– Прямо как в церковь!-не преминула заметить новоиспечённая собирательница фольклора.

– А ты предпочла бы заявиться к старикам в драных джинсах и…-Здесь «большуха» прикусывает язычок, считая неуместным упоминание Алькиного шлема, который зовёт про себя «скафандром». Москвичка делает вид, что не слышит хозяйку.Уложив рядом с диктофоном сладости, припасённые всё той же Светланой-Соломией для обитателей ДПС, барышня направляется к Монастырке.

Стариковское пристанище располагалось в бывшем купеческом доме. После революции купца с домочадцами отправили в зону вечной мерзлоты, а здание передали сельскому совету. В тридцатые помещение облюбовали энкавэдэшники: в нём разместилась администрация так называемого Тарлага. После смерти вождя народов большинство заключённых отправили домой, а в купеческом доме из-за бэби-бума открыли школу. Этим и объяснялось наличие во дворике скульптуры читающей девочки.

Встретила посетительницу «культмассовик» – женщина с замысловатым сооружением на голове. В её сопровождении Аля прошла в светлую просторную комнату, где бабушки в платочках и дедушка в капитанской фуражке что-то мяли в покрытых старческой гречкой кулачках.

– Мы делаем мукосольки,-пояснила культмассовик. -Данное занятие полезно для пальчиков. Мелкая моторика играет важную роль как в детстве, так и на закате жизни.

Аля попыталась вычислить долгожительницу, но все обитательницы ДПС казались на одно лицо. Угадав её затруднение, « головная башня»наклонилась к бабушке в вязаной кофте:

– Домна Трофимовна, к вам гости… Из самой Москвы!

Слабая тень улыбки осветила старушечье личико.

Васёк перед тем как доверить девушке диктофон провёл инструктаж, из которого та уяснила: самый непродуктивный ход – обращаться к информанту с просьбой общего характера: «Расскажите, пожалуйста, какую-нибудь местную быличку!» Нет, следует задавать конкретный вопрос, основанный на ранее полученной информации. Например, а правда ли, что в таракановских лесах водились волки с гривами?

– А правда, что здесь есть волки с гривами? Как у львов?

– Нынь нету. Сейцяс все вывелись.

– Кто ёго знат,– подключилась соседка Домны Трофимовны справа,-место худоё, проклёнутоё. Всяка нежить может приключиться.

– Слыхал я тожо. Была какая-то история про это. Забыл я цё-то,-заметил старичок в капитанской фуражке и тельняшке.-Помню только-зоопарк в войну разбомбило. Вот зверьё и набежало.

– Но если в избу зашли правильно – с Господом Богом да со священником… Или кота впереди пронесли. Дак это хорошо! Значит, хозяева ужо приняли …-вступила соседка Домны Трофимовны слева.

– Какие хозяева?-позволила себе вопрос Аля.

– Домовые,-буднично ответил старичок, как будто речь шла о домашних любимцах.

– Но тут скорее всего беспокоят нижние…– вмешалась соседка старичка.

– Нижние?

– Ну да. Те, которы расстреляны.

– О чём они?-обратилась к культмассовику обескураженная гостья.

– Не обращайте внимания! В старых головах много чего намешано.

Однако через некоторое время дама сочла возможным дополнить:

– В этом доме лагерное начальство располагалось. Случалось, что приговор незамедлительно приводили в исполнение. Прямо в подвале. –Женщина указала глазами на дощатый пол.– Но давайте не будем о печальном. У нас скоро музыкальный час. Послушаете наших певунов.

Алька не возражала. А чего оставалось делать, если она позабыла включить диктофон?

Между тем разговор шёл своим чередом.

– Старицёк там жил,-плела нить повествования Домна Трофимовна,-а после его смерти опохабили дом. Танцы там производили. Винцо пили. Стал унижаться дом. Вецёрухабыла. Народу полно! А дом –ухти!– в землю ушёл. Крицали там и шумели. И петухи пели. А нет –далёко вытащить. Нонь дак краны есть –дак, может, бы кого и выволокли. А тогда цего где было-то? Ницего – нигде. Вот цего!

– А вот есть ещё камень со следом святого!-подкинула тему интервьюер.

– Ферапонт был широкий…-согласилась миниатюрная старушка, располагавшаяся напротив долгожительницы. -Он был настоящий, он был натуральный. Его произвели в святые, потому цо он был оцень хороший целовек.

– Во так-то, сугревушка!*– старичок в «капитанке» повернулся к гостье.

В копилку Э.Э.: «сугревушка»– ласковое обращение к молодой особе.

– А почему они так говорят? Цо да цо?-приглушённым голосом спросила Аля «даму с башней».

– Потому как цивкуны!– разулыбалась культмассовик.– Родом из деревни Халуй. Там все так говорят.

– А дедушка –капитан дальнего плаванья?

– Что вы! Он дальше областного центра не бывал. Фуражка- это дань несбывшейся мечте.

– А вот говорят, что девочка в лесу похоронена.

Старики и старушки на эту информацию никак не прореагировали. Может, не расслышали.

Через некоторое время яблочки, домики и человечки из теста отправились на просушку. В комнату доставили гармонь и вручили «капитану». Стариковские пальцы задвигались по белым кнопочкам, и как по мановению волшебной палочки, божьи одуванчики обернулись молодухами. «Капитан» молодцевато тряхнул головой.

– Таракановски девцоноцки- отцаянный народ, ноци тёмные осенние гуляют напролёт!-

завела миниатюрная старушка.

– Молодец, Махонька!– похвалил «дюймовочку» кто-то из слушателей.

– Твой черёд, Домника!-обратились бабушки к Домне Трофимовне, и та не заставила себя ждать:

– Таракановски девцоноцки,

– Цёво-цёво-цёво!

Но дыхания долгожительнице не хватило – на помощь пришла культмассовик:

– Одна юбочка в коробочке

– И боле ничево.

Башня на дамской голове качнулась. « Сейчас рухнет!» Но она устояла.

И МОЛОТОЧКОМ- БЯМЦ-БЯМЦ!

Ножка была прохладная.

«Так холодит серебро».

Положив находку на дощатый пол, гость осмотрел мешок. На дне – кулёк из газеты. Верхние концы согнуты к центру и примяты. По канонам советской торговли. Пара секунд ушла на то, чтобы их разогнуть. Внутри – металлические пластинки.

« От четырёх до восьми сантиметров».-Определил на глазок Эрик.

« Спаси Господи и помилуй рабу болящую Екатерину» -значилось на одной.

Вотивные подвески!

Обычай подвешивания их к иконам пришёл из католичества, из Украины. Votum – на латыни «обет». По сути смягчённая форма жертвоприношения. При Петре Первом «воты» попали под запрет. Однако на Севере они сохранялись до начала двадцатого века.

Присев на стульчак, Эрик принялся рассматривать пластины. Сделаны из листового серебра в технике штамповки. Судя по клеймам – в мастерских серебряников Архангельска. На части из них – святые, стоящие в полный рост с руками, сложенными в молитвенном жесте, на других – руки, ноги, глаза, уши,сердца и даже грудная клетка с выпирающими рёбрами –то,что болит. Изготовлены скорее всего в начале двадцатого века, а может, и… Прийти к окончательному выводу не позволил грозный фатум в лице Вована. Под его ударами металлический крючок выскочил из петли- в дверном проёме нарисовался испещрённый татуировками торс.

– Всё слабит, аспирант?-ехидно вопрошал он, а не получив ответа уставился на ножку: -Что за хрень?-Повисла томительная пауза.– Клад? Тралли-валли- пассатижи…

Эрик прокашлялся и, наконец, выдавил:

– Для коллекционеров-сенсация.

Хозяин хмыкнул:

– Гляжу, у тебя, аспирант, челюсти с петель послетали.–Повелительный дёрг скошенным подбородком:– Пошли. Обмоем фарт*.

Из коллекции Э.Э.: «фарт»– удача.

И они вернулись на кухоньку. Расчистив стол от бутылок и закуски, в центр водрузили ногу, вокруг разложили пластинки. Подобную коллекцию «аспирант» видел лишь в Архангельском музее, куда она была доставлена историко-краеведческой экспедицией в шестидесятые годы прошлого века из церкви села Лельма.

Меж тем Вован раскупорил чекушку- водка яростно забулькала в стакане. Одним махом мужик влил его содержимое в глотку.