Помещен в начале этой книги, а не в ее конце для того, чтобы объяснить читателю, почему Джо Алекс, до сих пор не любивший жизнь в деревне, купил себе домик с садиком и пригласил сюда на уик-энд трех своих лучших друзей: Каролину Бекон и Беньямина Паркера с супругой.

Он это сделал по следующим причинам.

Во-первых, знал, что действие его нового романа должно происходить в определенной обстановке, а именно: в загородном доме, после захода солнца, посреди лесов и полей, когда засыпают звери и просыпаются нетопыри и ночные бабочки — тысячи бесшумных, мохнатых насекомых, живущих в темноте и постоянно стремящихся к свету. Одно из этих красивых, безвредных созданий называется Atropos L, но все человечество знает ее исключительно как бабочку Мертвая голова. Так вот именно Мертвая голова, у которой на спине расположилось изображение черепа, и играла большую роль в повествовании Алекса.

Во-вторых, Алекс знал, что прочесть рассказ о трагедии ему предстоит в ближайшее время. Со дня убийства минул месяц, оно уже исчезло со страниц печати, потускнело в памяти людей, но мисс Каролина Бекон и миссис Розмари Паркер постоянно напоминали, что Алекс должен посвятить их во все подробности этого удивительного дела. Поэтому, если он хотел купить домик с садиком, ему следовало сделать это немедленно.

Третью причину, по которой он решил купить домик, Джо изложил мисс Каролине Бекон за неделю до того, как прочел новый роман друзьям. Вернемся к тому дню.

Каролина Бекон и Джо Алекс сидели друг против друга за столиком в ресторане, помещавшемся в большом саду на крыше многоэтажного дома.

Вечер был теплый, и Каролина сняла легкую накидку, открыв красивые плечи, покрытые ровным золотистым загаром. Легким движением она отставила чашку и подвинула к себе треугольный, с ароматом пунша, кусок торта.

— Джо, ты слышал, что я сказала? — чуть заметно улыбнулась она.

— Ну конечно! — сказал он, стараясь, чтобы это прозвучало как можно убедительнее. — Каждое слово!

Но честно говоря, он слышал слова, но не вникал в их смысл, хотя знал, что Каролина спрашивает его об одном и том же во второй раз. Но о чем?

— Конечно! — повторил он. — Но почему ты спрашиваешь об этом?

Она слегка нахмурилась.

— Жулик, теперь я убедилась, что ничего ты не слышал. Я спросила, когда, наконец, ты расскажешь мне об этом деле с бабочкой. А заодно я хотела уведомить тебя, что через три недели уезжаю в Египет… — И, видя изумление Алекса, добавила: — Мы будем копать неподалеку от Сиди-Хафра. Профессор Николс абсолютно убежден, что там находятся захоронения последних двух фараонов седьмой династии. Один из них… впрочем, довольно о фараонах. Если я не узнаю историю бабочки в ближайшее время, мне не узнать ее никогда. После возвращения появится множество других дел.

— К сожалению, это была не моя личная тайна… — Джо с такой экспрессией развел руками, что чуть не опрокинул вазу с цветами. — У Паркера было с этим делом множество хлопот, различные высокопоставленные особы настаивали на полной конфиденциальности, а кончилось все тем, что пресса получила сообщение о самоубийстве. Если бы кто-нибудь из репортеров тогда напал на след, полиции пришлось бы долго и трудно объяснять, что к чему. Поэтому мы оба, то есть Паркер и я, решили обо всем молчать, пока не пройдет какое-то время. Конечно, «Дело Мертвой головы» так и останется тайной, но — он слегка улыбнулся — супруга заместителя начальника следственного отдела Скотленд-Ярда и ты, которая являешься… являешься… ну в общем являешься, — закончил он, не найдя нужного слова, — вы имеете право знать все. Но повторяю еще раз, что…

— По-моему, я еще ни с кем не обмолвилась ни словом о твоих делах, Джо? — Мисс Бекон была слегка обижена. — И не мне напоминать, что уже раз сто множество репортеров использовали десятки способов, чтобы вытянуть из меня что-либо. Ты ведь так до противного популярен. — Она чуть-чуть скривила губы. — Впрочем, можешь, конечно, никогда ничего мне не говорить. В конце концов, ты знаешь, что я не считаю эту область жизни такой уж интересной…

— Да, конечно… — Джо грустно покачал головой. — Я отлично понимаю, что выкапывание старых черепков и подгрызенных термитами скелетов имеет свои прелести и при желании может считаться лучшим занятием под солнцем. Археология — прекрасная наука. Я горжусь тобой! — Он рассмеялся и положил ладонь на ее маленькую, но сильную руку. — Шучу, дорогая… Даю слово, что еще на этой неделе ты и Розмари Паркер будете знать все. Я изменил только имена, названия и некоторые личностные черты героев. В остальном все осталось как было.

— Ты написал об этом? Когда?

— В течение двух последних недель.

— А как называется роман?

— «Бесшумно и грозно за ним я летела…» — сказал Джо и слегка покраснел, предвидя следующий вопрос.

— О Господи! — Каролина вздохнула. — И откуда же эта цитата?

— Из «Эвменид»…

— Эсхил! В каждом бестселлере ты используешь в названии какого-нибудь моего любимого автора.

— Конечно… — Джо скромно потупился. — Но я сам перевожу эти отрывки, а заодно самообразовываюсь. — Он рассмеялся. — Кроме того, я популяризирую старичков в наше время, когда огромное большинство людей считает, что Эсхил это кличка скакового жеребца или одно из названий ревматизма. И потом, цитаты — готовые названия для криминальных романов… Я связываю приятное с полезным… Впрочем, я могу и изменить название. Скажем так: «Мертвая голова». Угадай, о чем я сейчас думал?

— Скорее всего о каком-нибудь несчастном, которого некий неизвестный отправил во владения Всевышнего. А название не лучше: «Мертвая голова» — Бр-р-р! Ну да ладно. Пусть так. Однако о чем же ты думал?

— Я думал кое о чем гораздо более приятном, чем о мертвецах, я думал о… — Он замолк и посмотрел на нее исподлобья. — Я всегда знал, что не отношусь к людям с неизменными взглядами и постоянными привычками. Но мне казалось, что я твердо знаю, чего не люблю…

— Согласна на первое, — кивнула головой Каролина.

— Между тем, — продолжал Алекс, не обидевшись на ее замечание, — мне всегда казалось, что я не люблю сельской жизни. Родился я в Лондоне и хотя много путешествовал, а иногда по приглашению знакомых бывал в деревне, но всегда считал, что не смогу жить вдали от города…

— Какой прелестный отрывок из биографии, — заметила Каролина и вздохнула. — Может показаться, что ты умер и я читаю некролог в газете. Представляю себе траурную колонну за твоим гробом: все полицейские и все преступники Лондона маршируют в ногу… ты, кажется, любишь похоронный марш Шопена?

— Ну конечно! Но я думаю, что в траурной колонне оказалась бы и некая знакомая мне дама, если бы, конечно, в этот момент не сидела бы в каком-нибудь забытом Богом уголке Земли и не ковырялась бы в носу у мумии Аменхотепа Среднего. Ты бы хоть поплакала?

Вопрос был задан так легко, что Каролина уже собралась было объяснить, как ее развеселила бы весть о его кончине, но она промолчала и потупилась. Потом тихо сказала:

— Ты же знаешь, Джо…

— Гм… — Алекс кашлянул. — Да. О смерти нельзя говорить после сытного ужина, потому что человек становится сентиментальным. Возвращаясь к тебе: я вижу, ты не можешь угадать, о чем я думал.

— Нет… — Каролина покачала головой.

— Так вот: я решил переселиться в деревню.

— В деревню?! — У нее округлились глаза. — Как это, в деревню? Не хочешь же ты сказать, что…

— Нет, не совсем то… Я не хочу сказать, что уезжаю на край света. Но я купил вчера домик, к которому с севера примыкает мрачный, запущенный сад, а с юга перед ним подстриженный газон, похожий на теннисный корт. Вокруг растут розы, жасмин, магнолия и… какие-то цветы… Не помню названия.