки застали в огороде, но она смогла добраться до спасительной тени. Хорошо, Соломка дома в ту пору оказалась. Чуть позже подоспела местная фельдшерица Эмилия, сразу взявшаяся за шприц. « Это против столбняка». Но примчавшийся Михей не позволил сделать укол. Он взял жену на руки и вместе с новорождённым, присосавшимся к материнской груди, бережно отнёс в избу.

И вот она снова прижата болью к стволу- единственной опоре ослабевшего тела.

А тем временем ритуал принесения клятвы верности завершился.Их узы скрепились кровью. Пущенная в ход иголка не причинила девочке-беде вреда: из указательного пальца выкатилась лишь алая бусинка. До сих пор не ясно, почему у Василия она вонзилась в вену на локтевом сгибе. Да, именно там, куда невидимый зверь поразил его мать. Произошло это синхронно или с временным интервалом – никто этим вопросом не задавался. Но то, что Поликсея почувствовала беду собственной плотью, было признано общественным мнением и вошло в таракановские предания.