— Вам вовсе не обязательно ходить через дом, — сказал он, не удостоив Полли даже короткого взгляда. Прозвучало это настолько грубо и резко, что девушку даже передернуло. Доктор Доу таким образом напоминал ей, что она — не гость в этом доме, а всего лишь родственница его работницы, прислуги. Если до этого у Полли и было гадко на душе, то сейчас гадость затопила ее всю. — Вам стоит ходить через заднюю дверь и флигель.

— Конечно-конечно, — сконфуженно пробормотала девушка, но Джаспер громко и зло выкрикнул:

— Нет, вы можете ходить через дом, мисс Полли! Не слушайте его!

Доктор Доу медленно поднял голову и пронзил племянника ледяным взглядом.

— Может быть, мне стоит напомнить, что это не твой дом и ты не имеешь права здесь командовать? Вроде бы ты здесь тоже всего лишь временный постоялец. И на твоем месте я бы радовался уже тому, что тебе самому позволено ходить через дом.

Мальчик гневно сжал кулаки. Его лицо раскраснелось так, будто он поднес его к жаркой печке.

И хоть Джаспер глядел на доктора с яростью и ненавистью, его эмоции ни в какое сравнение не шли с вспыхнувшей, точно керосиновая горелка, тетушкой Евфалией.

Экономка вскинулась и возмущенно произнесла:

— Что вы себе позволяете, доктор?! Вы не можете говорить так с мальчиком — он подобного не заслуживает! И вам следует попридержать тон в присутствии дам. Вы ведете себя невоспитанно и неприемлемо! Я советую вам вспомнить, что вы джентльмен!

— Обойдемся без ваших советов, миссис Трикк, — резко ответил доктор Доу.

— Вы ведете себя так, доктор, что сейчас я вынуждена признать: миссис Баттери, моя подруга, которая всегда о вас не слишком лестно отзывалась, в чем-то права.

— Боюсь, ее мнение так же ничего не значит, — отчеканил доктор. Почувствовав, что все объединились против него, он сложил папку, поднялся на ноги и направился к лестнице. — Ужин отменяется. Попрошу меня не беспокоить.

— Кажется, вы и так слишком уж обеспокоены, — бросила вслед ему экономка. — Поддержанием своего высокомерия!

Доктор Доу на это ничего не ответил, посчитав ее слова недостойными его внимания, гулко протопал по лестнице и скрылся на втором этаже. Спустя какое-то время хлопнула дверь его кабинета.

В гостиной поселилось тяжкое, нехорошее, вязкое молчание. Прервала его миссис Трикк.

— Я надеюсь, хотя бы вы, мастер Джаспер, поужинаете.

— Нет, — со злостью выпалил мальчик, взял книгу и отправился в свою комнату.

Тетушка Евфалия и Полли остались в гостиной вдвоем.

— Что… что произошло? — испуганно спросила девушка.

Миссис Трикк не ответила, развернулась и покинула гостиную.

***

Лиззи Хоппер осуждающе и непонимающе глядела на старшего брата, который все вертелся у большого зеркала на гардеробной дверце, и никак не мог правильно повязать галстук.

— Мне все это не нравится, — сказала она, на что брат пробормотал что-то неразборчивое в ответ. Он был слишком занят и сосредоточен, то и дело сбивался и негромко ругался — дело в том, что он надевал галстук впервые в жизни и очень боялся сделать что-то не так, ведь Бэнкс его потом на смех поднимет.

— Что ты там бурчишь себе под нос? — спросила сестра. — Ты помнишь, что мы говорили о бурчании под нос, Хмырр?

— Помню, Лиззи, помню, — Хмырр Хоппер поглядел на сестру утомленно и тут же вернулся к сражению с галстуком.

Сказать, что Лиззи была обеспокоена, значит, ничего не сказать. На себя ее брат сейчас совсем не походил. Зачем-то достал со дна сундука старый отцовский костюм в клетку — он едва в него влез: девушка могла бы поклясться, что пару раз слышала треск швов. Каминной золой натер туфли, в которых до того жили мыши. Так более того — еще и надушился парфюмом, который также откопал где-то на чердаке. Запах в комнате стоял просто невыносимый — только гремлинов травить. Лиззи совершенно не узнавала брата.

— Мы говорили, что у нас с тобой не должно быть никаких секретов. Ты помнишь об этом? — строго спросила Лиззи. Девушка очень волновалась за брата, поскольку знала, что Бэнкс снова во что-то его втянул.

Начать с того, что вернулся домой Хмырр уже затемно. Смена на вокзале должна была закончиться три часа назад, и в пабе брат не был — он ее всегда предупреждал, когда собирался идти в «Колокол и Шар». При этом он куда-то дел свою форму и, когда, наконец, удосужился явиться, вид его был крайне неподобающим и вызывал целую гору вопросов. Он так и не ответил, откуда взялся под глазом синяк, лишь глупо хмыкнул и заявил, что Бэнксу досталось покрепче, а сам он не прочь получить от того же кулачка синяк и под другой глаз. Но это еще полбеды. Хуже было то, что он наотрез отказался ужинать! Сказал, что не голоден, и добавил: «И вообще я ненадолго — переоденусь только: у меня еще дело в городе…».

Лиззи наполнил страх. Ей вдруг показалось, что ее брат отдалился, что его крадут у нее. Она почувствовала себя маленькой, одинокой и беззащитной. Прямо как в тот день, когда их мать умерла, а она осталась наедине со злобным отчимом, который и сжил маму со свету. Но тогда появился Хмырр и спас ее, забрал с собой, а теперь и он собирался исчезнуть.

Брат будто прочитал ее мысли и бросил взгляд на Лиззи через зеркало.

— Ну, не расстраивайся, Лиззи, — пробасил он. — Это просто очередное полицейское дело.

— Правда? — вскинулась девушка. — Когда это ты выходил из дома без формы? Когда хранил от меня секреты? До добра это не доведет. Во что ты влез?

— Обычное полицейское дело, — повторил Хмырр.

— А вот и необычное. Ты, как вернулся, все витаешь в облаках!

— Нет уж, хватит с меня этих облаков. Я ими сыт по горло.

— Тебя что, пыльным мешком прихлопнуло?

— Нет, мешков там не было, — Хмырр добродушно (в ее понимании, глупо) улыбнулся. — Только гнилые доски и какая-то мерзкая слизь. Но в нее влез Бэнкс, а я не влазил, вот честное слово! Я помню, что ты запрещала мне влазить во всякую слизь.

— Хмырр, — твердо проговорила Лиззи. — Мне не до твоих шуточек. — Она устала глядеть на бессмысленные потуги брата в борьбе с галстуком, подошла и помогла ему. — Мне кажется, что дело не только в каком-то там расследовании. Ты… ты собираешься меня бросить? Хочешь убежать?

В глазах девушки появились слезы, голос надломился. Хмырр испугался не на шутку.

— Нет, Лиззи, не говори так.

— Тогда что? Куда ты сейчас идешь?

— Я не могу сказать. Бэнкс не позволил…

Она замерла с на две трети завязанным галстуком в руках. Хмырр, который был вынужден стоять в крайне неудобной позе, склонившись к ней, почувствовал, что спина начала ныть.

— Еще бы, он тебе не позволил! Куда ты идешь?

— Ну, в кабаре и…

И хоть одновременно потерять и обрести дар речи решительно невозможно, но именно это и случилось с Лиззи Хоппер.

— Что?! В кабаре?! — ошарашенно воскликнула она. — Ты что, совсем спятил?! Какое еще кабаре?!

— «Три Чулка», — беззаботно пояснил Хмырр. — Это на улице Граббс. Недалеко от моста Сирот.

— Я знаю, где это! Зачем ты туда идешь?

— Ну, расследование, я же говорил.

— Не лги мне, Хмырр Харрингтон Хоппер!

— Я не лгу. — Брат, огромный, едва недостающий макушкой до потолка, вынужденный согнуться в три погибели, чтобы уместиться в гардеробном зеркале, совсем поник от напора хрупкой и маленькой Лиззи. — Понимаешь, мы обыскали квартирку этого гадкого сыщика Граймля и обнаружили у него открытки, ну, ты знаешь, с певичкой Фифи Фуантен — он не пропускал ни одного ее кабаре-вечера в «Трех Чулках». И как раз сегодня она выступает снова. Граймль — большой ее поклонник, он ни за что не пропустит ее выступления, и там-то мы его и сцапаем. К тому же, вряд ли он возьмет с собой свою мерзкую таксу, без нее он не сможет огрызаться…

— А зачем весь этот маскарад? — подозрительно спросила Лиззи.

— Ну, чтобы слиться с толпой. Мы действуем…

— Еще раз ты произнесешь вслух это слово, я не знаю, что сделаю! Это переходит все рамки! Костюм, парфюм! Ты даже какое-то имя себе нелепое выдумал!