Инспектор Пател подозревал, что Рахул действительно покинул Индию. Ничего утешительного для Нэнси в этом не было. Избрав путь добра, она хотела, чтобы все разрешилось и зло было наказано. Увы, но Нэнси придется ждать двадцать лет до простого, но содержательного разговора с доктором Даруваллой, в котором им обоим откроется, что они знали одного и того же Рахула. Однако даже такой настырный детектив, как З. К. П. Пател, не мог и предположить, что убийцу, который изменил свой пол, можно найти в клубе «Дакворт». Более того – в течение пятнадцати лет Рахул там не показывался, или, по крайней мере, появлялся не очень часто. Он чаще пребывал в Лондоне, где, после длительного и болезненного завершения операции по смене пола, получил возможность с большей энергией и самоотдачей заниматься тем, что он называл своим искусством. Увы… избыток энергии и готовность к самоотдаче не слишком скажутся на развитии его таланта или диапазоне оного; Рахул в своем «творчестве» сохранил те же черты мультяшности, которыми был отмечен тот рисунок на животе. Он пронес по жизни и склонность к сексуально непристойной карикатуре.
Основной темой рисунков Рахула оставался непотребно веселый слон с одним вскинутым бивнем, подмигивающим глазом и струями воды из опущенного хобота. Размеры и формы пупков его жертв дали художнику возможность разнообразить варианты подмигивающего глаза – столь же разнообразны по густоте и цвету волосяного покрова были лобки убитых женщин. Неизменной оставалась лишь прыскающая из хобота вода – слон с видимым безразличием распылял воду над чем угодно. Многие из убитых проституток брили лобки, но, похоже, слон не обращал на это внимания или же ему было все равно.
Но дело было не только в сексуально извращенном воображении – в Рахуле шла настоящая война по поводу самоидентификации личности, что, к его удивлению, так и не прояснилось после успешного завершения долгожданной смены пола. Теперь Рахул внешне был исключительно женщиной, разве что не мог иметь детей, однако отнюдь не желание забеременеть заставило его стать ею. Тем не менее мечта о том, что новое сексуальное самоопределение успокоит его разум и сердце, оказалась иллюзией.
Рахул ненавидел себя, когда был мужчиной. В компании гомосексуалов он опять же никогда не чувствовал себя одним из них. Но он также находил мало общего со своими коллегами-трансвеститами – среди хиджр или зенана Рахул чувствовал, что он не такой, как они, – что он выше и лучше. Ему не приходило в голову, что они довольны быть такими, какими они были, – Рахул был недоволен собой всегда. Есть несколько способов стать третьим полом; но уникальность Рахула была неотделима от его порочности, которая касалась и его отношений с коллегами-трансвеститами.
Он терпеть не мог преувеличенно женские манеры большинства хиджр и зенана; он считал, что их вызывающие наряды свидетельствовали о неисправимом женском легкомыслии. Что же касается традиционного дара хиджр благословлять или проклинать, Рахул не верил, что они обладали таким даром; он считал, что они просто выставляли себя напоказ либо для развлечения самодовольно-пресыщенных гетеросексуалов, либо для потехи более традиционных гомосексуалистов. В гомосексуальном сообществе, по крайней мере, были те немногие, такие как Субодх, покойный брат Рахула, кто вызывающе выделялся на общем фоне; они демонстрировали свою сексуальную ориентацию не для развлечения пугливых, но для дискомфорта нетерпимых. Однако, по представлению Рахула, даже такие смелые личности, как Субодх, оказывались уязвимыми, поскольку рабски искали привязанности со стороны других гомосексуалистов. Рахулу было невыносимо видеть, насколько по-женски Субодх позволял Невиллу Идену доминировать в их отношениях.
Рахул воображал, что, только сменив пол, он, а точнее, она сможет доминировать как над женщинами, так и над мужчинами. Он также представлял, что, как женщина, он почти или совсем перестанет испытывать зависть к женщинам; он даже надеялся, что у него исчезнет желание издеваться над ними и причинять им боль. Он не был готов к тому, что так и не перестанет ненавидеть женщин и что его желание унижать их никуда не денется; его особенно оскорбляли проститутки – и прочие женщины, вольного, как он считал, поведения – отчасти из-за того, как легко они относились к своим сексуальным услугам, а также потому, что они воспринимали свой пол как нечто само собой разумеющееся, тогда как Рахулу пришлось обрести его через упорство и боль.
Рахул полагал, что, пройдя через суровые испытания, которые он сам себе назначил, он станет счастливым; однако ярость в нем не утихла. Как и некоторые (к счастью, таких немного) настоящие женщины, Рахул презирал тех мужчин, которые искали его внимания, но в то же время он весьма желал тех мужчин, которые оставались равнодушными к его очевидной красоте. И это была только половина его проблемы; другая половина заключалась в том, что его потребность убивать некоторых женщин осталась (к его удивлению) без изменений. Задушив или до смерти забив свою жертву – последнее было предпочтительней, – он не мог противиться желанию оставить подпись в виде своего художества на мягком, податливом животе – живот убитой женщины Рахул предпочитал всем прочим носителям, это был его холст.
Бет была первой; убийство Дитера не запомнилось Рахулу. Но непосредственность, с которой он прикончил Бет, и абсолютная индифферентность ее живота к перу из прачечной явились такими мощными возбудителями для Рахула, что в дальнейшем он уступил им.
Это и усугубляло его трагедию, так как смена пола не помогла ему вступить с женщинами в дружеские отношения. И поскольку до сих пор Рахул ненавидел женщин, он понял, что так и не смог стать одной из них. Далее – его одиночество в Лондоне усугублялось тем, что Рахул ненавидел и своих товарищей-транссексуалов. Перед тем как его прооперировали, он прошел многочисленные психологические тесты. Очевидно, они были поверхностными, коль скоро Рахулу удалось изобразить полное отсутствие у него сексуальной агрессии. Он видел, что дружелюбие и своего рода нарочитая, избыточная симпатия, которые он проявлял, впечатлили психиатров и сексопатологов.
У него были встречи с другими потенциальными транссексуалами, как с теми, кто записывался на операцию, так и с теми, кто находился в стадии «тренировок» перед операцией, которая превращала их в женщин. Завершенные транссексуалы также присутствовали на этих мучительных встречах. Предполагалось, что он должен радостно влиться в общество завершенных транссексуалов, просто посмотрев, насколько они стали настоящими женщинами. От всего этого Рахула тошнило – ему была ненавистна мысль, что кто-то может сравнить себя с ним, Рахулом. Нет, он знал, что он не такой, как все они.
Его ужасало, что эти завершенные транссексуалы даже делились между собой именами и номерами телефонов своих бывших бойфрендов. Они говорили, что этих мужчин вовсе не отталкивали такие женщины, «как мы», – возможно, они даже привлекали этих удивительных мужчин. Ну и бред! – думал Рахул. Он становится женщиной не для того, чтобы стать членом какого-то там клуба транссексуалов. По завершении операции никто никогда не узнает, что Рахул родился не женщиной.
Об этом знал только один человек – тетушка Промила. Вот кто был на его стороне. С годами Рахула все больше возмущало, что она пыталась контролировать его. Она и впредь будет оказывать ему щедрую финансовую помощь для жизни в Лондоне, если он пообещает не забывать ее, если только он время от времени будет приезжать и уделять ей какое-то внимание. Рахул не имел ничего против этих периодических визитов в Бомбей; ему было лишь досадно, что тетя сама решала, как часто и когда он должен навещать ее. По мере старения тетушка все более нуждалась в нем и без зазрения совести намекала на его высокий статус в своем завещании.
Несмотря на взятки и немалое влияние тетушки, на узаконенное изменение имени у Рахула ушло даже больше времени, чем на изменение пола. Хотя его устраивали многие женские имена, но из понятных соображений он выбрал имя Промила, чем порадовал тетушку и укрепил свои предпочтительные позиции в ее столь часто упоминаемом завещании. Тем не менее новое имя в новом паспорте оставило Рахула в состоянии незавершенности. Возможно, он чувствовал, что ему не стать Промилой Рай, пока его тетушка Промила жива. А поскольку Промила была единственным в мире человеком, которого Рахул любил, то он испытывал чувство вины за то, что теряет терпение в ожидании, когда же она наконец умрет.
