…Все это Сергей вспомнил ярко и отчетливо. События последних дней пронеслись перед взором, как на освещенном киноэкране.

«Проходимцы», — с ненавистью подумал Кравцов.

Надо было передать о случившемся на центральную базу. Он решительным шагом направился к одноместной палатке, которую ее владелец, радиотехник Сеня Кизнер, огненно-рыжий одессит, отличный радист и любитель веселых песенок, гордо величал радиорубкой.

Сеня поднял глаза, полные слез и тоски.

— Я бы их задавил своими руками! Это же надо такое натворить, — и он молча показал на обломки радиоаппаратуры.

— Сеня, Сенечка, сделай все, что можно, — бросился к нему Сергей. — Надо немедленно сообщить.

— Два дня работы, — мрачно ответил радист.

Кравцев вырвался из палатки, и брезентовые двери резко хлопнули, как парус, наполненный внезапно ветром. Он подбежал к палатке начальника, где тщательно укрытый старым плащом стоял М-72 с коляской, неплохой мотоцикл, уже изрядно потрепанный на степных просторах.

«Если по 70 км в час выжимать, то за несколько часов успею в город. Надо захватить хлеб, консервы, флягу с водой не позабыть. Брать ружье или нет?» — гулко стучали мысли в голове, пока Сергей шарил в тумбочке, разыскивая ключ.

Через полчаса, когда солнце больно хлестнуло жаркими лучами по палаточному городку, все было готово к отъезду.

Пыльный столб, казалось, поднялся до ярко-синего неба, взревел мотор — и мотоцикл двинулся в дальний путь. Несколько человек, провожавших Сергея, постояли, пока не исчезла вдали черная точка, и не растаял в воздухе натужный рев мотора, работавшего на предельных оборотах. Потом молча разошлись по палаткам.

…Проселочная дорога ложилась серой лентой под колеса мотоцикла. Треск выхлопной трубы сливался в один стреляющий звук. Напряжение гонки отодвинуло назад, в пространство, мрачные и горькие мысли.

Дорога свернулась петлей, огибая кустарники карагача. Здесь был родник. Сергей мельком взглянул в сторону и сразу нажал на ручной и ножной тормоз. На песке темнела человеческая фигура.

Кравцов подошел поближе. Он нагнулся, потряс за плечо человека и потом, решившись, перевернул его на спину. Сергей невольно вскрикнул.

Перед ним, неловко подвернув руку, лежал Васька «Клык». Открытые глаза застывшим взглядом смотрели в бездонное небо. Повар был мертв.

Только к вечеру Сергей добрался до Караганды. Он въехал в город со стороны Михайловки, промчался мимо парка, где собиралась в этот предвечерний час нарядная публика, мазнул светом фары по громадным витринам магазинов и резко затормозил возле здания облисполкома. Справа из-за летнего кинотеатра замигала красными лампочками новая телевизионная мачта, вечерние сумерки окутали город.

Большое совещание по вопросу развития производительных сил Центрального Казахстана шло третий день. Один за другим инженеры и хозяйственники, ученые и партийные работники поднимались на трибуну и с гордостью рассказывали о перспективах развития этого богатейшего края, делились планами и мечтами.

Участники совещания и не заметили, как солнце спряталось за здание областной типографии, и вечер украдкой заглянул в зал.

Наконец, секретарь обкома партии одной шутливой репликой прекратил горячие прения, объявил перерыв до следующего дня, и все шумно потянулись к выходу, разыскивая в карманах папиросы и спички.

Почти каждый с удивлением и любопытством поглядывал на запыленный и измятый костюм мужчины, который сидел в приемной, мрачно рассматривая картину над столом технического секретаря.

Начальник геологической партии выходил одним из последних. Он даже не сразу обернулся, когда Сергей его негромко окликнул.

— Вот уж не ожидал… — весело начал он, но осекся на полуслове, встретив взгляд Кравцова.

— Алексей Петрович, карта пропала, — едва шевеля губами, почти беззвучно прошептал Сергей.

— Что?! — Громадная рука схватила Кравцова за грудь и, встряхнув, подняла с дивана. — Ты понимаешь, что говоришь?!

Но когда увидел, что его главный инженер, обычно неспокойный и ершистый человек, которого он, откровенно говоря, недолюбливал, молча наклонил голову и прикусил до крови губу, то сразу и бесповоротно поверил в несчастье.

— Надо действовать, и немедленно. Сейчас поедем в Комитет государственной безопасности. Ах, да ведь уже вечер… Что делать? Придется звонить домой.

Он взглянул на список телефонов, лежащий под стеклом, и медленно, преувеличенно старательно вталкивая громадный палец и вертушку, набрал номер.

— Кенес Булатович, хочу к вам в гости зайти, случилась беда.

Сергей на расстоянии услыхал, как спокойный твердый голос с едва уловимым акцентом сказал:

— Милости просим, я в новом доме живу, на улице Ленина, там, где комиссионный магазин…

…Подполковник сам открыл дверь. На шее у него сидел краснощекий мальчишка лет пяти. Он весело смеялся.

— Вот, сам хозяйничаю, — немного смущенно объяснил Кенес Булатович. — Жену прямо из мединститута вызвали в район на срочную операцию, а я остался с сыном. Алмас, иди поиграй в своей комнате.

Через минуту перед геологами сидел внимательный и сосредоточенный человек, готовый выслушать и помочь. И все время, пока Сергей сбивчиво, волнуясь, излагал события последнего дня, подполковник Мухамеджанов сидел молча, ничем не высказывая своего отношения, и только черные умные глаза выдавали напряженную работу мысли.

— Вы говорите, что взяли тело Василия Клыкова с собой? Это интересно. Осматривали, нет? Побоялись? Ну и правильно. Только могли напортить. Сейчас я вызову работников научно-технического отдела, и проведем экспертизу.

Он задумчиво постучал костяшками пальцев по столу и спросил:

— Почему они так торопились? Неужели ждали вашего отъезда, Алексей Петрович?

Сергей вспыхнул, жаркий румянец обиды выступил на скулах, но он смолчал.

Начальник партии, обдумывая каждое слово, медленно сказал:

— Видите ли, неделю назад мы закончили всю работу по составлению карты, получены очень интересные и ценные данные. Но вот как об этом могли узнать посторонние — ума не приложу.

— Ну, здесь, кажется, придется приложить ум нашим работникам, — шутливо заметил подполковник. Он уже успел переодеться и вызывал дежурную машину.

Сынишка выскочил, обиженно надув губы, и протянул:

— Опять уходишь, а говорил — весь вечер играть будем.

— Надо, Алмасик, надо, бала родной, — подполковник нагнулся, звонко чмокнул ребенка в щечку и, постучав в соседнюю дверь, попросил:

— Присмотрите за моим человечком.

Соседка притянула к себе Алмаса, который готовился зареветь, а подполковник уже спешил к машине, сигналившей во дворе. Геологи еле за ним успевали.

Старший лейтенант Сергиенко коротко и деловито докладывал результаты осмотра.

— Клыков убит выстрелом в спину. Все документы исчезли. Только в подкладку пиджака завалилось письмо из Усть-Каменогорска, от девушки. В руке был зажат шелковый платочек с вышитой меткой «О. Я.»

Сергей вздрогнул, и чуть не прослушал пояснение сотрудника КГБ.

— Платочек пахнет «Белой сиренью».

— Вы, кажется, Юрий, даже какую-то работу пишете по исследованию различных запахов и смесей, — поинтересовался Мухамеджанов.

Старший лейтенант смущенно улыбнулся.

— Да, товарищ подполковник. Кстати, одежда Клыкова посыпана табаком. Это для того, чтобы собака не взяла след.

— Квалифицированный почерк. Работал мастер своего дела. По каким линиям будем вести расследование?

Кенес Булатович повернулся к геологам и извиняющимся тоном предложил отдохнуть в приемной. Когда Сергей и Алексей Петрович вышли, он внимательно посмотрел на работников управления.

Старший лейтенант Сергиенко сидел прямо, немного скованно. Он знал, что свое дело закончил и не торопился высказывать мысли, предположения. На холеном, гладко выбритом лице даже появилась легкая тень скуки.

Толя Скворцов, молодой парень, которого недавно в порядке повышения перевели из милиции на сложную оперативную работу, тянул руку вверх, словно на уроке в школе. У него было наготове не менее десятка вариантов поисков преступника.