19
Грамоты, данные Полоцку, см. Акты Зап. Рос. I. №№ 159, 175, 185 и 210. II. №№ 61 и 147. Данные Вильне см. «Собрание древ. грам. Вильны» I. Киеву: Акты Зап. Рос. I. №№ 120, 149, 170, 207 II. № 3. Сборник Муханова 145–149. Луцку: Архив Юго-запад. Росс. Ч. V. T. I. № I. Акты Зап. Рос. I. №№ 90 и 153. Владимиру Волынскому Ibid. № 124. Смоленску Ibid. №№ 182 и 199. Витебску. Ibid. № 127. Минску. Ibid. № 165. Пинску. Ibid. №№ 190 и 191. Гродну. Ibid. №№ 198 и 226. и т. д. Исследования: Обстоятельная, прекрасная, монография проф. Владимирского — Буданова «Немецкое право в Польше и Литве» Журн. М. Н. Пр. 1868. Август. Сентябрь. Ноябрь и Декабрь. Проф. Антоновича вводная статья к «Актам о городах» в Архиве Юго-запад. России. Часть пятая. Том I. К. 1869. Многие сведения о городах Литов. Руси заключаются и в труде Балийского и Липинского Starożytna Polska. T. II. и III. Wazsz. 1844–1846.
20
Кроме изданий Даниловича (Wilno. 1826) и Дзялынского (в переводе на польский. Zbiór praw Litewskich), Судебник Казимира IV издан в Актах Запад. P. I. № 67, откуда перепечатан с прибавлением комментарий во втором выпуске Хрестоматии Владимирского-Буданова. Вислицкий Статут см. в издании Бангке Jus Polonicum. Wars. MDCCCXXXI. Vjlumina legum. T. I. Ptrsd. 1859. В старом рус. переводе в Актах 3. Рос. I. № 2. Литовский статут 1529 г. в русс, подлиннике издан в Временнике Об. И. и Др. кн. 18. М. 1854. А с переводами на латин. и польск. языки, но неполный, у гр. Дзялынского в Zbiór praw Litewskich od roku 1389 do róku 1529. Poznan. 1841.
Пособия: Чацкого «О Litewskich i polskich prawach». Wilno. 1800. Даниловича Historischer Blick auf die litausche Gesetzgebung в Dorpater Jahrbücher. 1824. № 4. и «Взгляд на Литовское законодательство и Литовские статуты» в Юридич. Записках, изд. Редкина, т. I. М. 1841. Проф. Леонтовича «Рус. Правда и Литовский статут» — в Киевских Универе. Известиях. 1865 г. Чернецкого «История Литовского статута». Ibid. 1866—67 гг. Заметка Семенова «О сходстве древних узаконений восточной и западной Руси» во Временнике Об. И. и Др. кн. 19. М. 1854. Ярошевича Obraz Litwy. IL Rozdzia XII.
Многие местные черты западно-русского обычного права, вошедшие отчасти в Литовские статуты, разбросаны в помянутых выше областных привилеях или уставных грамотах. Например, укажем на следующее. В Уставной грамоте, данной Киевской области в 1507 году, говорится. «А о выдачку, коли ся оба-два выдадут и оба шапками вергут, ино то выдачка; а один ся выдаст, а другой ся не выдаст, ино то не выдачка». Этому темному месту соответствуют слова Уставной Полоцкой грамоты 1511 года: «коли посварятся Полочане и выдадутся оба в кольце, ино та вина наша: а будет ли один выдасться, а другой не выдасться, то есмо им отпустили» (Акты Зап. П. II. №№ 30 и 70). Возникают вопросы: что такое выдачка, что значит шапками вергут, что такое кольцо? Г. Тумасов в помянутом выше своем сочин. «Дворянство Западной России в XVI веке» (в примеч. 62) дает следующее правдоподобное объяснение на эти вопросы. У литовцев и древних славян было в обычае, чтобы в случае тяжбы истец и ответчик на суде клал в шапку деньги как бы в заклад. (Существовало поэтому особое выражение: «покладать шапку рублем грошей».) «Этим один другаго как бы выдавал судье». Тот, кто по суду был обвинен, терял заклад, который шел в пользу судьи. Поэтому в первом случае «выдач — кой» называлось согласие особых противников положить залог в шапку; но если только одна сторона представляла залог, то это не выдачка, и тогда «тяжущиеся должны были или обратиться к другому суду или покончить между собою другим каким способом». Во втором случае под именем «кольца» разумеется коло в значении мир, община. Следовательно, если оба тяжущиеся Полочанина выдадутся в кольцо (согласятся подвергнуть себя суду общины или старцев), то вина наша, т. е. они платят судебную пеню. Но если только один согласится, а другой нет, то суд общины не состоится.
21
Акты в Запад. P. III. № 4 (просьба Литовских чинов на Виленском сейме 1547 г.), № И (Уставы, данные на втором Виленском сейме 1551 г.), № 13 (Уставы на третьем Виленском сейме 1554 г.), № 16 (Дополнит, статья о доходах земским судьям, писарям и возным, 1555 г.), № 24 (Уставы, данные на четвертом Виленском сейме, 1559 г.), № 33 (Устав на Виленском сейме 1563 года), № 38 (О новоизданном Статуте и сеймиках грамота 1565 года). Статут 1566 года впервые напечатан во Временнике Об. И. и Др. кн. 23. № 1855. Г. Новицкий в своем исследовании о крестьянах высказывает мнение, что первый статут (а потому «возможно и второй») был напечатан (Архив Юго-Запад. Р. Часть VI том I. стр. 52). Но мнение это пока не подтверждено какими-либо несомненными свидетельствами. Желания, высказанные на сеймах, по-видимому также указывают на то, что первые статуты не были напечатаны. Второй статут назывался Волынским по причине произведенных в нем перемен на сейме 1569 г. относительно воеводств Волынского, Киевского и Брацлавского. См. Ярошевича Obraz Litwy. II. 140.
Ради мира с Крымской ордой короли польско-литовские платили ей ежегодную дань. Любопытна роспись этой дани, разложенной на разные города вел. кн. Литовского. См. в Акт. Зап. Рос. I. № 193, под 1501 г. Здесь она получалась преимущественно сороками соболей и поставами сукон. А позднее уже копами грошей. См. под 1530 г. Роспись Ординщины. Ibid. II. N2 168. О такой же ежегодной дани по нескольку тысяч коп грошей с Коруны Польской и В. княжества Литовского говорится под 1541 г. (Акт. Ю. 3. Рос. I. № 105).
22
Михалона «О нравах Татар, Литовцев и Москвитян» (перевод проф. Шестакова). Архив Историко-Юридич. свед. относящ. до России. Изд. Калачова. Кн. 2. Полов. 2. М. 1854. Курбского «Сказания» T. I. История князя в. Московского. Гл. IV. Об упадке воинской доблести, размножении судей и адвокатов и обращении шляхты в мирных земледельцев см. также сочинения перемышльского каноника Ореховского, сатиры известного польского поэта Кохановского и речь вице-канцлера Петра Мышковского на Варшавском сейме 1563 г. (О них см. Вишневского History literatury Polskiej. T. VI–IX).
Рядом с распущенностью нравов, распространившейся тогда в высших слоях Литовской и Польской Руси, любопытно сопоставить драконовские постановления против этой распущенности в Литовском статуте. Например, во Втором Статуте постановлены суровые наказания против сводников и сводниц; мужу, заставшему у своей жены любовника, он предоставил право делать с ним что хочет, даже убить его; незаконных детей лишил всех семейных прав, многоженцев осуждает на смерть, похитителю женщины также определяет смертную казнь. Последнее постановление, как думают (напр., Ярошевич — Obraz Litwy III. 12), было вызвано похищением княжны Гальшки Острожской. Дело это, в свое время наделавшее много шуму, состояло в следующем. Около 1530 года умер знаменитый победитель при Орше князь Константин Иванович Острожский. От первого его брака с княжной Голшанской остался сын Илья, а от второго с княжной Слуцкой сын Василий, между которыми и разделились остальные имения Острожского. Илья женился на красивой польке Беате Косцелецкой; но скоро умер, оставив свои земли в распоряжении Беаты, которая сделалась опекуншей посмертной его дочери Гальшки. Последняя едва вышла из детства, как уже явилось несколько искателей ее руки и вместе ее богатого наследства. Один из них, именно князь Дмитрий Сангушко, молодой и православный западнорусский вельможа, староста Каневский и Черкасский, получил согласие на брак от Беаты, матери княжны, и от ее дяди Василия-Константина Острожского, бывшего также ее опекуном. Узнав, что Беата только притворно дала свое согласие, Сангушко с помощью князя Острожского вооруженной рукой ворвался в Острожский замок, насильно заставил совершить обряд своего венчания с тринадцатилетней Гальшкой и насильно водворился в этом замке (1553 года). Беата подала жалобу королю Сигизмунду Августу, который притом был один из опекунов княжны Острожской. Королевский суд приговорил Дмитрия Сангушка к лишению чести, имущества и жизни. Тогда сей последний со своей юной супругой бежал в Чехию. Но за ними погнался один из претендентов на руку Галыпки, Мартин Зборовский, воевода Калишский; с вооруженным отрядом он перешел границу и настиг их недалеко от Праги. Захваченный врасплох, Сангушко был варварски изранен и потом умерщвлен. Гальшку привезли обратно к матери. Но бедствия богатой наследницы тем не кончились. Явились новые искатели на ее руку. Беата тайно повенчала ее с князем Семеном Слуцким, а король не признал этого брака и насильно отдал ее в жены поляку графу Гурко, который увез ее в свой замок в Познанском воеводстве. Здесь он держал непокорную жену до самой своей смерти, тщетно пытаясь получить хотя бы часть ее наследства. Он умер в 1573 г. в сане воеводы Познанского. Пожилая Беата тем временем сама вышла замуж за молодого Альберта Лаского воеводу Серадзкого. Но этот вероломный человек, получив в свои руки имущество ее и ее дочери, увез ее в свой родовой замок в Венгрию и тут запер ее в башне, где она томилась многие годы, пока получила свободу незадолго до своей смерти. Гальшка получила, наконец, свои наследственные земли, которые она сама еще при жизни своей большей частью передала дяде Константину II (Василию) Острожскому, воеводе Киевскому. Вообще сей вельможа, столь известный впоследствии ревнитель православия, является довольно равнодушным к бедствиям племянницы и обнаруживает черты эгоизма и любостяжания. Материалы для этого исторического эпизода собраны гр. Пшездзецким в его Jagiellonki polskie w XVI wieku. T. II и III. На основании сих материалов составлены монографии: Шараневича «Гальшка, княгиня Острожска». Оповедане Историчне. У Львове. 1880. и Якоба Каро — Beata und Haiszka. Eine polnisch-russische Geschichte aus den. XVI Jahrhundert. Breslau. 1883. Последняя в русском переводе помещена в Киевской Старине 1890 г. Январь.
