Павел Семенович Кузьмин тщательно продумывал все мельчайшие детали предстоящего дела. Он знал, что разведчик, как и минер, ошибается только один раз… Предстояла встреча с матерыми волками, которые прошли большую школу шпионского искусства и в достижении своих грязных целей не останавливались ни перед чем…

В квартире доктора Камнева царил полумрак. Мягкий свет большой единственной лампы, которая стояла на полу на высокой ножке, выхватывал из темноты кусок стола, покрытый бархатной скатертью, массивный буфет мореного дуба, старомодный диван с высокой резной спинкой и, как дань времени, новенький телевизор «Темп-3».

За столом сидели двое. Быть может, подействовала тихая музыка, которая неслась из приемника, или, скорее всего, допитая почти до конца бутылка коньяка, но беседа неожиданно приняла сентиментальный характер.

— Вы помните, конечно, Курт, как мы встречались с вами в годы войны у гаулейтера Эриха Коха? Он нас познакомил, вышел из кабинета, и вы через минуту схватились за оружие, когда узнали, что я американец. Вы всегда отличались близорукостью. Никак не могли догадаться, что американской разведке гораздо выгоднее дружить с вами, чем помогать Советам. А как вы были возмущены, когда я предложил сотрудничать с нами!.. Вновь рука потянулась к парабеллуму и, как гром с ясного неба, вас поразили мои слова, что многие эсэсовцы у нас на жаловании. Германия шла к печальному концу, и мы подбирали остатки опытной агентуры. Не правда ли, мы прекрасно о вас позаботились: подготовили документы на имя интенданта Курта Фогеля, чтобы вы попали в плен без риска быть повешенным, как военный преступник, выдали крупную сумму денег. Вы, кажется, часть из них использовали для засылки в СССР этой женщины с трудной фамилией — Пу-гов-ки-на?

— Откровенно говоря, Френсис, вы, американские разведчики всегда были любителями таскать каштаны из огня чужими руками, — ответил собеседник. — То вербуете наши старые кадры, которые еще не потеряли вкус к работе с пистолетом и ядом, то пытаетесь использовать так называемых перемещенных лиц, хотя большинство из них уже раскусили и ваши провокации, и вашу подлость…

Наверное, только коньяк развязал язык обычно осторожному Курту Фогелю, по документам Ивану Сергеевичу Зенину. Он знал отлично, что такие откровенные беседы с посланцами из-за океана, иногда заканчиваются пулей в затылок. Но, видно, Зенин чувствовал за собой силу…

— Вы не правы, Курт, — неискренне рассмеялся Френсис Блейк, один из лучших специалистов по «русскому вопросу» в специальном разведывательном управлении госдепартамента, — мне нелегко, черт возьми, достался этот приезд в Россию. Пришлось поднять на ноги нашу агентуру в Швеции, заплатить немалую взятку, чтобы меня включили как «энергетика» в делегацию, которая направлялась в Усть-Каменогорск. Бедные инженеры и не подозревали, что их новый «коллега», который присоединился к делегации за два часа до вылета самолета, умеет лучше взрывать гидротехнические сооружения, чем строить. Впрочем, и оружием нас научили владеть… Как мы здорово разделались с этим мальчишкой, который шел по нашим следам. Он действовал неплохо, но откуда ему было догадаться, что я уже успел вас встретить и договориться о дальнейших действиях. Правда, он чуть не спутал нам карты, когда вскочил в отходящий автобус, но, к счастью, попалось такси, а после этого трогательного русского кино мы закончили дело. Жаль, не успели отобрать оружие. Все-таки мы прошли хорошую школу, не правда ли, Курт?

Бывший оберштурмфюрер не успел ответить. В подъезде послышались пьяные голоса, в дверь кто-то требовательно постучал. Оба шпиона вскочили, щелкнули предохранители оружия.

— Это я, Лева, открой, дядя!

— Доктор, — брезгливо поморщился Блейк и, сунув никелированный браунинг в карман, пошел открывать дверь.

В комнату ввалился молодой человек лет 25. Шляпа была залихватски сдвинута на затылок, тонкая верхняя губа испачкана двумя полосками щегольских усиков, дикие цвета галстука и одежды могли бы раздразнить любое животное.

— Хэллоу, джентльмены! Я не опоздал на файф-о-клок?

— Что случилось? Почему вы рано вернулись? — резко спросил Френсис Блейк.

— Не хватило «мани», сэр. Разве триста рублей это деньги? — в пьяном полупоклоне изогнулся владелец экстравагантного костюма. Он хотел еще что-то добавить, но бессильно взмахнул рукой и капризно заявил: — Спать хочу.

Через несколько минут из соседней комнаты донесся храп владельца квартиры Льва Михайловича Камнева, зубного техника по профессии и стиляги по призванию.

— Где вы нашли эту падаль? — Курт презрительно ткнул рукой в соседнюю комнату.

— Тсс… Его подобрал в коктейль-холле наш военный атташе капитан Джемс Паркер. Отец у Льва работает на Дальнем Севере и шлет сыну немалые деньги, которые он пропивает в компании таких же бездельников. В трудную минуту Паркер выручил его, потом еще раз ссудил деньги. Конечно, Лев не знал, кто этот человек. Джемс выдавал себя за инженера-дорожника. В один прекрасный день он попросил разрешения переночевать в пустующей квартире Камневых, в следующий раз привел с собой еще кого-то… Короче говоря, когда Лев попробовал проявить свою самостоятельность, Паркер показал ему девять расписок на кучу денег, пригрозил разоблачением, и «доктор» сдался. Камнев оказался с гнильцой внутри. На этот раз Джемсу повезло. Ведь он пытался завербовать еще троих, как их здесь зовут, «стиляг», тратил на них деньги, но ребята быстро сообразили, в чем дело, и пришли в КГБ. Пропали деньги из «спецфонда» посольства, а Джемс вынужден был два месяца не выходить на улицу. Однако я сегодня разболтался. Давайте еще раз поговорим о передаче карты района «икс» в руки заинтересованных лиц и будем ложиться слать. Я очень устал, послезавтра делегация шведских инженеров, которая сейчас гостит в Москве, выезжает на Родину, и мне неудобно здесь задерживаться…

Через сорок минут погас огонек в окне второго этажа нового дома по улице Первая Мещанская.

Эти два человека были основными соперниками в борьбе за карту района «икс». Они не знали друг друга, никогда не встречались и не были знакомы. Но если капитан Джемс Паркер уже торжествовал победу, предвкушая повышение по службе и увеличение текущего счета в банке, то майор Кузьмин не думал о почестях и наградах. Как терпеливый охотник, он осторожно расставлял капкан на опасного зверя. Оба вышли на улицу в одно и то же время, но из разных зданий.

Капитан Паркер покинул угрюмое серое здание посольства на улице Чайковского, над которым лениво полоскался звездно-полосатый флаг.

Павел Семенович Кузьмин, отдохнувший от дальнего пути в гостинице, ехал в Комитет государственной безопасности.

И в те же часы, когда Джемс Паркер беспокойно шнырял в стареньком синем пиджачке по московским рынкам, магазинам и закусочным, стараясь подслушать обрывки разговоров, в одной из комнат КГБ шел разговор о его судьбе.

Полковник Знаменский рассказал Кузьмину:

— Мы давно следим за ретивым капитаном. Он нарушает все нормы дипломатического этикета, а этот случай с картой — последняя капля в переполненной чаше его проделок. Основная задача — помешать капитану доставить карту в здание посольства, и в то же время важно поймать его на месте преступления. Вам, майор Кузьмин, будут помогать в этой операции два сотрудника: Юрий Черепанов, — он протянул руку в сторону невысокого худощавого офицера с твердым волевым лицом, — и Аркадий Бондаренко.

Со стула поднялся широкоплечий, коренастый крепыш со значком мастера спорта на кителе.

— Аркадий Бондаренко, — отрекомендовался он.

Лев Михайлович Камнев зевнул и, морщась, потер пальцами виски. До чего же болит голова! Зря вчера так переусердствовали в «Метрополе». А здорово напугал этих двух «гостей», когда вернулся домой. Так им и надо. Подумаешь, купили за несчастную тысячу…

Продолжительный звонок в прихожей прервал мысли. Лев Михайлович вздрогнул. С тех пор, как он узнал, во что ему обошлись долги, Камнев все время чувствовал себя в подводной лодке, которая все ниже опускается на дно. Гулко стучит в голове, и вот-вот бушующие волны ворвутся внутрь, раздавят, сметут… Он трусливо вглядывался в каждого прохожего на улице, вздрагивал, услышав поблизости громкий голос, и почти физически ощущал на плече тяжелую руку человека в форме, который жестко предлагал: «Пройдемте со мной»… Еще один требовательный звонок. Кто там еще? Ведь только что ушел этот Зенин.